За семью замками. Внутри - Мария Анатольевна Акулова

Если он переступит порог этой квартиры — других баб она не потерпит. В жизни не будет ставить на то, сколько продлится их интрижка, но пока длится — он должен быть только с ней.

И теперь между ней и тем самым моментом, когда переступит, по сути единственная мелочь: тупое требование о справке. Тупое, потому что… По Косте очевидно, что он ничего не может подцепить. Слишком брезгливый. Но ей очень хотелось вмазать ему за то, что ведет себя, как… Мужчина пониженной социальной ответственности. А в голову пришло только это.

Не женат ли он, Агата спрашивала. Костя сказал, что нет. Агата не усомнилась. И в отношениях тоже не состоит. Значит… Просто шлюшничает. Просто снимает стресс. С кем-то физически. С ней перепиской. Но не против объединить в ней обе опции. И она не против. С каждым днем все ближе к тому, чтобы скинуть адрес без каких-то там справок.

И это даже немного пугает. Потому что на нее не похоже.

Ведь в случае чего… Ей просто некуда сбегать. Эта квартира — единственное безопасное место. В родной город — ни за что. Куда-то в другое место — надолго не получится. Она слишком привыкла ко всему здесь. Слишком хорошо устроила собственный быт. Она из тех, для кого перемены — это ужасный стресс. Она не верит в то, что они могут быть к лучшему.

Тем не менее, Костю впустить она готова именно сюда. Только для этого нужно признаться…

Вздохнув, Агата провела еще разок по ресницам кисточкой, закрыла тушь, опустила на стол, посмотрела на себя внимательно…

Взяла в руки телефон, открыла переписку, написала:

ЗСЗ: «Ты тут?».

Могла без этого. Но хотела оттянуть. Хотя бы чуть-чуть.

Не вышло. От Кости почти сразу прилетело:

VVV: «Да».

Агата снова вздохнула, снова глянула на себя в зеркало… Ну что тут думать-то? Не скроешь… Сам все увидит. Пришла пора.

ЗСЗ: «Я должна признаться. У меня ужасный шрам».

Отправила. Он прочел.

VVV: «У меня тоже. Аппендицит вырезали. Показать?».

Усмехнулась. Кажется, у Кости сегодня хорошее настроение. Ей бы так…

ЗСЗ: «На лице. Он уродский. И огромный. На всю щеку».

Агата думала, что дальше в диалоге наступит пауза.

Получилось же, что ни черта.

Сразу же прилетело: «ок». Не успокоившее и не испугавшее сильнее. Следом: «Покажешь». Дальше: «Поцелую. Пройдет».

Совсем не то, что она ожидала. Даже как-то… Не поверила.

ЗСЗ: «Ты не видел просто. Он правда страшный…».

И она, вместо того, чтобы позволить надежде поселиться в сердце, расцвести там пышным цветом, зачем-то пытается все же его в чем-то убедить…

И вот тут он уже злится. Печатает:

VVV: «Мне похуй, Агата. Я сказал уже: я тебя хочу. Точку видишь?».

Уходит из сети, она же…

Откладывает телефон, снова смотрит на себя в зеркало, поворачивается изуродованной щекой, скользит пальцем по шраму…

Вздрагивает от новой вибрации на столе, опускает взгляд.

Veni vidi vici отправил фото. Она снова открывает переписку, нажимает на документ, ждет, пока загрузится… Разводит пальцами по экрану, приближая, усмехается…

Он прислал справку. Его зовут Гордеев Константин Викторович. И он чистый.

Кажется, теперь пришла ее очередь присылать адрес.

— Отвлекись от телефона, романтик…

Гаврила обратился к Косте, получив в ответ предостерегающий взгляд. Они ехали на встречу. Начали обсуждать дела, а потом Гордеев отключился… И не вернуть же так просто теперь…

Строчит там что-то, читает…

Как пацан. Хотя в шестнадцать, когда они были реально пацанами, на подобное времени у них не было. К огромному сожалению.

— Чтобы что? — Костя буркнул, но просьбу исполнил. Отложил трубку, посмотрел на сидевшего справа Гаврилу. — Что от нас хочет этот старый хрен?

Спросил без должного уважения, отметил, что Гаврила улыбается в ответ. Ему нравилось, что Костя вот такой — лишенный веры в авторитетность исходя из возраста. Он и сам был такой. Потому что уважение нужно заслуживать не годами, а поступками.

— Я могу только предполагать. Это же ты с ним говорил…

Гаврила пожал плечами, Костя кивнул.

Да, с Вышинским говорил он. Этот не стал бы связываться с кем-то ниже его самого по статусу. Костя готов был спорить на деньги, что даже ему Вышинский звонил, чувствуя… Что снисходит. Говно высокомерное.

— Предположи. Мне он по телефону объяснять отказался. Лично хочет.

— Думаю, всем понятно, что ты — в первую очередь его проблема. Значит, его же ответственность. Вот он и попробует зайти с ласки. Будет что-то предлагать… Договариваться… Руку подавать. Ну как-то так…

Гаврила перечислил, передергивая плечами, Костя скривился, отворачиваясь от сидевшего рядом на заднем сиденье автомобиля то ли друга, то ли подчиненного…

— Со мной пойдешь? — несколько секунд ехали в тишине, потом Костя снова глянул на Гаврилу, кивая. Тот снова же пожал плечами. Мол, как скажешь… — Пошли вдвоем. Все же понимают, что фактически ты будешь рулить штабом…

Гаврила не стал спорить. Был с Костей согласен. Да и интересно ведь… Полюбоваться, послушать… Встревать он не собирался. Но делать выводы так легче.

Автомобиль остановился у заведения, в котором Костя договорился встретиться с Владиславом Мироновичем Вышинским. Двое мужчин вышли, оба хмурились, шагая к двери, которую перед ними открыли, проводили к одному из столов, за которым мужчина в возрасте. Около шестидесяти. Плотного телосложения, но не толстый. Седой уже. Солидный. Атмосферный такой. Впечатляющий.

Политическая карьера Вышинского началась давным-давно. Гаврила пробивал, делился с Костей. Он взбирался долго и упорно. Рос по вертикали, пока не оказался сильно высоко. Он определенно знал, чего хочет. И определенно же умел этого добиваться.

Конечно, вокруг него тоже имелось множество скандалов и скандальчиков с душком. Много вопросов по имуществу, которое нельзя было купить с его-то зарплатой, но это ему особо не мешало. В искусстве