Кульбиты на шпильках - Светлана Хоркина

В начале очередной тренировки, на разминке, я села на шпагат. Слегка повернулась и почувствовала, что в спине что-то хрустнуло. А следом — острая боль… Попробовала встать — не могу. Невероятными усилиями заставила себя подняться и еле добрела до места построения. А когда вошел старший тренер и скомандовал: «Построились!» — а строились мы по росту и я, естественно, стояла первой. Но когда мы поприветствовали старшего тренера и Аркаев скомандовал: «Направо! Шагом марш!» — я не смогла сдвинуться с места и рухнула на пол. Меня сразу же подхватил наш массажист и отнес в массажный кабинет, но я не давала никому дотронуться до моей спины, я орала от боли и ужаса. Состояние было чудовищным. Мне вкололи обезболивающее… На следующий день меня повезли в ЦИТО — Центральный институт травматологии и ортопедии — место, ставшее впоследствии моей палочкой-выручалочкой, ведь я за годы своей спортивной жизни не раз обращалась туда для лечения и профилактики. Но там мне сказали, что подобные вещи махом не лечатся, надо ложиться на обследование. И чем скорее, тем лучше! Мол, приезжайте завтра, ложитесь, и будем лечиться. А я думаю: «Как — „ложиться“? Как — „лечить“? Ничего подобного! У меня послезавтра контрольная тренировка — отборочная на чемпионат мира в Японии, в Сабайо. Ну уж нет! Я просто так не сдамся! Я же так здорово готова к этому турниру…»

Борис Васильевич, видя мои мучения и в то же время нежелание сдаваться, пошел на переговоры к Аркаеву. А на тренировке, на которую я еле доползла, Аркаев сказал: «Пройдет Света „прикидку“, и если в это время у нее ничего не оторвется и она будет чувствовать в себе силы выступать — поедет в Японию». Как сейчас помню эти слова. Я обрадовалась, а сама чувствую, что боль невыносимая… И понимаю, что пройти эту контрольную тренировку выше моих сил. Но разве для Хоркиной существует что-то невозможное? Пилкин попросил, чтобы мне разрешили разминаться индивидуально, отдельно ото всех… Я надела специальный пояс почти во всю спину шириной, сидела в разминочном зале и утирала слезы, не в силах сделать первый шаг… Превозмогая боль, попыталась залезть на канат, но тут же сорвалась вниз и разрыдалась. Борис Васильевич успокаивает: «Да ладно, Свет, не мучайся… Да бог с ним, с этим чемпионатом! Не надо так рисковать. Пусть пройдет без нас… А мы с тобой тем временем подлечимся, а потом и наверстаем все…» Как меня это взбесило! Как это не мучайся! Я столько сил отдала этой подготовке! Да вы посмотрите, какая у нас шикарная программа… И главное, что я чувствовала, что этот чемпионат мира должен стать моим… В то время гимнасты еще выступали с обязательной и произвольной программами. И именно обязательную программу надо было пройти на «прикидке». В чем-то было проще, а в чем-то и сложнее… И пошла в зал, безапелляционно заявив своему тренеру, что я буду выступать, чего бы мне это ни стоило. Ну а Борису Васильевичу ничего не оставалось делать, как идти вместе со мной и по возможности помогать.

Сначала мы делали прыжок. Понимая всю сложность моего состояния, Пилкин вместе с другими тренерами настелили мне в зону приземления кучу матов, чтобы я приземлилась максимально мягко. И чтобы у меня ничего не порвалось, и я могла бы продолжить эту мучительную тренировку. Разбежалась и кое-как прыгнула. Мне поставили «галочку»… Потом также с горем пополам забралась на брусья и также спрыгнула в конце комбинации на кучу матов. Кряхтя, влезла на бревно… Можно было подумать, что я готовлюсь выступать на соревнованиях среди инвалидов. Шаг за шагом на бревне — муки ада. И, наконец, вольные… Вот тут-то предстояли самые серьезные испытания, потому что здесь уже не было матов и мне нужно было продержаться всего лишь полторы минуты… И тогда я еду в Японию.

Я настолько мобилизовала свои силы и эмоции в кулак, что перестала слышать музыку и видеть кого-то рядом. Я не чувствовала ни боли, ни прыжков, ни приземлений. Я вообще больше не чувствовала своего тела, как будто наблюдала за всем происходящим со стороны. Нет, я не теряла сознания, я видела все вокруг и понимала, что я делаю свою программу. И в то же время я ничего не ощущала. В этом же состоянии нереальной отрешенности от реального мира я сделала свои вольные упражнения. Но боль тут же вернулась, как только я закончила упражнение и ушла с ковра. Это состояние стало для меня самым настоящим открытием. Уж не знаю, что это было, но явно не «второе дыхание» и даже не «третье». Наверное, именно таким образом индийские йоги умудряются ходить по стеклу и лежать на гвоздях. Но самое главное, что я тогда поняла, что можно абстрагироваться от боли, если очень сильно чего-то хочешь и у тебя есть большая цель. И раз это состояние пришло ко мне один раз, значит, оно вернется снова. И я смогу сделать все, на что способна. Значит, я могу ехать на чемпионат мира и я смогу победить. А настроена я была исключительно на победу.

