Ребенок от убийцы брата (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна

— Оксана? — протянула Лейсян с таким огромным удивлением в голосе, что я вздрогнула. — Что ты хотела?

Мой боевой настрой сразу же испарился после одной её фразы. Изначально я хотела, чтобы во время нашего разговора Лейсян услышала, что я полна сил и энергии, готова бороться за ребенка и нашу семью. Но мой голос, против воли, звучал жалобно и беззащитно …

— Лейсян, помоги нам. Пожалуйста. Не ради меня, ради Ромки. Он ведь и твой сын — ты его родила.

Я сейчас саму себя ненавидела за ту слабость, которая звучала в моём тоне.

— Я не знаю, зачем ты рассказала Валееву о Ромке, — продолжила я после небольшой паузы. Лейсян, которая обычно любила сразу же начать с ответов, тоже непривычно долго молчала в ответ. Что совсем не добавляло мне уверенности. — Но он хочет отобрать мальчика. Понимаешь?

— Что ты хочешь? — наконец-то выдавила из себя девушка моего брата. — Зачем ты мне звонишь?

— Ты должна всё вернуть назад. Слышишь? Я помогу… Я найму адвоката, мы привлечём опеку… Ты должна будешь выступить как Ромкина мать — вдвоём мы без труда одолеем его.

В ответ Лейсян рассмеялась; впрочем, звуки, доносящиеся из трубки даже отдалённо не напоминали человеческий смех — скорее что-то жуткое и неживое.

— Я уже официально ему не мать, — произнесла Лейсян, резко прервав свой жуткий хохот. — Полчаса назад меня лишили родительских прав в пользу отца.

Она бросила трубку, решив на этом закончить наш разговор. А впрочем… о чем нам ещё было с ней разговаривать?

Рафаэль

Я предполагал, что это будет непросто.

Бледная, усталая, вымотанная — она воевала со мной, не желая предавать семью.

Это дешевки готовы легко примириться со всем, что подсовывает им жизнь: прогнуться, проглотить, изображать удовольствие от унижений и даже прилюдной порки.

Моя девочка была редким бриллиантом среди богатого ассортимента дешевых стекляшек. Такая не предаст; пройдет с тобой и огонь, и воду… Только вот пока я все ещё оставался её врагом.

Заведя мотор, я чуть нагнулся, чтобы проверить её окна — судя по всему, Оксана все ещё находилась на кухне.

«Наверняка, все ещё пребывает в шоке».

Ничего, быстрый шок сменится новой рутиной — сразу же, как только она согласится с моим предложением.

Разумеется, я не собирался никуда отсылать ребенка — Ромка будет учиться под моим чутким руководством прямо на нашей базе… когда дорастёт, конечно. А до этого момента ему нужна мама, а также отец, бабушка и тетя.

А вот с поцелуем я поспешил — просто невозможно было смотреть на эти губки, не трогая их… но поспешил: она и так пугливая, а тут ещё я со своей историей.

Впрочем, от постели ей всё равно не отвертеться: это же глупость, жениться на девице и не попробовать её. Но когда мы ещё до этого дойдем. Хотя…

«Теперь она будет торговаться о том, чтобы оставить наш брак фиктивным… То есть против самого брака моя усталая красавица возражать не будет».

Я уже мысленно потирал руки, надеясь, что скоро отвезу их домой. И вместо того, чтобы скинуть напряжение в боксёрском зале, я отправился в ювелирный: хотел найти правильное кольцо с очень большим бриллиантом для моей бриллиантовой девочки.

Я уже предвкушал, как завтра Оксана, потупив глазки в пол, будет просить меня пойти на небольшие уступки; представлял, как она будет мило краснеть и заикаться, когда я милостиво соглашусь с её предложением — при условии, что мне будут позволительны невинные нежности: в конце концов, я не бесчувственная машина и мог представить, что не каждая девица способна так просто прыгнуть в кровать к почти незнакомому мужику.

Я представлял, как она изумится, заполучив настолько дорогое колечко на свой пальчик. Хмм… не то, чтобы я надеялся купить свою девочку, но всё же колечко стоило в пару раз больше её квартирки — я надеялся, что она оценит всю серьёзность моего выбора.

