Как приручить дракона – 2 - Евгений Адгурович Капба
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дурак я, что ли — на «Урсе» в Зверинец ехать и там ее оставлять?
Несмотря на вечернее время, в душе моей царила уверенность — баба Тома, она же Тамара Павловна Пырх, встретит меня вполне позитивно: я давно обещал зайти и починить у нее люстру, но все никак руки не доходили. То одно, то другое…
— Я зауседы тута, куды мне хадзиць? — говорила она. — Да магазина, тольки… Прыходзь, не тушуйся.
Телефона у нее не было, с детьми и внуками бабуля переписывалась по старинке, почтой. Все новости узнавала или из газет, или во дворе, пока ухаживала за цветами в палисаднике и небольшими грядками, и кормила своих трех кур, которых держала тут же, в сарайчике.
Здесь я ее и застал: баба Тома сыпала птицам зерно.
— Цып-цып, холера! Цып-цып-цып!
Куры клевали пшеницу, бабуля улыбалась, глядя на их активность. А потом увидела меня и всплеснула руками:
— О, прыйшоу!
— Здрасьте, баба Тома, я тут вот шел мимо, вспомнил, что люстру вам обещал починить, дай, думаю, зайду…
— Ага, ага… Люстру! А у сумке у цябе што?
— Ну, фарш там, рис, капуста…
— Галубцы! — хитро прищурилась она. — Не, ну а што? Зраблю!.. А ты дроу наруби пакуль…
«Наруби дроу»… Темные эльфы бы не одобрили, точно. Но вообще — дрова колоть я даже любил, если честно, так что согласился моментально. Почему бы и нет? Березовые полешки раскалываются довольно легко, колун у Павловны — умеренной тяжести, на удобной длинной рукояти… Да и сколько там тех дров нужно? Она дольше будет капусту готовить, чем я — дрова рубить…
— МАЕШЬСЯ ДУРЬЮ, — рыкнул под руку дракон. — МЫ НАЙДЕМ ЕГО ПО ЗАПАХУ, В ДВА СЧЕТА. А ЕСЛИ ПОКАЖЕМ СВОЙ ИСТИННЫЙ ОБЛИК — ТО ЖАЛКИЙ СКОТ МИГОМ СДАСТ ПОСТАВЩИКОВ И ВСЮ СЕТКУ ДИЛЕРОВ. ТЫ ВЕДЬ ЗНАЕШЬ ЭТО, А?
— Мой истинный облик — вот он, — злобно сплюнул под ноги я и врубился колуном в очередное поленце. — Я — Георгий Пепеляев, человек. Я справлюсь сам!
— А-А-А! ЗАГОВОРИЛ, ЗАГОВОРИЛ СО МНОЙ! УА-ХА-ХА!!! — обрадовался дракон. — ЗАГОВОРИЛ, ЗАГОВОРИЛ! ЛЕД ТРОНУЛСЯ, ГОСПОДА ПРИСЯЖНЫЕ ЗАСЕДАТЕЛИ!
— А ну-ка, перестань воровать мои фразы! — возмутился я. — Ты не читал Ильфа и Петрова и ничего не знаешь про Остапа Бендера! Тут не было советской власти и НЭПа, а значит — не было и Бендера!
— ДА БРОСЬ ТЫ, ГОША. НЕУЖЕЛИ ЕЩЕ НЕ ПОНЯЛ? ВСЕ, ЧТО ЗНАЕШЬ ТЫ — ЗНАЮ Я. ВСЕ, ЧТО МОГУ Я — МОЖЕШЬ ТЫ! МЫ — ОДНО ЦЕЛОЕ, ОТНЫНЕ И ДО ТЕХ ПОР, ПОКА СМЕРТЬ НЕ РАЗЛУЧИТ НАС!
— Однако, мне до звезды, — очень неинтеллигентно заявил я и с хрустом вогнал колун в бревно. — Разберусь сам, понял? Не сметь никого палить и жрать, ясно?
