О жестокости русской истории и народном долготерпении - Владимир Мединский

При Петре I, а затем при Екатерине Великой переселение иностранцев в Россию стало уже частью целенаправленной миграционной политики.

Отношение к иммигрантам в России было более чем благожелательным: согласно манифесту Екатерины от 22 июля 1763 года они освобождались от налогов и всякого рода повинностей. Вот отрывок из этого манифеста:

«Всем иностранным дозволяем в Империю Нашу въезжать и селиться, где кто пожелает, во всех Наших Губерниях… Но чтоб все желающие в Империи Нашей поселяться видели, сколь есть велико для пользы и выгода беспрепятственно… не должны таковые прибывшие из иностранных на поселение в Россию, никаких в казну Нашу податей платить…»

Ни один эмигрант, ни в одной стране Европы ни тогда, ни сейчас не пользовался такими льготами.

Свободный выбор места поселения, свобода вероисповедания, самоуправления, освобождение от податей, налогов и всякого рода повинностей. Повторюсь, ни в одной стране Европы ни один эмигрант, ни 250 лет назад, ни сегодня не пользовался такими возможностями.

Конечно, многие приезжали в Россию, руководствуясь, прежде всего, экономическими соображениями, «на ловлю счастья и чинов». Но достаточно было и тех, кто спасал свою шею от старой доброй британской виселицы (так приехали в Россию предки Лермонтова — шотландцы Лермонты), или от молодой, но такой же доброй гильотины (в числе этих французских эмигрантов — один из основателей Одессы герцог де Ришелье).

Для бегущих из Османской империи греков построили целый город — Мариуполь.

К концу XVIII века в России насчитывалось уже 505 иностранных колоний, в подавляющем большинстве немецких. Немцы занимали в государстве разное социальное положение: придворные, высший генералитет, министры, владельцы фабрик и заводов, ученые, писатели, художники, врачи, рабочие и земледельцы.

Эти люди и их потомки оставили о себе добрую память в истории России. Кроме немцев вторую родину в России нашли греки, шведы, болгары, голландцы, выходцы из Швейцарии и с о. Майорка, и прочая и прочая…

Малоизвестный факт — из 100 тысяч пленных французов воинства Наполеона в 1812 году половина (!) не вернулась на родину. В варварской и страшной России оказалось и безопаснее, и сытнее.

Русских пленных было немного — порядка 5 тысяч человек. Но они вернулись все. Повторю еще раз — ВСЕ. До последнего человека. Не наводит ли это на размышления?

Глава 8

«Святая Русь» — покаяние и очищение как признак святости

Нет, поистине никогда ни один народ не судил себя так откровенно, так строго, так покаянно: не требовал от себя такого очищения и покаяния. И не только требовал, а осуществлял и этим держал свое бытие и свой быт.

Покаяние Ивана Грозного

Русский народ устами своих певцов, былинных сказителей и поэтов назвал свою страну Святой Русью. «По всем признакам, это многозначительное самоопределение… — низового, массового, стихийного происхождения. Ни одна из христианских наций не вняла самому существенному призыву церкви „именно к святости, свойству Божественному“, лишь Россия дерзнула „на сверхгордый эпитет“ и отдала этому неземному идеалу свое сердце».[33]

Святая Русь… Не «старая добрая Русь» (как Англия), не «прекрасная Россия» (как Франция), не «сладостная Русь» (как Италия), не «Россия превыше всего» (как Германия), а «святая»…

И одна из причин такого самоопределения в том, что отличительной особенностью освобождения от греха является покаяние.

Если государственное устройство в Европе строилось на исключительной роли и самостоятельности личности (от Цезаря до Бонапарта), то царь в России как бы не «деятель», а «проводник», помазанник Божий и перед Богом в ответе. И самые симпатичные из наших царей — Алексей Михайлович в XVII веке, Александр III в XIX-м — очень религиозные люди. Они же, кстати, и самые «бездеятельные» и миролюбивые. Но удивительным образом при них естественным путем без петровских «напрягов» росла и крепла держава.

Никто в Европе, ни один монарх или его министр так не каялся, как Иван Грозный. В отличие от своих венценосных европейских собратьев Иван Васильевич как публично грешил, так публично и каялся. Пароксизм душегубства всегда завершался у него пароксизмом истерического покаяния. И опричники ведь носили монашескую одежду, хорошо знали службу. Периодически весь двор шел крестным ходом, замаливал грехи — реальные и надуманные.

