Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт

   Дейвин догадывался, о да. Легенды о салонах и клубах поклонников древних богов бытовали в Саалан до сих пор. Несмотря на то, как эти люди кончили свою жизнь. Он кивнул, побуждая Алису продолжать.

   - Так вот, - сказала она, - этот миф пережил и саму Российскую империю. На него молился Толстой, им бредил юный Достоевский, не буду уже про Герцена, Белинского и Чернышевского, тем более что они все равно не писатели. И до сих пор им болеет весь журфак, треть истфака универа и половина филологических дам и дев.

   Со вторым ее утверждением Женька, кажется, был совершенно согласен, судя по тому, что Дейвин нашел в своих реакциях. Граф слушал со все большим интересом. Это было жутким, очень новым и очень важным знанием.

   - И кстати, про Толстого, - Алиса вдруг посмотрела ему прямо в лицо, чего не делала с первых допросов осенью двадцать третьего года. - Скажу тебе занятную вещь, ее даже на журфаке не все знают. Дело в том, что в отношении романа "Война и мир", - а это тысяча двести страниц, два тома размером с кирпич, - автор планировал, что он станет первой частью трилогии. Персонажи, которых читатель видит в финале "Войны и мира", должны были кончить свою карьеру и жизнь на Сенатской площади. Ты это не читал, конечно, но поверь, что там очень интересно заплетается.

   - Очень интересно, - сказал он совершенно искренне. - Невероятно интересно, Алиса. Скажи мне последнее. Какая из этих трех версий тебе ближе?

   - Из этих - никакая, - уверенно и серьезно ответила она.

   - Есть четвертая? - удивился он.

   - Ну... - она хотела пожать плечами, но остановила себя. - Сколько людей, столько версий, иначе-то не было никогда и не будет. Но если ты хочешь именно мое мнение...

   - Да, хочу, - подтвердил Дейвин. - И именно твое.

   - Хорошо, - кивнула девушка. - Я думаю, что если бы царский двор берега не потерял окончательно и не начал плевать на лысины генералам войны победнее и менее знатным, забывая вывесить их портреты в Зимнем дворце, как было обещано, обделяя пенсиями и приглашениями на праздники и хамя походя на ровном месте, то за декабристами никто бы не пошел. А не рехнуться, так ломая порядок, как им пришлось ломать, просто нереально. Порядок же не сам по себе, он людьми поддерживается и присутствует в их головах.

   - Да, пожалуй, - кивнул он. - А какого ты мнения о царе?

   - О нем говорили вот как, - без запинки сказала Алиса. - "Недолго царствовал, да много куролесил: сто семь сослал в Сибирь, а пятерых повесил".

   - То есть твоя позиция выглядит как "им бы всем висеть на одном дубу"? - уточнил он.

   - Ну... нет, не вполне, - не согласилась она. - Будь царский двор порядочнее и обязательнее, героям нашего разговора самое место было бы в психушке. А так они сошли за нормальных и стали лидерами. Лучше от этого они не становятся, но если обстановка требует именно таких лидеров, других не будет, их просто всунуть некуда... А вообще из всего этого поколения самый интересный человек - Горчаков. Но поскольку он в этом всем не участвовал и масоном не был, о нем два с половиной исследования и меньше всего архивных документов. Я в свое время на его судьбу вышла через строчки Пушкина, посвященные дню лицея. Ты потом посмотри, господин граф, оно стоит того.

   - Посмотрю, - согласился он, - потом. А что ты думаешь об их целях?

   - А цель у всех людей только одна, - пожала она плечами. - Понять, где истина. У этих истина была такой.

   - Истина? - переспросил Дейвин. - Что такое истина? Факты или точка зрения?

   - Ни это и ни то, - она покачала головой, отметая его предположение. - Был такой литературовед, Юрий Лотман. Он как-то сказал, что истина дается только ценой жертвы самого дорогого. И что, по сути дела, получить истину можно, только когда ради нее погубишь себя. Истина не бывает "для всех и ни для кого". Рылеев жертвовал, когда пошел на эшафот, а Пушкин - когда не полез в это все. А Бенкендорф - когда своих боевых товарищей допрашивал, отказывая себе в праве на общее с ними прошлое, честное и славное. И я думаю, что пока не найдешь для себя свою истину, жизни, в общем-то, и нет...

