Джек. В поисках возбуждения - Антон Ульрих

Я победно посмотрел на явно стушевавшегося Руфуса, пробормотавшего себе под нос, что он только лишь предположил, и ничего более. Да, мой конкурент был весьма озадачен тем, что его шаги были легко просчитаны. Мы сообща выбрали одного из представителей попечительского совета клуба и тот, надувшись от важности и гордости, что ему доверяют более других, подошел к Джорджу и прошептал ему на ухо выбранное слово.

– Прекрасно! – воскликнул Джимбо. – У нас есть слово.

Тут он кивнул стоявшему подле ширмы Малышу Саймону. Тот отодвинул ширму, за которой оказалась грифельная доска с ровно начертанными мелом пятью квадратами, в которые мы должны будем внести слово.

– И последнее! – подражая балаганному зазывале, воскликнул сэр Джордж Мюррей-младший. – Игра не была бы игрой, если бы в ней не присутствовала виселица.

И, подойдя к возвышавшемуся посреди сарая, накрытому белоснежной простыней предмету, он эффектным движением откинул ткань. Члены клуба ахнули, широко разинув рты и во все глаза глядя на открывшуюся их взору настоящую виселицу. Невысокая, она тем не менее грозно возвышалась на помосте, составленном из трех ступеней. Крепкая веревка с петлей зловеще раскачивалась в воздухе. Прямо под петлей стоял маленький трехногий табурет.

– Джентльмены! – громко сказал председатель клуба. – Вот наше дополнение к общеизвестной игре. Тот, Кто первым дойдет до конца, обязан будет просунуть голову в петлю. Если он не угадает букву или слово, то… – Тут Джимбо драматично развел руками.

Приятно было в этот момент наблюдать за Руфусом. Мой соперник еле сдерживался, чтобы не выбежать вон из сарая. Его мимика говорила, что если к его лицу сейчас поднести петлю, он непременно разревется: губы нервно подергивались, глаза часто моргали, брови то сходились над переносицей, то устремлялись в разные стороны.

– Ну, начнем, пожалуй, – потирая руки, радостно сообщил Джордж, чрезвычайно довольный произведенным эффектом.

– Да, но… – пролепетал несчастный Руфус.

– Что? – тотчас подскочил к нему председатель. – Ты снимаешь свою кандидатуру? Маленький Руфус испугался?

Сын декана и блудницы оказался крепче, чем я предполагал. Он, с трудом сдерживая себя, выдержал испытующий взгляд Джорджа, затем перевел его на меня. Я прямо-таки упивался страхом, сквозившим в этом взгляде. В «Ученом погосте» повисла мертвая тишина.

– Нет, – тихо сказал Руфус. – Начнем состязание.

Джимбо подмигнул мне и достал из кармана заранее припасенную монету в одну гинею.

– Если выпадет орел – начинает Руфус. Если решка – Джек, – объявил он, высоко подбрасывая монету и ловя ее на лету.

Я и Руфус одновременно подскочили к председателю и посмотрели в его ладонь.

– Поздравляю, Руфус, – сказал сэр Джордж Мюррей-младший. – Тебе начинать.

На самом деле гинея была волшебной, доставшейся Джимбо по наследству от его непутевого отца, страстного игрока во всяческие игры. У нее на обеих сторонах был выгравирован профиль королевы. Для чего это нам было нужно, спросите вы? Это же так просто. Тот, кто начинает игру, имеет вдвое больше шансов первым оказаться у петли. К тому же букв было нечетное количество, что также увеличивало шансы моего соперника просунуть голову в веревку. Я был уверен, что, увидев перед собой зловещее окончание виселицы, Руфус окончательно струхнет и снимет свою кандидатуру. Таков был мой план, но ему не суждено было исполниться. Все получилось намного лучше.

Мы встали у подножия виселицы, Джимбо, словно палач, широко расставив ноги, возвышался над нами, элегантно держась за петлю, а Малыш Саймон устроился с мелом в руке у грифельной доски, готовый записывать на ней названные игроками неутаданные буквы или вписывать угаданные в расчерченные квадраты загаданного слова. Игра началась.

Руфус был настолько взволнован видом виселицы, что сглупил и назвал весьма редко встречающуюся в английском языке букву «Q».

– Нет! – торжественным тоном объявил Джордж, сверкая глазами. – Такой буквы в этом слове нет.

Руфус принужден был подняться на одну ступеньку вверх.

Я начал с гласных. «А» была в загаданном слове. Малыш Саймон, которому Джимбо успел сообщить слово, аккуратно вписал «А» в начале.

Руфус поднялся еще на одну ступеньку, а я продолжил ход:

– О.

– Такой буквы в этом слове нет, – сказал председатель клуба.

Я встал позади дрожащего Руфуса. Так мы постепенно продолжали игру, шаг за шагом продвигаясь к петле. И я всегда, как и планировал, оказывался на один шаг позади сына декана. Вот, наконец, на грифельной доске появилась следующая надпись:

Члены клуба, затаив дыхание, следили за состязанием, обещавшим быть шуточным, но постепенно переросшим в самый настоящий поединок, весьма опасный, если учитывать тот факт, что виселица была настоящая. Подростковый возраст – самый жестокий возраст в человеческой жизни. Мои соученики с таким злорадством наблюдали за нами, что порой мне казалось, будто не я придумал это состязание, а они себе на забаву.

После того как я назвал неправильную букву, ход перешел к Руфусу. Мой соперник, поведя ладонью по мокрому от пота лбу, медленно произнес:

– Буква G.

– Есть такая буква, – несколько тревожным тоном сказал Джимбо и, мельком бросив взгляд в мою сторону, кивнул Малышу Саймону. Тот вывел мелом следом за «N»

букву «G» и тоже тревожно посмотрел на меня. Я встал рядом с Руфусом прямо перед петлей. Со спины мне было не видно, но сейчас я заметил, что Руфус прямо-таки не сводил глаз с медленно раскачивающейся петли.

– Итак, достопочтенный Руфус, ты назовешь нам букву? – спросил Джимбо.

– Да. Это буква L, – сказал кандидат на место председателя клуба, часто моргая глазами.

Джимбо с шумом перевел дыхание.

– Нет. Такой буквы здесь нет! – громко объявил он.

Члены клуба зашумели, разом поворачивая головы к доверенному лицу из числа попечительского совета, загадавшему слово и теперь сидевшему на отдельной лавке, дабы исключить подсказки. Руфус тоже с надеждой посмотрел на доверенное лицо. Тот отрицательно покачал головой. Такой буквы в этом слове действительно не было.

Наступил решающий момент. Джордж, пританцовывая от возбуждения, подошел к несчастному сопернику и стал надевать ему на голову петлю. Я ожидал, когда же нервы Руфуса не выдержат и он откажется от дальнейшей борьбы, что и подсказывали со своих мест те немногие члены клуба, у кого осталась толика здравого смысла, однако ничего подобного не произошло. Руфус позволил надеть на себя петлю. Джимбо потуже затянул узел на шее и отошел на свое место, поглядев на меня и удивленно пожав плечами.