Так почему же иностранцы (да и многие наши либералы-западники), сравнивая русских монархов с европейскими, видят «сломицу в оке ближнего своего, в своем же не узрят и бруса»? Не оттого ли, что у русских было принято каяться в своих преступлениях? Иван Грозный натворил множество злодеяний, но незадолго до его смерти во все монастыри России были разосланы по его приказу синодики — полные поминальные списки с именами жертв опричного террора. На помин их душ Иван Грозный внес большие личные вклады.

НИ ОДИН известный нам европейский монарх НИ РАЗУ за всю историю Европы не сделал ничего подобного. И Чезаре Борджиа, и Екатерина Медичи, и Мария Кровавая, и Генрих VIII имели основания покаяться, причем намного более Ивана. Но не покаялись.

Поразительное дело: своим покаянием Иван Грозный как вознес свой душевный порыв, так и наказал самого себя.

Если вам придется побывать в Великом Новгороде, поглядите внимательно на памятник «Тысячелетие России», воздвигнутый в 1862 году.

Среди 129 фигур, присутствующих в этой скульптурной труппе, Ивана Грозного нет. Персонажей для памятника выбирал лично Александр II. И хотя многие цари пролили кровушки не меньше, чем Иван IV, из списка поминаемых государственных деятелей его исключили.

Царь-освободитель Александр II не хотел, чтобы «кровавый» царь присутствовал на монументе, символизирующем русскую историю и русскую государственность.

Неужели правда, и это одно из наказаний за признание собственных грехов?! Вот Иван Грозный открыто признал их — и потомки исключили его из пантеона русских царей.

Вот и думай после этого, хорошо ли каяться в грехах и признавать ошибки…

Немногочисленность кровавых эксцессов

Возможно, правда, и другое объяснение. Я уже говорил о том, что кровавые эксцессы в русской истории так немногочисленны, что у народа сложилось к ним особое отношение, не похожее на отношение западных народов к своим покойникам. Если их миллионы, и каждая эпоха прибавляет новых и новых… Как тут запомнить их, как помянуть каждую загубленную душу?

Не потому Грозный в памяти народной, что чем-то особенным выделяется на фоне современных ему западных монархов. А потому, что в Святой Руси — несравненно более высокая планка представляется каждому православному монарху, чем на потестантско-атеистическом и даже католическом Западе.

Другой характер народа

Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы…

Впрочем, здесь, уверен, есть и обратная сторона: крови в русской истории пролилось меньше потому, что таков характер нашего народа. Вот пишу и сам испытываю неловкость — не привыкли мы себя за что бы то ни было хвалить. Далее если имеем право сказать что-то хорошее — вроде бы так нескромно… неправильно…

А тут еще века окриков: Россия кровавая! Россия страшная! В России все не так!

Мы — не цивилизованные европейцы! Скифы! Азия!

Возражать психологически трудно.

И все же: русский народ не только не хуже европейских… Мы добрее, мягче, меньше склонны к жестокости и кровопролитию. Иван Грозный покаялся в преступлениях. Елизавета Петровна, напомню, перед переворотом упала на колени перед иконой Божией Матери и поклялась: если переворот пройдет удачно, не казнить смертью никого во все годы своего правления.

Свое слово императрица Елизавета сдержала. Но кто мешал ей дать совсем другой обет? Например, беспощадно казнить всех врагов государства? Отомстить всем немцам, Бирону, детей их, жен, всех — в кандалы, на каторгу! Выжечь крамолу каленым железом?? Выбор обета говорит о многом.

Не о меньшем свидетельствует и сама возможность для царицы его выполнить… Смертные-то приговоры в Российской империи подписывал Царь. Вдумайтесь: ВСЕ СМЕРТНЫЕ ПРИГОВОРЫ.

Казнь считалась исключительным делом и настолько особенным событием, что требовала личной подписи монарха. Никакой «карт-бланш» ни в каком виде.

Александр I.

Возможно, он и был «властитель слабый и лукавый, плешивый щеголь, враг труда…», но зато за 25 лет его правления было по всей империи исполнено по решениям гражданских судов… 24 (!) смертных приговора. Просто «эра милосердия»…