   - Спасибо, - он протянул ей платежную карту. - За твое время, за эту историю и за твое мнение.

   Девушка приняла карту, не коснувшись его пальцев, отсалютовала и вышла. Дейвин откинулся в кресле и постучал пальцами по столешнице. Ну вот и все. Его часть исследования была завершена. Осталось только расписать представление для Святой стражи, заверить его у князя и вручить Хайшен. Надо будет только сразу предупредить ее, что это копия его будущей книги, а не внутренний материал расследования. Дейвин открыл новый файл и принялся за дело. Через двое суток он встал из-за монитора и упал в постель. Еще двенадцать часов его не удалось добудиться ни Нодде, его секретарю, ни оруженосцам его гвардии. Затем он встал, привел себя в порядок и понес представление на подпись князю. Димитри, увидев первого зама у себя в кабинете без пяти минут полночь, только приподнял бровь и принял распечатку. Он закончил чтение в пять утра, подумал и все-таки лег спать. Во сне князь видел такое, что при каждом воспоминании об этом документе нервная усмешка появлялась у наместника еще неделю. А упоминания о ключевых местах и именах вызывали у него сочувственный вздох в адрес Унриаля да Шайни.

   Хайшен, прочтя этот труд первый раз, задала Дейвину только один вопрос: уверен ли он, что там нет Источника? Традиция с этой разрушенной церковью выглядит явным намеком. И расклад с оборотнем был довольно опасный. Он, конечно, первый воин империи, но все же... И Дейвин, ответив, что нет, Источника точно не было, поймал себя на совершенно чужой для него мысли о том, что Поток тут вообще ни при чем, это один глупый и безответственный юноша все еще пытается загладить свою вину перед семьей невесты и спасает от гибели всех, кого только может. Граф да Айгит внутренне дернулся от этой мысли - но никакого влияния так и не обнаружил. Впрочем, более подробный разговор с досточтимой на эту тему был ему назначен на начало декабря.

   Отдав Нодде почту для отправки, Дейвин задумался. Неизбежность процесса в столице была очевидной. И одним из главных его участников становилась эта девушка, бывший маг. В интересах графа, князя Димитри и ее самой надо было что-то срочно делать с ее манерами. Если показать ее с этим поведением магам и дворянам империи, они никогда не поверят, что человек, говорящий как простолюдин и ведущий себя как сайни с рынка, был магом когда-то. Так что цивилизацией этой женской версии Маугли надо было заниматься срочно. И позорный балаган с сайхами было давно пора заканчивать, тем более что и Макс Асани отсоветовал ему увлекаться этими играми. На них уже не было времени, и незачем было увеличивать груз вины за недолжное. Что бы Алиса ни думала о своем будущем, в край назад ей дороги не было по слишком многим причинам. Жить ей предстояло все-таки в Большом Саалан.

   ...И я никогда не забуду этот край, поскольку темную сторону мужества, темную сторону верности и темную сторону любви я видел именно здесь. Страшнее и прекраснее, величественнее и омерзительнее этого, мне кажется, я уже ничего не увижу.

   Из письма Дейвина да Айгита к жене от 17 ноября 2027 года.

   Первые переговоры о "Ключике" с участием Онтры и ее сына Димитри назначил на четырнадцатое ноября. Когда он представлял Онтру Полине и называл имя безымянного и безотказного помощника досточтимого Айдиша, Полина так удивилась, что полторы минуты ничего не могла сказать. Мальчика, котика, солнышко и сокровище звали маркиз Айриль да Юн. Не считая того, что Юн составлял около четверти южных земель Саалан, этот парень оказывался самым сильным магом своих земель. После его матери, конечно. Кроме этой небольшой заминки, разговор прошел очень просто и быстро. Полина подтвердила свои намерения, выразила согласие на оценку портала в рублях и в сааланских кольцах и чашах и подписала обязательство прибыть на второй разговор о судьбе портала и участвовать в нем. Все вместе заняло едва четверть часа. Валентин приехал через пару часов после окончания переговоров.