Но я и представить не мог, что моя замученная сиротка решит начать против меня войну! Она додумалась позвонить моей бывшей и даже начала её уговаривать на борьбу против меня.

Глава 11

Я так жутко выглядела, что начальник, бросив на меня короткий взгляд, безапелляционным тоном отправил меня домой.

— Георгий Алексеевич, да всё нормально.

— Ты уже не даже не белая, ты серая, — покачал головой шеф. — Иди домой, Кукушкина. Не заражай остальных.

Я подумала… и выключила компьютер, решив, что так даже лучше: будет время продумать стратегию борьбы за Ромку.

Даже если Валеева уже официально признали отцом и единственным родителем моего ребенка, то это право у него появилось исключительно на бумаге. Ни один специалист опеки, да что там — ни один живой, сочувствующий человек — не сможет передать семилетнего ребенка из одной семьи в другую; оторвать ребенка от матери, с которой он вырос, и передать его незнакомцу, внезапно появившемуся в жизни мальчика.

Кстати! Валеев ведь, кажется, собрался учить жестовый язык в Ромкиной школе…Разумеется, не в языке только было дело — он хотел стать своим для моего мальчика.

Прищурившись, я решила, что как раз сегодня убийце Витали придется обломаться — и раз уж начальник отпустил меня с работы, я поспешила в школу, чтобы успеть забрать Ромку сразу после уроков, до начала продлёнки.

Честно говоря, мне просто очень повезло: меня подвёз один из клиентов, который как раз заехал к нам в офис за документами. Иначе я бы ни за что не разминулась с Валеевым. А так… он только подъезжал к школе, когда мы с Ромкой уже мчались на всех порах к скверу, а там тропинки по снегу — и некуда подъехать на машине.

После этого, я весь оставшийся день просидела как на иголках.

Я боялась, что Валеев объявится, позвонит в дверь — и это вынудит меня как-то среагировать… а я ещё не придумала подходящего варианта.

У меня было мало знаний, совсем мало денег и никаких законных прав на ребенка. Я раз за разом прокручивала в голове свою беседу с адвокатом, пытаясь понять, всё ли я ему рассказала — и всё ли рассказала так, как надо, но вместо этого в голову упорно лез совет адвоката о том, что с Валеевым надо дружить.

Да, блин, дружить я как раз и была готова! Но этот мужчина предлагал мне совсем другое.

«И ведь не успокоишь себя тем, что неправильно его поняла», — мысленно вздохнула я. Валеев произнес всё таким образом, что неправильно его понять было просто невозможно.

«Но и принять это его возмутительное предложение невозможно тем более».

Всю ночь я лазила по интернету, читала форумы приемных родителей, юристов, выписки из законов и остальную литературу на смежные темы.

Должен был быть какой-то выход. Должен был!

Утром, когда прозвонил будильник, я ещё даже не легла спать — ходила кругами по кухне и судорожно читала всё одни и те же ссылки, но уже не с компьютера, а с телефона, пытаясь найти там новую информацию.

Потому что просто не знала, что делать дальше.

Проснувшийся от вибрации моего будильника Ромка, сонно прошлёпал в ванную (опять тапочки забыл надеть!), а я так и стояла на кухне, прижимая к себе телефон. Как никогда понимая, что не готова… не готова сегодня продолжить борьбу.

В голову лезли всякие дурости, вроде как выкрасть Ромку и увезти его куда-нибудь в другую страну. А что, Беларусь, Украина, Казахстан… да мало ли стран, где люди разговаривают на русском жестовом языке. И куда можно выехать без проблем…

Впрочем, это был бы побег в никуда — я понимала, что в этом случае, у меня не останется ни единого шанса на законную победу: для опеки и правоохранительных органов я сразу превращусь в преступницу.

Когда Ромка показался на кухне, я улыбнулась и спросила его, хочет ли он сегодня остаться дома. Малыш сразу же разулыбался: Ромка любил ходить в школу, но какой ребенок откажется остаться дома и смотреть мультики, вместо того, чтобы тащиться по темной холодной Москве с тяжелым портфелем в школу.

— Ура, мамочка! — подбежав, чтобы поцеловать меня, Ромка тут же невинно поинтересовался. — А можно мне какао?