Заряна и заколдованный мельник (СИ) - Епринцева Яна

«Ой, что это я сравниваю нас с супружеской парой! Ещё подумает чего лишнего… Решит, что влюбилась», — подумала она и покраснела.

Добрыня же если и подумал что-то такое, то виду не подал.

— А мои родители в этом самом доме жили, а как я появился, ничего не изменилось. Только мать я совсем не помню, а отец всё время на мельнице проводил. В избушке мне чаще одному приходилось оставаться. Колдовство наше, жерновки, всегда обед да ужин готовили, самовар сам кипит, только знай — наливай, а вокруг тишина да скука, — сказал он в ответ.

— Скука? А вот у нас чересчур весело всегда бывало. Детей-то у родителей моих — шестеро. Знаешь, как хотелось временами побыть в одиночестве? Но то тогда, а сейчас вот тосковать я по ним начинаю. Сердце так и просится домой, жаль только, пути обратного мне нет.

— Отчего же? Из-за Ермолая? — ляпнул Добрыня, да тут же прикусил язык.

— Еремея… — поправила девушка, но тут же вскочила с лавки.

Теперь у неё не осталось сомнений — парень слышал всё, что она говорила вчера волку. Заряна взволновано уставилась на него, прижав руки к груди.

— Всё-таки подслушивал! — она метнулась было к выходу, но замерла возле двери.

Девушка вспомнила, что на ней надета лишь мужская рубашка. Широкая и длинная она закрывала большую часть её тела, вот только из-под подола бесстыдно торчали голые ноги, ведь длинной одёжка едва доставала до лодыжек.

Нет, бегать в таком виде по лесу не дело! А переодеться не во что — платье Заряны, вместе с нижней рубашкой, сейчас сушилось на плетне возле дома. Теперь-то одежда девушки была чистой, но мокрой, и надевать её в таком виде той не особо хотелось.

Дочка колдуна заметалась, не зная, что предпринять. С одной стороны, ей было неловко стоять перед красавцем мельником в столь нелепом виде, с другой, выходить из дома без платья или хотя бы поневы тоже не слишком прилично, вдруг кто приедет на мельницу да увидит её?

Добрыня же распахнул синие глаза и как заворожённый уставился на голые лодыжки девушки. Взгляд его скользнул по девичьему телу, отмечая, что просторная рубаха, в отличие от украшенного оборками платья, не скрывает её округлости, а наоборот, подчеркивает. От этого открытия у парня сбилось дыхание. Сам не замечая того, он облизнул пересохшие губы, не в силах отвести взгляда от соблазнительного зрелища.

Заряна заметила его взволнованное состояние и смутилась ещё больше.

— Чего пялишься? Ног что ли не видел? Девкам незамужним, между прочим, позволяется в одной рубашке ходить, чай не я одна такая. Иль ты в деревне не бывал ни разу? — заявила она, уперев руки в бока.

От этого рубашка её натянулась на груди и на бедрах, ещё больше подчеркнув ладную фигурку. Это Добрыня спокойно вынести не мог. Он поднялся с лавки и сделал шаг к рассерженной девице.

— Не подходи! — взвизгнула та, увидев в его глазах нечто незнакомое, непонятное и оттого пугающее.

Парень остановился и отвёл глаза.

— Я тебе помочь согласилась, а что взамен? — с укором сказала она, отступая подальше. — Так-то ты мне благодарен?

Сердце девушки колотилось как бешеное. От горящего взгляда, которым Добрыня прожигал её насквозь, у неё перехватило дыхание. Заряна живо вспомнила всё, что было между ними вчера. Вспомнила его твёрдое горячее тело, к которому он прижимал её, губы, сводящие с ума сладкими, как мед, запретными поцелуями.

Она понимала, что нельзя подпускать его к себе. Такие отношения возможны лишь между мужем и женой, но никак не между случайными знакомыми.

— Прости меня… Кровь кипит, больно хороша… — пробормотал он.

От этих слов Заряну словно кипятком обожгло. Высокий статный красавец тоже привлекал её, вызывая неведомые ранее чувства и желания. Как не старалась она держать себя в руках, делать это становилось всё труднее.

Добрыня обогнул девушку и, стараясь не смотреть в глаза, и вышел на улицу.

