Будущее неизбежно. Повесть - Павел Юрьевич Фёдоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не я один его совершил, это что-то значительно большее, чем просто поступок, да?
– Да! Значительно большее, даже не представить, что такое истинный поступок человека. Цивилизации, континенты уходят, так и не совершив ничего. Библиотека пуста, мир наш пуст, суета не может заполнить ничего, она может только растратить то, что человеку было дано, для чего-то более важного. Так как ты думаешь, жесток Творец или нет? Потому и существует чёрная аристократия, что, вводя в жизнь искажения, они добились того, что для человека мир перевернулся вниз головой и стал не истиной, а страданием. Все в этом мире теперь по вине человека страдает во имя, так называемого, блага чёрной аристократии.
– Почему её называют чёрной? Я не очень понимаю значения самого понятия аристократия, разве бывает ещё белая?
– Нет, не бывает. Чёрный цвет – цвет потери истинного знания. Потому они скрывают своё, можно сказать, увечье, а оно в том, что обман стал неотъемлемой их сущностью, они навсегда остались в изолированной системе, они сущность её. Они плодят её и размножают, они там господа, их власть непререкаема, монополия на все, в том числе и на жизнь.
– Так это ужасно, и что Творец не может или, не хочет им помешать, они же разрушают все?!
– Творец не властвует над живыми и мёртвыми, Творец творит жизнь, не забывай это. Ты же сам принял решение или кто-то тебя надоумил, сам, и продиктован он был твоим стремлением к самостоятельному мышлению, правильно? А зачем это тебе, для чего, что ты хочешь от этого иметь? Деньги заработать, славу получить, признание, просто так от скуки…, или ты ищешь что-то, ну на что тебе все эти усилия? Ты уверен, что ничего не сможешь об этом сказать?
– Вообще-то я хотел книгу написать, как прыжок, без подсказок и помощи, сам.
– Так зачем она, если ты уже уверен, что её никто читать не будет? Отсюда и все твои мысли о никчёмности существования. Человек забыл кто он, не без помощи, а просто поверил обману. Мы с тобой, помнишь, уже пришли к выводу, что правда и ложь уже имеют один образ, выбирать не из чего, нет выбора у человека, неотличимы они.
– Ну, на самом деле я очень хорошо понимаю, для себя, конечно, просто это я так решил, что книга моя может и не быть прочитана, и вероятней всего, конечно, не будет ни для кого интересна, но я почему-то убеждён, что её необходимо написать. Сам факт необходимости просто преследует меня. Нет, это не навязчивая идея, это что-то вроде как установление в моем понимании той жизни, которую я представляю, то есть я хочу сказать, что Я её строю, создаю, пусть мысленно, но это объединяющий принцип существования всех людей в едином общем будущем. То, каким я его создам, не придумаю или соглашусь с кем-то, а именно создам в реальности, как ты говоришь по-настоящему.
– Да, да…, вот это уже действительно серьёзно, если у тебя получится, то это по-настоящему, так как мы играли концерт.
Из тетради Андрея:
«… мир бесконечен в своём понимании. Как все изменилось и ты, стал вдруг в мыслях своих – как два друга, почуяв участие, даже без слов обратились к чему-то – что слов! – как их не ищи, не найдёшь. Слова не для тех и не для того, что бы выразить чувства мои к тем друзьям, что меня окружают и кажут мне мысли свои – что в делах обретают себя, общаясь со мной.
Попробуй, разбери, когда мысли разбегаются, и возможность мыслить приобретает скорее фантастический характер, чем плод труда.
Мысли людей – рождение множества мыслей отдельных людей. Оставить человека одного и это не будет человек. И если даже множество «не людей» соединить вместе в любом сочетании это все равно не будет человек. А попробуй проследить мысль одного человека – это как видно не возможно. А проследить мысль народа в истории и толпы в мгновении весьма просто при определённых «навыках». Что же тогда получается – что человек не может быть один? Нет, он не то что не может быть один, а он мыслит только тогда, когда соединяется, как мы говорим, с некоей «мыслью» другого человека.
Разбирая понятие «мысль», вслушиваясь в само звучание этого образа, смысла, идеи, воображения, работы, облика и ещё много, а точнее всего, что есть у «человека», что определяет его окружающим в его сознании мира. Ни есть ли это экран или искусственно созданный инструмент абсолютного понимания внешней стороны мироздания через собственное развитие. Мысль вечна и в пространстве и во времени и, наверное, в ней есть та возможность искривления пути, так – как ничто не может быть понято до конца как «мысль».
Слова: «Я вас понимаю…» – относятся скорее к себе, а не к беседе вообще, потому что это самое главное среди людей, это смысл их существования. Не стремятся ли они найти решение именно в этой проблеме – общение. Разговаривая о людях – это, как правило, разговор о себе. «Что бы узнать человека познай самого себя, что бы познать людей надо быть среди людей» (Стендаль) – логика подобного изречения, пожалуй, видна только в случае диалога и утверждённого честолюбия. Человек прав: изучить можно лишь себя и на своём опыте оценивать окружающих. А если он не может жить с окружающими? К чему это приводит? Не к полному самоотречению ли, где общение с людьми очень натянуты или исключительно деловые.
Не понятый смысл и не сказано больше ни слова. Попробуй, пойми, если «мысли» витают в душе, словно птицы и чайки. Дух наш робок и мысли не поняты – что ж остаётся тебе! – раз ты такой – не как все! Я говорю, даю вам честное слово и вам повторяю: дух вас изживёт и останется память – как миг, окрылённый успехом любви. Дай возможность узнать – что в наш век оправданье!
В дремотный час я сам себе сказал – попробуй ты подумать и о людях. Что каждый человек себя мечтает! – а что ему ещё мечтать, как только о себе?! Так славно быть свободным – без бремени времён и судеб, жалости, пороков, и горя сладостных ленивых дум. Безликих я