— ПРИДЕТ ВОЙНА — ПОПРОСИШЬ ХЛЕБА! — буркнул дракон. — НО Я НЕ ЗЛОПАМЯТНЫЙ. Я ПРОСТО ЗЛОЙ, И ПАМЯТЬ У МЕНЯ ХОРОШАЯ. ТЫ ОБРАЩАЙСЯ, ЕСЛИ ЧЕ, Я ТУТ, НЕПОДАЛЕКУ, ТОЛЬКО ПОПРОСИ ВЕЖЛИВО.
— Не дождетесь!
— НУ-НУ! — в этом его нуканье было столько иронии, что мне стало аж противно.
Ну да, имея такую мощь в распоряжении, казалось логичным использовать ее во благо…
«Если наделить меня такой властью — в моих руках она сделается стократ могущественнее и страшнее! Но власть Кольца надо мною будет еще более крепкой. Более гибельной! Кольцо знает путь к моему сердцу: оно будет действовать через жалость, жалость к слабым и желание обрести силу для благих дел.» — всплыло в моей голове.
— ГЭНДАЛЬФ? ТЫ ЦИТИРУЕШЬ ЭТОГО СТАРОГО ЗАСРАНЦА, СЕРЬЕЗНО? — возмутился дракон. — ДАЖЕ В ЭТОЙ БАЙКЕ ИМЕЮТСЯ ПЕРСОНАЖИ ГОРАЗДО БОЛЕЕ СИМПАТИЧНЫЕ И ПОДХОДЯЩИЕ. И ВООБЩЕ — У НАС СЕЙЧАС ЕСТЬ ДЕЛА ПОВАЖНЕЕ…
— Возмездие, — мрачно кивнул я.
— МЕСТЬ? МЕСТЬ? Я ПОКАЖУ ВАМ МЕСТЬ! Я ЕСТЬ ОГОНЬ! Я ЕСТЬ… СМЕРТЬ! — торжествующе взревел мой воображаемый друг.
— Ну-ну, — откликнулся я. — Теперь ты цитируешь Смауга. Тоже — так себе типус. Опять воруешь у меня из башки, да?
— Я ЗНАЮ ВСЕ, ЧТО ЗНАЕШЬ ТЫ!…
— … а я могу все, что можешь ты, — продолжил его мысль я. — Но это ровным счетом ничего не значит. Я могу подниматься на свой этаж по лестнице, а могу — по водосточной трубе и по чужим балконам. Но не делаю этого, потому что я — человек, а не обезьяна. Я иду по лестнице.
— ТЫ НЕ ЧЕЛОВЕК, ТЫ — ИДИОТ! — буркнул дракон и замолчал.
А я потащил дрова наверх, к бабе Томе. Из ее окон уже пахло вареной капустой, и я должен был успеть поменять лампочки на люстре в большой комнате и по-человечески повесить ее, и заизолировать провода, пока голубцы не приготовились.
* * *
Все-таки Тамара Павловна была одним из самых ценных моих знакомств. Васеньку она знала хорошо, и сразу мне сказала, что он мерзавец. То есть она назвала его двумя ласковым белорусскими словами «латруга» и «туебень», но суть от этого не менялась.
По её информации, он сильно разбогател за последние два месяца, ровно с тех пор, как стал знаться с какими-то заезжими «рэмнями», вроде как — из Гомеля. Как это стало понятно? Ну, так музыка из его окон начала долбать в три раза громче и допекла всех окрестных бабок, а они уже разнесли эту весть по округе. У него новая аудиосистема появилась. А ещё Васенька стал ездить на скутере и возить девок. Девки были явно самого что ни на есть проституцкого статуса, поскольку ни одна нормальная и уважающая себя вышемирская мадемуазель с таким «ёлупнем» связываться не будет. То есть, деньги у него действительно водились — аудиосистема, скутер и траты на подружек разночтений не предполагали.
А гомельские, или какие они там «рэмни» по словам бабы Томы, были настоящими «пачварами» — то есть тварями или чудовищами. Странно себя вели, цеплялись к местным, сорили деньгами, испражнялись под заборами и вообще — вели себя так, будто они
