Хозяйка Блистательной Порты - Наталья Павлищева

Ибрагим, узнав о гонце, нахмурился: что за женщина, никакого от нее нет покоя! Оставалось надеяться на то, что султану окажется некогда изливать душу в ответных стихотворных посланиях и даже читать женские глупости. Ибрагим-паша любил музыку и скрипку, но не любовную поэзию. Особенно в исполнении проклятой роксоланки.

Но Сулейман ответил:

Не розу я нашел в письме – шипы.И стало мне невмочь.Все утешения друзей глупы,Не в силах мне помочь.

Слова привета ты пришли скорей,Пока я жив.И добрым словом сердце мне согрей,Любовью одарив.

А еще писал, как хорошо они продвинулись, как их боится «король Испании», как султан стал демонстративно именовать Карла, и его брат король Австрии. Мол, даже поспешили заключить мир со своими еретиками, только бы собрать всех, способных держать оружие, против османского войска.

Роксолане наплевать на Карла и всех королей, вместе взятых. Она почти обиделась на его веселость и хорошее настроение. Уехал и забыл?

Лишь одного хочу: увидеть и услышать,Понять, что любите и тоже не забыли.Рука невольно как молитву пишет,Чтоб вы меня хоть чуточку любили.

Я не виню, к чему вам мои слезы,Коль сердце в радости безмерной пребывает?Разделим поровну: пусть мне шипы от розы,Для вас – ее цветы благоухают.

И все же пришлось на время забыть любовную поэзию, потому что для Роксоланы начался нелегкий путь домой с больным сынишкой, а для Сулеймана противостояние с императором христиан Карлом Габсбургом. Противостояние, которого они так желали избежать, но не смогли…

То, что произошло потом, было потрясением для обеих воюющих сторон.

Карл собрал под Веной невиданную доселе мощь. На время оказались забыты религиозные разногласия, чтобы иметь в тылу спокойствие в немецких городах, император предпочел снять свои претензии к Лютеру (все понимали, что это на время, но Мартин Лютер торжествовал). Карл привел к Вене не только силы почти всех германских городов, но и огромное число наемников со всей Европы, в том числе испанцев. Все, кто еще не забыл османский поход трехлетней давности, охотно встали в ряды защитников.

Такую Вену взять было просто невозможно.

А Сулейман вел в поход армию, совсем не предназначенную для долгой осады или серьезных тяжелых боев. Причем заметно увеличил легкую кавалерию, это означало, что оставаться на зиму в Альпах не собирался.

Османское войско шло, не скрываясь, и о его передвижениях было хорошо известно в лагере объединенных сил Европы. Карл не мог поверить в то, что слышал от разведчиков:

– Не везет осадных орудий?! Много легкой кавалерии? Обходит крупные города, беря в кольцо осады мелкие крепости? Как он намерен воевать?!

Фердинанд досадливо морщился:

– Карл, этот турок столь самоуверен, что надеется, что Вена падет к его ногам от страха, а ты сам принесешь ему ключи? Я понимал, что он не слишком умен, если не повторил свой поход, пока его не вынудили, но не настолько же! Разобьем, как мальчишку, вернее, сначала заставим торчать под стенами Вены до холодов, а потом заберем все, пустив домой полуголым. Или все же возьмем в плен?

Старший брат цыкал на младшего:

– Сулейман умен не меньше нашего! Если так действует, значит, имеет свой план. Следить за передвижениями неусыпно, докладывать немедленно, каждый день, каждый час! И уйди из Вены, что-то во всем этом не так.

– А кто там останется, ты?

– Нет, и меня не будет. Останусь в Ратисбоне. Нужно иметь резерв вне стен города. Там справятся сами.

Под стенами Вены и внутри нее не было ни одного из братьев, Карл действительно остался в Ратисбоне в верховьях Дуная, а Фердинанд ушел в Линц.

Но к Вене не пошел и Сулейман. Одно огромное войско – Карла и Фердинанда – топталось внутри крепостных стен Вены и вокруг нее, второе – Сулеймана – совершало немыслимые маневры, пробираясь по горным дорогам, обходя крупные города и осаждая маленькие. Встали под Гюнсом (Кесегом). Не все даже в Австрии помнили, что это за городок.

Крошечная крепость, в которой при приближении турок укрылись те отряды, что не успели вовремя добраться до Вены, просто не могла стать крепким орешком при всех стараниях ее боевого гарнизона. Турок было во много раз больше, при желании чалмами закидать могли бы, но султанское войско стояло под Гюнсом двадцать дней, не очень-то стараясь закидать. Штурмовали как-то вполсилы, безо всякой системы.

