Наследство рода Болейн - Филиппа Грегори

Король тоже потерял дар речи, он спотыкается на ходу, нога с незаживающей, дурно пахнущей раной подламывается, а Екатерина Говард, эта маленькая хитрая штучка, шумно выдыхает, будто не в силах сдержать изумление, и обращается к королю:

— О-о-о! Простите меня, милорд, я совсем недавно при дворе, я тут чужая, как и вы. Могу я осведомиться, как вас зовут, милорд?

ЕКАТЕРИНА

Рочестер, 31 декабря 1539 года

Я одна его заметила. Не люблю смотреть, как травят собаками быка или медведя, и петушиные бои тоже не люблю. По-моему, страшная гадость, так что я устроилась поодаль от окна. На самом деле я поглядывала на одного юношу, очень симпатичного, я уже видела его раньше. Вдруг входят шестеро пожилых мужчин, лет тридцати, не меньше. Впереди — король, старый, огромный. На всех одинаковые накидки, похожие на маскарадные костюмы. Я сразу смекнула: хочет выдать себя за странствующего рыцаря, старый дурень. Королева притворится, что не узнает его, и начнется бал. Конечно, я обрадовалась, стала соображать, как бы исхитриться потанцевать с тем парнем.

Потом король ее поцеловал, и все пошло наперекосяк. Я сразу же заметила — она понятия не имеет, кто это. Почему ее не предупредили? Она решила, какой-то старый пьянчужка полез с ней целоваться, наверно, на пари. Конечно, возмутилась, оттолкнула его — ведь в дешевом плаще, потрепанный, он совсем не похож на короля. Сказать по правде, вылитый торговец — походка вразвалку, покрасневший от вина нос, что-то высматривает. Такой поздоровается на улице — мой дядюшка нипочем не ответит. Толстый, вульгарный старик, типичный подвыпивший фермер в базарный день. Круглая, жирная, распухшая рожа, жидкие седые космы. Непомерно толст, из-за раны на ноге хромает и переваливается на ходу, как матрос. Без короны на голове просто жирный старый дед.

Король отступил, а она вытерла рот и — какой ужас, я чуть не вскрикнула — сплюнула. Пахло от него действительно ужасно. Потом с достоинством произнесла: «Убирайтесь!» — и отвернулась.

Наступила чудовищная, мертвая тишина. Никто не решался сказать ни слова. И тут я поняла — словно кузина Анна Болейн подсказала, — настала моя очередь. Танцы, давешний молодой человек — все вылетело у меня из головы. Я позабыла о себе, а ведь этого почти никогда не случается. Как озарение нашло — притворюсь, что не узнала его, тогда он сам себя не узнает и весь печальный маскарад, все непомерное тщеславие старого болвана не рухнет у нас прямо на глазах. Сказать по правде, мне стало его жалко. Захотелось вывести короля из замешательства, неприятно же, что тебя отвергли, отшвырнули, как вонючего пса. Я бы промолчала, заговори кто-нибудь другой. Но невыносимое молчание длилось и длилось. Он оступился, чуть не упал прямо на меня, у старого жалкого дурня было такое смущенное, унылое лицо, что я не выдержала:

— О-о-о! Простите меня, милорд, я совсем недавно при дворе, я тут чужая, как и вы. Могу я осведомиться, как вас зовут, милорд?

ДЖЕЙН БОЛЕЙН

Рочестер, 31 декабря 1539 года

Леди Браун велела фрейлинам отправляться в постель, прорычала приказ не хуже капитана дворцовой стражи. Молодежь в неистовом возбуждении, а Екатерина Говард хуже всех, дикая и невоспитанная. Каждую секунду изображает, как только что говорила с королем, как поглядела на него из-под длинных ресниц, как умоляла его, прекрасного незнакомца, новичка при дворе, пригласить леди Анну на танец. Представление длится без конца, и все просто умирают от хохота.

Только леди Браун не до смеха, лицо грозней грозовой тучи. Я разогнала девчонок по постелям, велела перестать дурачиться. Им лучше бы вести себя достойно, брать пример с леди Анны, а не подражать неумному и своевольному поведению Екатерины Говард. Они наконец улеглись, пара за парой, смирные, будто ангелочки, мы задули свечи, оставили их в темноте и заперли двери. Только вышли, началось перешептывание — нет такой силы на земле, что угомонила бы сегодня этих девчонок, нечего и пытаться.

— Как вы себя чувствуете, леди Браун? — с участием спросила я.

Она помедлила с ответом, но ей тоже очень хотелось с кем-нибудь поговорить. Я с ней явно заодно и попусту болтать не стану.

— Ужасное начало, — тяжело вздохнула она. — Конечно, все в конце концов уладилось, танцы и пение всегда помогут, и леди Анна быстро пришла в себя, как только ты ей объяснила, в чем дело. Но начало просто отвратительное.

— Король?

Она кивнула и плотно сжала губы, словно останавливая саму себя на полуслове.

— Мы обе так измучены, — начала я. — Может, выпьем по стаканчику подогретого эля, прежде чем отправляться на покой? Сэр Энтони ночует сегодня здесь?

— Бог знает, когда еще он придет, — неожиданно искренне ответила она. — Не сомневаюсь, придворным короля сегодня глаз не сомкнуть.

— Да? — Я уже вхожу в приемную королевы. Остальные дамы, похоже, удалились, огонь в камине чуть теплится, но кувшин с подогретым элем и пара высоких пивных кружек все еще стоят рядом с догорающим поленом. Разливаю эль по кружкам. — Неприятности?

Она наклонилась ко мне поближе и перешла на шепот:

— Муж сказал, король клянется, что не женится на ней.

— Быть не может!

— Именно так король и сказал! Именно так. Заявил, она ему совсем не по душе.

Она отпила эля и посмотрела на меня поверх кружки.

— Леди Браун, вы, верно, ошиблись…

— Мне муж успел шепнуть. Только мы, дамы, вышли из комнаты, король схватил его за воротник, чуть не задушил, и прошипел, что в полном ужасе от леди Анны — она совсем не такая, как ему описали.

— Так и выразился?

— Слово в слово.

— Но вид у него был весьма довольный, когда мы уходили.

— Прямо-таки довольный, скажете тоже. Мы все тут актеры, но король, видно, не собирается играть роль восторженного жениха.

— Придется, помолвка-то объявлена, и контракт подписан.

— Он сказал, она ему не понравилась. Теперь он во всем будет винить тех, кто эту помолвку устроил.

Я должна немедленно сообщить обо всем герцогу, надо его предупредить до того, как король вернется обратно в Лондон.

— Будет винить тех, кто эту помолвку устроил?

— И тех, кто привез Анну. Он вне себя от ярости.

— Томаса Кромвеля? — тихонько предположила я.

— Это уж точно.

— Не может же король отослать леди Анну обратно?

— Они поговаривают, надо найти повод для расторжения помолвки, какой-нибудь недостаток. Оттого сэру Энтони и остальным вряд ли удастся лечь спать этой ночью. Ее свита из Клеве не привезла с собой копию документа о расторжении той, давней помолвки. А раз ее нет, можно попытаться доказать, что брак заключать никак нельзя, он не будет действительным.