Мир Приключений 1990 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) - Сергей Другаль

— Андрей, — продолжал Коршун, — ты не сделаешь этого, ведь будешь потом себя проклинать! Должен выслушать меня…

— А я уже слушаю. Где Гришка?

— Гришка? Разве я знаю, где он? Наверно, спрятался где-то. Лес большой… А нам нужно поговорить наедине. У меня есть тайна. Она не для третьих ушей.

— Нет, вам не поймать меня.

Коршун посмотрел на Веру тяжелым взглядом.

— Ладно, — решился. — Пусть слушает. В конюшне у Северина, под желобом, закопан ящик с ценностями. Там хватит тебе и этой девчонке на всю жизнь. И мне тоже.

— Вот оно что! — удивился Андрей. — Теперь мне все понятно!

— А если понятно, беги в село…

— Оказывается, вы еще и грабитель!

— У тебя это последняя возможность выбиться из нищих в люди…

В мелколесье затрещали ветки, и из-за деревьев, тяжело дыша, выбежал Бутурлак. Андрей обернулся к нему, и в этот момент Коршун рванулся к кустам. Прозвучал выстрел, но он не остановил Коршуна.

“Шмайсер” в руках Андрея задрожал, он стрелял не целясь. А Коршун бежал, будто был заколдован. Наконец все же споткнулся и упал на бок, подвернув под себя руку.

Андрей подбежал, приказывая:

— Не двигаться!

Коршун поднял здоровую руку, стиснул кулак, будто угрожая Андрею, но сразу же разжал, рука мертво упала на грудь.

Подошли Бутурлак и Вера. Девушка всхлипнула виновато:

— Это я — мазила… Он же мог удрать…

— Ты храбрая, — возразил Андрей, — и ты мне еще больше…

Парень не договорил, устыдившись, глянул на Бутурлака: не заметил ли чего? Но лейтенанту было не до того.

Бутурлак перевернул Коршуна лицом вверх: мертвенная бледность проступила на лице бандеровца.

— Это Коршун? — спросил лейтенант.

— Да.

— Вот и конец… — сказал лейтенант хрипло.

Возвращаясь в Острожаны, они увидели в лесу редкую цепь вооруженных людей. Прибыл отряд из райцентра и прочесывал лес. Капитан Ярощук, возглавлявший операцию, подошел к Бутурлаку.

— Догнали? — спросил нетерпеливо.

— Коршун убит. Но убежал его племянник Гришка Жмудь.

Капитан пожал всем руки.

— За ликвидацию банды Коршуна большое вам спасибо! — сказал торжественно. Приказал помощнику: — Продолжайте операцию.

Андрей объяснил Антону Ивановичу, который вел отряд, где найти тело Коршуна.

— Что там в селе? — спросил Бутурлак Демчука.

— Три бандита убиты и один ранен, Фросем назвался. Признался, что ликвидировали группу младшего лейтенанта.

— Какого младшего лейтенанта? — не понял Бутурлак.

Ярощук снял фуражку, объяснил:

— Позавчера младший лейтенант Лебединский и его группа не вернулись в райцентр…

— Убит Лебединский? — все еще не верил Бутурлак.

— К сожалению, все трое.

Лейтенант помрачнел. Потом поднял автомат, прозвучали три одиноких выстрела. Прощался так, как прощался со своими солдатами, не вернувшимися из разведки.

Солнце коснулось верхушек деревьев, они словно загорелись, и Бутурлак закрыл глаза.

Вчера из Острожан уехал капитан Ярощук со своим отрядом. Гришку они так и не нашли — то ли утонул где-то в болоте, то ли удалось ему убежать. В конце концов, капитан не очень огорчался: главное — ликвидировали банду Коршуна.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

По небу плыли тучи, и лучи солнца, склонявшегося к горизонту, с трудом пробивались сквозь них. Андрей почти бежал по узким львовским улицам, думал: как хорошо жить на свете, когда есть и тучи, и солнце, когда пахнет недавним дождем и с листьев деревьев падают большие, теплые, прозрачные капли. Но все же в сердце затаилась тревога: сейчас он увидит Веру…

Она уже ждала его возле театра, Андрей издалека увидел ее и остановился. В его представлении еще жила девочка с венком из одуванчиков на светлой голове, а стояла и улыбалась ему высокая, стройная девушка, наверно самая красивая во Львове, нет, во всем мире. Он пересек улицу нерешительно, даже со страхом, а она протягивала к нему руки и, когда подошел, припала щекой к его груди. У Андрея перехватило дыхание. Он несмело коснулся ладонью ее светлых, шелковистых волос. Вера подняла глаза, и только теперь он понял: не изменилась совсем, такой же золотой одуванчик, каким была в Острожанах.

Наконец Вера оторвалась от него, положила ладони ему на плечи и начала с интересом разглядывать:

— Какой ты стал высокий, Андрейка, и… — Остановилась, но все же досказала: — И красивый!

Андрей почувствовал, что счастливая улыбка растягивает ему губы, но не мог ничего с собой поделать, только улыбался и молчал, потом осторожно взял ее руки, держал в огрубелых от тяжкого деревенского труда ладонях — и мог так держать целую вечность.

— Поступил? — спросила Вера.

Он не понял, о чем она, понял только потом, когда переспросила, встревожившись:

— Что с институтом?

Ему сразу сделалось легко, потому что в этом вопросе было столько заботы о нем, что Андрей понял: он не чужой Вере. Сжал ей руки и кивнул, потому что так и не мог вымолвить ни одного слова. Только увидел, как просияла Вера, и сказал то, что никогда не звучит банально, ведь в этих словах кроется, может, самая большая тайна в мире:

— Я люблю тебя!

Вера засмеялась счастливо, освободила одну руку из его ладони, потянула за собой, и они пошли, как дети, взявшись за руки и размахивая ими. Поднялись под портик театра, с неба упали первые капли, и хлынуло так, как бывает лишь в Прикарпатье, когда тучи останавливаются перед горами и сразу же обрушиваются ливнем на землю.

До начала спектакля еще было много времени, и Вера потребовала:

— Рассказывай, как все было…

Андрей посмотрел на нее сверху вниз. Ничего не хотелось говорить, потому что все его хлопоты, которые еще вчера были самыми важными и самыми необходимыми, теперь показались незначительными. Он махнул рукой и сказал небрежно:

— Прошло уже… — Но сразу подумал, что должен сказать Вере всю правду, и добавил, глядя ей прямо в глаза: — Честно говоря, на математике чуть не срезался, но потом подумал и как-то решил задачку. И Филипп поступил. В лесотехнический.

— Вы оба такие умные! — сказала Вера радостно, но Андрей возразил:

— Это ты у нас самая умная и… самая красивая!

Но Вера сказала:

— Ты увидишь наших актрис — вот красавицы!

Андрей промолчал, перевел разговор на другое:

— А ты по-украински теперь хорошо говоришь. Совсем как местная!

Вера заважничала:

— Год в сельской школе, два года во Львове. Но все же, когда принимали меня в студию, предупредили, что должна много работать. Я и сама знаю, что должна.