Крепость уже готова была сдаться, но и такого требования не следовало. Капитуляция все же была принята в самом конце августа, причем Сулейман потребовал только символические ключи от уже не существовавших ворот (турки их попросту взорвали), оставил небольшой отряд янычар у самой крепости, чтобы оставшиеся в живых защитники не ударили в спину, и ушел, но не к Вене, а в сторону Линца!

Вена осталась восточней.

Татарские легкие, но безжалостные отряды в это время наводили ужас на равнине снова на западе от Вены. Турки и их наемники попросту отрезали Вену от остальной Европы, но не делали ни единого движения, чтобы осадить город.

Карл ломал голову, пытаясь разгадать план противника, недолго. Вену султану до зимы не взять, доставить из Стамбула в Австрию настолько мощные осадные орудия, чтобы сокрушить крепостные стены города, он даже не пытался. Император оценил разумное поведение турка, по горным дорогам с множеством переправ это было бы просто невозможно.

Ни одной серьезной осады вообще (не считать же таковой стояние под Гюнсом?), султан явно не собирался вести осадную войну. Это не вызывало сомнений, но почему турки так странно движутся и ведут себя на остальной территории?

Снова и снова Карл окидывал взглядом самую большую карту, какую смогли принести, и вдруг понял задумку Сулеймана.

– Ты хитер, но я не глуп!

Последовал приказ императора: ни во что не ввязываться, и шагу не делать навстречу туркам в направлении Гюнса (Кесега).

Первым поинтересовался Фердинанд:

– Почему? Пока они топчутся у этой горной крепостицы, мы вполне могли бы…

Палец старшего брата в качестве ответа ткнул в место на карте между Веной и крошечным Гюнсом, и младший не договорил. Он уже понял и задумку султана, и то, что хотел сказать Карл.

Между Веной и Кесегом высокогорное плато подле озера Нойзидлерзе, обрывистые берега которого наводили ужас. Стоило войскам Карла и Фердинанда войти туда, спеша на помощь гарнизону Гюнса, как они оказывались в природной ловушке, будучи зажатыми со всех сторон кавалерией турок и татар. Еще один Мохач? Нет уж, лучше сдача Гюнса, который не играет никакой роли.

Огромная армия, собранная под Веной, осталась на месте, Карл не дал себя выманить на битву на условиях Сулеймана. Но и тот не собирался подчиняться полководческому диктату императора, турки приняли капитуляцию крепостицы, не тронув гарнизон, героически защищавший свою цитадель, и… отправились разорять владения Фердинанда.

– Капитуляцию принять почетную. Защитники не виноваты, что их король не посмел носа высунуть из своих покоев, чтобы прийти им на помощь. Те, кто не испугался нашей армии под своими стенами, достойны уважения! – приказал Сулейман.

– Повелитель, может, нам стоило принять вызов короля и сразиться с ним под Веной?

– Какой вызов? Я не вижу вызова. Трусливый король Австрии Фердинанд напал на Буду, не смог ничего сделать и теперь где-то прячется. Его нет в Вене. К чему же нам туда стремиться? Разведка донесла, что он в Линце. Последуем в Линц.

Турки последовали, по пути щедро возмещая расходы на свой поход за счет местного населения. Все «прелести» разорения трехлетней давности показались подданным Фердинанда легким ветерком в сравнении с мощной бурей.

А войско, собранное с половины Европы, все стояло под Веной. Карл злился, что султану так хорошо известны особенности австрийской территории. Казалось, турки знают каждую пядь владений Фердинанда, причем не просто знают, но умеют использовать рельеф в своих интересах.

Они опустошили Штирийские Альпы, но задерживаться на территории Австрии не стали, ко времени осенних дождей и холодных ветров с гор войско Сулеймана уже было в районе Белграда. Карл и Фердинанд со своей армией так и остались стоять без дела возле Вены. Более нелепое положение трудно придумать. Получив известие об уходе турок, император отбыл в Барселону, в Австрии ему делать нечего.

Полетевшие во все европейские столицы послания были полны хвалебных слов о готовности христиан защищать Вену и насмешек по поводу нелепого поведения турок. Играть в осаду крошечной крепости!.. Похоже, хваленый грозный Сулейман только на это и способен? То, что, пока два брата-короля со своим огромным войском стояли в ожидании непонятно чего подле Вены, а турецкие войска опустошали их владения, скромно замалчивалось. Как и то, что при желании Сулейман мог просто запечатать Гюнс (Кесег) и отправиться дальше. Это не умаляло стойкости защитников крепости, но считать, что турки не двинулись дальше, боясь удара гарнизона крепостицы в спину, смешно.