Возвращение в Гильдию - Василий Блюм

Едва захлопнулась дверь, как разговоры стихли, а головы повернулись к выходу. Шестерня, попавший под перекрестье взглядов, тут же смутился, Зола же наоборот, преисполнившись презрения, обвел зал ледяным взглядом. Сидящий во главе стола немолодой мужчина некоторое время молча смотрел на пришедших. Тяжелая челюсть выдвинута вперед, а суровый взгляд карих глаз пронзает насквозь. На щеке глубокий шрам, что так украшает настоящих воинов. В ушах — по небольшой серьге, что можно было бы принять за украшение, но кровавые камни недобро мерцают из оправы, явно не простые, чувствуется злая магия. От фигуры веет мощью, но под глазами темные круги — власть нелегкое бремя. Шестерня искоса оценил доспехи, с завистью отметил — явно прочнее и лучше, чем у обычных воинов, пластины на плечах идеально подогнаны, а чешуйки заходят одна на другую настолько тесно, что не пропихнуть иглу.

Удовлетворившись осмотром, мужчина милостиво кивнул, указав на стол, где, по левую руку пустуют четыре стула с изящными резными спинками. За все время, пока хозяин зала пронзал гостей взглядом, никто не проронил не слова, но едва он отвел глаза, разговоры тут же возобновились. Дерн неторопясь подошел к столу, присел, стараясь выглядеть невозмутимо, хотя сердце испуганно бьется, а спина напряглась, окошечки бойниц в зале ничем не замаскированы, в темных провалах нет-нет, да тускло блеснет металл.

Скрипнули стулья, наемники заняли предложенные места. При взгляде на изобилие блюду Золы заурчало в желудке, а Шестерня голодно сглотнул. Прикрытая дорогой тканью поверхность стола уставлена серебряными тарелками: вот, на широком блюде — невиданная рыба, белесые глаза из мелких зеленоватых плодов слепо таращатся на гостей, распахнутый зубастый рот набит фруктами, а поджаристая желтоватая корочка местами разломилась, обнажая исходящее паром сочное мясо, рядом несколько тарелок помельче, в каждой горка искусно запеченных улиток. Изящные чашечки с подливкой чередуются массивными сковородами, где, блестя каплями горячего жира на отлично прожаренных боках, томятся диковинные шестиногие кабаны. В высоких вазах — сложенные горками спелые фрукты. Не прерывая беседы, женщины лениво пощипывают ягоды, спелые плоды лопаются в пальцах, прыскают соком, сладкий аромат расходится над столом, смешиваясь с острым запахом приправ и мощным мясным духом.

От такого изобилия у Шестерни закружилась голова, с трудом скрывая дрожь в руках, он схватил первое попавшееся блюдо, в янтарном масле колыхаются мелкие кусочки мяса, сверху присыпано мелко нарубленной белесой травкой, не глядя, зачерпнул пятерней, бросив в рот, смачно зачавкал. На него косились, мужчины презрительно, женщины лукаво, но пещерник никого не замечал, стремясь утолить терзающий голод. Дерн разорвал шестиногого поросенка и пожирал нежное мясо огромными кусками. Мычка невозмутимо разделывал зубастую рыбу, вовремя подхватывая вилкой пластины белого мяса, что при малейшем прикосновении сами отваливались с костей. Только Зола не спешил, недовольно морщась, он тщательно принюхивался, прежде чем отправить в рот очередной кусочек, лицо мага кривилось, а глаза с подозрением шарили по столу, словно он мучился неким неразрешимым вопросом.

Продолжая поедать рыбу, Мычка заметил, как стоящий за правым плечом от владельца дома мелкий мужичок, в длинном бесформенном одеянии, время от времени нагибался к уху хозяина, и что-то коротко говорил, поглядывая в их сторону. Тот брезгливо поморщился, но подумав, кивнул. Мужичок довольно улыбнулся, и сделал незаметный знак сидящему на противоположной стороне стола юноше в ярко-красном халате, лениво смакующему мелкие черные ягоды. Казалось, тот ничего не заметил, но через мгновение, вершинник ощутил, как заломило в висках, словно невидимые скользкие щупальца проникли в голову, зашевелились, исследуя мозг.

В глазах потемнело, с трудом повернув голову, Мычка заметил, как замедлились движения Дерна, а Шестерня застыл, выпучив глаза. Зола перестал жевать, его взгляд, скользнув по пирующим, остановился на юноше. Брови мага сошлись на переносице, а губы сжались в тонкую линию. Гости притихли. Хозяин бросал короткие заинтересованные взгляды, но делал вид, что не замечает происходящего.

