МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1981 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов) - Карен Симонян

А Цырину это было нужно? И ему не нужно! Вы проговорили всю дорогу. А потом он тебя убил. Почему он тебя убил? Что такого ты ему сказал? Что ты солдат и едешь домой, быть может, за тысячи километров отсюда?

Тысячи километров… Тысячи километров… Тысячи километров…

Вспомни, что сказал Мытарев во время вашего самого первого разговора сегодня. Он сказал что-то такое, что сейчас было бы очень кстати.

Какую-то эти подлецы видели дополнительную гарантию собственной безнаказанности, вот что он сказал.

Тысячи километров…

Вот что ты ему сказал! Ты куда-то ехал. Куда-то очень далеко. И через несколько часов тебя бы уже не было в Приморске. А он ухватился за твои слова. Ты предоставил ему возможность одним махом уйти от всех. Под твоим именем. Ценой твоей жизни. И он сделал выбор. Он долго решался. Целых сто километров. До тридцать восьмого, где мы сейчас стоим и уже ничего не можем сделать для тебя. Конечно, мы можем найти того, с царапиной на горле, и мы его найдем, но что это будет значить лично для тебя?

Зато это будет значить все для нас…»

— Владимир Николаевич! — донеслось из плавней.

Зенич пошел на голос и снова услышал, как закричал Камоликов:

— Скажите, пусть дадут свет!

Капитан вернулся к «рафику» и постучал в кабину. Открылась дверка, и высунулся водитель. Зенич объяснил ему, что нужно делать. Водитель включил мотор. Автобус медленно сполз с трассы, остановился, и лучи из трех его фар — одна была установлена на крыше — спроектировали дождь на экран вечера. Дождь выглядел совсем нестрашным — блестящие полоски, перечеркивающие лучи, казалось, вскипали на свету.

— Мы закончили, — сказал Камоликов, неожиданно появившись на дороге. Рядом шел следователь.

— Слушаю вас.

— Слушать-то особенно нечего. Убитый — молодой человек лет двадцати. Вы сами видели… Это в области затылка. Удар нанесен сзади, тупым орудием, десять — двенадцать часов назад. Вскрытие покажет точнее.

— Не много.

— Кое-что добавлю, — сказал следователь. — Труп раздевали не там, где мы его нашли.

— Почему?

— Уже раздетым его волокли по земле — на спине характерные порезы. Вы видели, какая там почва? И еще. Труп спрятан в очень неудачном месте. Вернее, вообще не спрятан. Я бы так сказал — поспешно брошен.

— Ему помешали спрятать, — сказал Зенич. — Не очень много. Но как ни странно, этого почти достаточно. Ждем машину.

Камоликов прислушался.

— Вот она, кажется, — сказал он.

На шоссе появилась «Волга». Емелин затормозил у автобуса. Он выскочил первым и, опередив Бежана, закричал:

— Ничего.

— Ничего, — сказал Бежан, подходя. — Может, еще раз посмотрим здесь?

— Смотрите, — кивнул капитан.

Он знал, что они ничего не найдут и здесь.

ДВАДЦАТЬ ОДИН ЧАС ДЕВЯТНАДЦАТЬ МИНУТ

Полковник выслушал Зенича спокойно. Сказал:

— Не вижу оснований с вами не согласиться.

— Давайте не будем соглашаться, — предложил капитан. — Давайте лучше поищем что-нибудь взамен.

— Для чего? — удивился Мытарев. — Если убит пограничник, а мы исходим сейчас из этого, то ваша версия выглядит очень убедительно. Я уж не говорю о том, что другой пока нет.

— А если не пограничник?

— По-видимому, все-таки он. Место, время — все совпадает. Не забудьте также, что при встрече с шофером Нетребой Цырин солгал. Уже работал его план — вот как я расцениваю эту ложь.

— Не могу понять, как такой человек, как Цырин, решился на убийство.

— Когда мы начинали сегодня утром, мы сказали себе: пятеро с автобуса — вот кто нас прежде всего интересует. Направление определило темпы. Они стремительны — другие нас не устраивали. Честно говоря, я не ждал, что вы закончите сегодня. Я ошибся. Все, что мы имеем, получено в результате отработки направления, которое мне поначалу казалось хоть и первостепенным, но не главным. И здесь я ошибся. Теперь я снова возвращаю вас к темпам. Могли ли мы в дополнение к тому, что сделали, еще и изучить всех действующих лиц этой истории настолько, чтобы достаточно точно мотивировать каждый их шаг? Конечно, нет. Мы только теперь этим и займемся. Ну, а вашу версию я принимаю безоговорочно, — продолжал Мытарев. — Боюсь только, что она уже бесполезна.

— Почему? — растерялся капитан.

— Кого вы собираетесь ловить?

— Убийцу Цырина.

— Кто он?

— Не знаю.

— И я не знаю. Ну, хотя бы приблизительно…

— Приблизительный портрет?

— Я имею в виду другое.

— Этот человек имеет отношение к заводу.

— Тепло.

— Он знакомый Литвиновой.

— Еще теплее.

— У него какие-то давние дела с Вулом.

— Совсем горячо.

— Он возглавлял операцию на заводе.

— Вот теперь то, что нужно.

— Я не совсем понимаю…

— Как вы понимаете, рассказать обо всем Цырин уже не может. Что-то может рассказать тот, второй. — Для этого нам осталось его найти.

— Он повторяет путь Цырина, — сказал капитан.

— Сомневаюсь.

— Но ведь вы сами так считали.

— Считал, не учитывая его роли. Человек, способный Вула обвести вокруг пальца, в деле, несомненно, главный.

— А Цырин?

— Цырин — простой курьер, — сказал Мытарев.

— И казначей?

— Не уверен.

— Сегодняшние действия Цырина заставляют отнестись к нему несколько по-иному.

— Это не его действия, а наша трактовка его действий, не забудьте. Кроме того, даже если мы угадали с Цыриным, все равно операция по ограблению кассы — по задуму, по характеру исполнения, по этой маленькой изюминке с Вулом — стоит на порядок выше. Притом разумеется, что мы не все о ней знаем. А у толкового плана обязательно должен быть толковый вдохновитель. Вы согласны?

— Согласен, — сказал Зенич.

— Вы допускаете, что этому человеку стало известно о намерениях Цырина?

— Да.

— И что поэтому пролилась кровь?

— Возможно. Они не были уверены, что Вул станет молчать. Оба думали об одном — о бегстве. Деньги хранились у Цырина. Тот, второй, подстерег его и стал требовать дележки. Они повздорили и…

— Вы видите слабость в вашей схеме? — прервал капитана Мытарев.

— Именно?

— Деньги. Почему деньги были у Цырина?

— Он вывез их из Южного — это естественно.

— Я веду речь не о логике тех или иных шагов преступников, а о некой моральной стороне дела, если можно применительно к ним говорить о морали. Деньги доверены человеку, роль которого в деле крайне незначительна. Его иерархический номер в операции третий, если их было трое, или четвертый, если четверо. И какие деньги! Обычно «шефы» никому не доверяют таких сумм.