Глава 28

Заряна вернулась на лавку и уставилась в пустоту, мысли её неотступно крутились вокруг Добрыни.

Теперь она понимала своих деревенских подружек, исчезающих с вечерних посиделок вместе с приглянувшимися им парнями. Раньше ей казалось странным желание девчонок уединяться с ними в лесу.

Еремей, которого все считали её женихом, предпринимал попытки заманить красавицу в укромный уголок, но девушка на его уговоры никогда не поддавалась. А уж позволять ему такие вольности, что творил с ней Добрыня, она бы точно не стала. Даже сейчас от одной мысли об этом по телу Заряны прошлась волна отвращения.

Но то Еремей… А вот Добрыня — дело другое! От одного взгляда молодого мельника её бросало в жар.

«Если разобраться, то между ними не такая уж и большая разница. Оба высокие, широкоплечие, белокурые. Всё вроде при них: и стать, и лицом удались. Но почему Еремея я видеть не хочу, а Добрыне сама готова на шею повеситься? В чём секрет?» — размышляла Заряна.

Она так привыкла считать себя свободной от всяких там глупостей вроде любви, что сейчас упорно не желала замечать вспыхнувшие чувства к молодому человеку.

Сам же мельник испытывал противоречивые эмоции. Его влекло к рыжей красавице, но при этом он отлично понимал, что не имеет права связывать свою жизнь с девушкой. Просто же воспользоваться ею для удовлетворения собственной похоти совесть ему не позволяла.

Выскочив из дома, он поспешил к реке. Добрыня хотел побыть в одиночестве, успокоиться и обдумать всё как следует.

«Эх! Если бы я мог рассказать ей всё! Тогда бы эта красавица-лисичка сама решила, быть ей со мной или нет. А так, ввожу её в заблуждение. Ведь неизвестно, примет ли она меня, если сама всё выяснит», — размышлял он, спускаясь к заводи и усаживаясь неподалёку от воды на поваленном стволе старой ивы.

Перед глазами у него до сих пор стояла рассерженная Заряна, яростно сверкающая золотистыми глазами. Он начал вспоминать её стройные ножки, выглядывающие из-под подола широкой рубашки, и всё остальное, что не смогла скрыть тонкая ткань.

«Так, хватит уже! Полно распаляться ещё больше, нужно выбросить девчонку из головы», — одёрнул он сам себя, тряхнув белокурыми кудрями.

Парень вздохнул и уставился на сверкающую ослепительными бликами воду. Сейчас он ненавидел своё проклятие, больше чем когда бы то ни было. Если б не оно, Добрыня вполне мог заслать сватов во двор рыжеволосой красавицы.

— Старая карга! Что я тебе сделал такого, что ты прокляла меня подобным образом? За что испортила мне жизнь? — в сердцах воскликнул он.

Из ветвей плакучих ив, растущих возле заводи, поднялись птицы, встревоженные его криком, и разлетелись в разные стороны, издавая недовольные пронзительные звуки. Добрыня не обратил на них внимания. Он задумчиво смотрел на воду, вспоминая тот день, когда впервые встретился с колдуньей.

Мать свою молодой мельник никогда не видел. Сколько он себя помнил, лишь доброе колдовство избушки заботилось о нём, кормило, качало его колыбель, наводило порядок в доме. Отец называл этого невидимого помощника жерновцами.

Маленький Добрыня никак не мог понять, каким образом два каменных круга, из которых состоят настоящие жернова, справляются со всей домашней работой. Но так как с самого рождения ощущал на себе заботу этих чар, то считал их вполне естественным и правильным явлением.

Стоило мальчику подрасти, отец понемногу начал посвящать его в тонкости мельничного дела, обучать премудростям да знакомить с силами, помогающими в работе на мельнице. Добрыня с лёгкостью постигал науку, всё у него получалось и дело спорилось. И всё было бы хорошо, не встреться его отцу чародейка Бажена.

Мельник познакомился с ней в лесу и по уши влюбился чуть ли не с первого взгляда. Это сейчас парень понимал, что никакой любовью там и не пахло. Старая карга просто-напросто приворожила красивого белокурого вдовца, присушила его к себе любовными зельями или заклинаниями. Но будучи ребёнком, он искренне недоумевал — что батюшка нашёл в этой седовласой, длинноносой и злобной старухе.