Щупальца исчезли, а ломота в висках прекратилась. Мычка вновь взглянул на противоположную сторону стола. Юноша чуть побледнел, выражение скуки исчезло, сменившись напряженной сосредоточенностью, его губы беззвучно шевелились, а взгляд прикипел к лицу противника. Рядом хрустнуло. Сжав кулаки так, что побелели костяшки пальцев, Зола медленно сводил руки. Глаза мага закрылись, на висках вздулись пульсирующие жилы, а в горле зародилось глухое рычание. Спустя мгновение юноша громко вскрикнул, схватившись за голову, отпрянул от стола, с грохотом повалился на пол.

Зола замедленно выдохнул, дрогнув, поползли вверх набрякшие веки, покрасневшие глаза с полопавшимися сосудами скользнули по лицам присутствующих, остановились на хозяине. Прокашлявшись, маг неспешно произнес:

— Благодарствуем за угощение. Твоя трапеза достойна восхищения, а гости украсят и царский двор. Случай забросил нас далеко от родного дома, мы идем давно, и видели многое, но здесь мы впервые. Если ты позволишь, мы ненадолго остановимся в вашей… — он запнулся, подбирая слово, — в вашем городке, чтобы отдохнуть и пополнить припасы.

Хозяин дома оторвал взгляд от распростертого тела юноши, возле которого уже хлопотали служанки, ответил низким голосом:

— Не вижу причин, по которым мог бы вам отказать, только… — он запнулся, — мне донесли, что вы пришли из верхних пещер. Так ли это?

Несмотря на то, что мужчина старался говорить нейтральным тоном, Зола насторожился, почувствовав подвох. Он покосился на гостей. Все молчат, внимательно прислушиваясь к разговору, на лицах дежурные улыбки. Не видя повода лукавить, Зола прямо ответил:

— Не знаю, что вы зовете верхними пещерами, но мы… спустились с поверхности земли, и пытаемся вернуться обратно.

Едва он закончил, по столу пронесся вздох ужаса. Зола стиснул зубы, понимая, что ляпнул что-то не то, но исправлять было поздно. Он испытывающе взглянул на собеседника. Лицо хозяина затвердело, резко проступили рифленые желваки, а губы нехорошо изогнулись, он уже открыл рот, когда сидящий рядом глубокий старец, в расшитом звездами халате, поднял руку, скрипуче произнес:

— Не будем спешить с выводами, — он в упор взглянул на пришельцев. Совсем не старческие глаза, ощупывали каждую черточку на лицах, словно отыскивая некие знаки. Закончив осмотр, старец продолжил: — как известно, на поверхности нет и не может быть жизни. Кто тем или иным путем попадает туда хоть на небольшое время, умирает в страшных муках. На лицах этих людей я не вижу признаков болезни.

Звякнув доспехами, на дальнем конце стола вскочил один из мужчин, воскликнул запальчиво:

— Значит они лгут!

Старец повел рукой, и воин послушно опустился назад. Но едва он сел, вопрос подхватила сидящая тут же женщина. Слегка повернув голову, так что тяжелые серьги лениво качнулись, а ожерелье на груди ярко замерцало, попав под прямые лучи магических сфер, она томно произнесла:

— Действительно, звучит странно. Столь мужественные путешественники, и такая откровенная ложь…

Гости вновь зашушукались. Зола поймал несколько недобрых взглядов, но старец поднял обе руки, сказал успокаивающе:

— И все-таки я прошу тишины. Как вы все знаете, наши живительные пещеры соединяются с поверхностью сетью проходов. Но несмотря на таящиеся во тьме ловушки и запутанность ходов в старину к нам нет-нет, да прорывались всякие… — он кашлянул, покосился на наемников. — Но после того, как большую часть ходов обрушили, а остальные замуровали, посещения прекратились.

Один из мужчин, матерый воин со множеством шрамов на лице, недобро произнес:

— Темновик, я что-то не пойму, к чему ты клонишь.

Старец вздохнул, сказал устало:

— Я хочу сказать, что если некие люди утверждают, что спустились с поверхности, и, миновав ловушки, вышли к нам, это хороший повод поразмыслить.

Воин упрямо нагнул голову, произнес с нажимом:

— Темновик, я… — он обвел головой гостей, поправился, — мы все знаем, что ты как никто печешься о благе города, но…

Он вдруг перешел на неизвестный язык, отчего Шестерня, до того внимательно вслушивающийся в разговор, оторопело оглянулся, а Зола лишь стиснул зубы, пытаясь разобрать смысл чужого наречия. Тем временем, воин продолжал говорить, и с каждым сказанным словом мужчина во главе стола становился все мрачнее, а сидящий рядом старец лишь сокрушенно качал головой.

Когда воин закончил, воцарилась хрупкая тишина. Хозяин дома сидел набычившись, его лицо стало чернее тучи. Тяжело вздохнув, он начал медленно подниматься, словно вросшая в землю замшелая глыба камня. Зола уже чувствовал топор палача не шее, когда негромко скрипнула дверь, прошуршало платье. Мужчина во главе стола повернул голову, глядя на приближающуюся летящей походкой девушку.