Стоило ли так рисковать? Сегодня я думаю, что не стоило. Но тогда мне было жалко сил, которые были потрачены на подготовку и на эту фантастическую программу. И я верила в то, что обязательно выиграю. К счастью, мы летели прямым рейсом, не было бесконечных взлетов и посадок. Наш доктор Вячеслав Михайлович держал меня все дни до старта на таблетках и на уколах. В самолете устроили на двух сиденьях, и я обложилась подушками…

За день до старта все гимнасты выходят на помост — это так называемый «опробовочный» день, когда ты можешь попробовать все снаряды и сделать свои разметки для разбега. И почувствовать зал. И в этот день на тебя все смотрят: и судьи, и соперницы. Это своего рода генеральная репетиция. И ты уже не имеешь права ударить в грязь лицом. Эти смотрины я прошла с честью, без единой помарочки. Даже старший тренер потом пошутил, мол, «мастерство не пропьешь», и безо всяких «если» поставил меня в команду. И пройдя все абсолютно чисто, я вышла в финал многоборья. И вот тут-то силы меня оставили: я не смогла сделать сложный элемент в конце вольных упражнений и проиграла Лиле Подкопаевой из сборной Украины. Она стала абсолютной чемпионкой мира. Ну что тут скажешь: если бы не травма — я была бы четырехкратной абсолютной чемпионкой мира… Но это «серебро» в абсолютном первенстве было для меня дороже «золота». И японский город Сабайо навсегда останется в моей памяти, ведь именно там я впервые стала чемпионкой мира на брусьях. Именно там, в Японии, я впервые познакомилась со своими фанатами, которые даже создали фан-клуб. Они дневали и ночевали около моего номера в гостинице, засыпали цветами, подарками, фотографиями с соревнований, на которых я уже выступала. И оказалось, что они уже много лет следуют за мной на соревнованиях. И все следующие годы спортивной жизни они продолжали следить за моими успехами на помосте и присылать свои фотоальбомы и публикации в прессе, которые выходили в разных странах мира.

О Японии у меня остались незабываемые впечатления. Меня поразил не только Токио, но и Сабайо. Боже мой, это и сумасшедшие небоскребы, и фантастические интерьеры, и изысканные рестораны, с настоящей японской кухней, и свежайшей сырой рыбой…

Там все буквально вспыхивает, зажигается вечером и горит в огнях. Помню, зашла как-то в магазин, увлеклась, потеряла счет времени, выхожу на улицу и не могу понять: где нахожусь? Город просто стал другим… И хотя до гостиницы было минут пять ходу, мне пришлось взять такси: мне показалось, что я заблудилась.

Техника и электроника, окружающие тебя на каждом шагу, настолько ушли далеко вперед по отношению к нам, что ты не перестаешь удивляться: «Боже мой, мы живем в другом веке!» Меня поразила до глубины души их традиционная культура отношений, субординация: уважение малого к старому и старого к малому, все эти поклоны, — настолько это здорово и очень правильно. И честный рост по служебной лестнице: ты не сможешь, закончив вуз, сразу же встать у руля компании, а будешь честно работать и только к годам к 50–60 выйдешь на руководящие позиции…

А еще меня удивило то, что и в этой, на мой взгляд, не поддающейся пониманию стране, живет немало русских. Все-таки мы поразительная нация — мы можем найти себя везде, где только захотим, даже в самых экзотических странах мира. Я бы с удовольствием подольше пожила в Японии, насладилась моей любимой японской кухней, поездила по стране. Но спортивная жизнь диктовала свой график. К тому же мне надо было срочно что-то делать со спиной. И я поспешила в Москву, лечиться.

Потом были полтора месяца, проведенные в ЦИТО, где без оперативного вмешательства мне подлечили спину. За это время я набрала большой лишний вес и ощущала себя такой кругленькой свинкой. Но вышла из клиники с большим желанием свернуть горы, ведь впереди 1996 год — Олимпиада в Атланте. Я даже не поехала на Новый год домой, оставшись на базе на «Озере Круглое» и встречала его почти в одиночестве. Но я знала, что впереди главные старты четырехлетия, а мне надо было срочно сбрасывать вес, показывать программу, — чтобы ни у кого не было сомнения в том, что Хоркина является капитаном и лидером сборной команды России по праву.