Джонатан Стрендж и мистер Норрелл - Сюзанна Кларк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фермер с опаской посматривал на людей, которые остались на дороге, но Джон Аскгласс сказал, что их не стоит бояться. Он заверил фермера, что они не причинят ему вреда. Вскоре он уехал.
Странные люди некоторые время стояли на древней дороге, но, едва первые яркие лучи солнца их коснулись, растаяли вместе с туманом.
86
Портрет этот, ныне утерянный, висел в библиотеке мистера Норрелла с ноября 1814 по лето следующего года, после чего его убрали. Дальнейшее его местонахождение неизвестно.
87
Фрэнсис Певенси, волшебник XVI века. Написал «Восемнадцать чудес, коими славен Дом Альбиона». Мы знаем, что учил Певенси магии Мартин Пейл. «Восемнадцать чудес» отличают особенности, характерные магии Пейла, — сложные диаграммы и затейливый магический инструментарий.
Долгие годы Фрэнсис Певенси занимал достаточно скромное, но уважаемое место в истории английского волшебства как последователь Мартина Пейла, а затем неожиданно стал объектом жаркой дискуссии в кругах теоретиков магии XVIII века.
Все началось в 1754 году с находки множества писем в библиотеке некоего джентльмена в Стамфорде, графство Линкольншир. Все они были написаны в старинном стиле и подписаны Мартином Пейлом. Исследователи магии ликовали.
Однако при более близком изучении выяснилось, что это ЛЮБОВНЫЕ ПИСЬМА, в которых не содержится ни слова о магии. Они были полны самых страстных образов и сравнений: Пейл уподоблял возлюбленную сладостному дождю, омывшему его, жаркому пламени, в котором он смог согреться, муке, которая лучше любой неги. Письма содержали восторги по поводу молочно-белых грудей, благоуханных ножек, струящихся каштановых локонов, в которых запутались звезды, и прочих вещей, к которым ученые и маги совершенно равнодушны.
Пейл был просто помешан на имени своей возлюбленной — «Фрэнсис» и часто повторял его в письмах, а в одном послании написал стихотворную загадку или шараду на ее фамилию: «Певенси». Сначала ученые XVIII века склонны были считать, что это сестра или жена его ученика Фрэнсиса Певенси. В XVI веке имя «Фрэнсис» одинаково часто носили и мужчины, и женщины. Потом Чарльз Хетер-Грей опубликовал семь различных отрывков из писем, в которых упоминались «Восемнадцать чудес, коими славен Дом Альбиона», и доказал, что возлюбленная Пейла и автор книги — одно и то же лицо.
Уильям Пантлер заявил, что письма — фальшивка. Их нашли в библиотеке мистера Уиттлси. У последнего была жена, которая написала несколько пьес, поставленных в театре Друри-Лейн. Совершенно ясно, говорил Пантлер, что женщина, способная писать пьесы, может написать все, что Угодно, и утверждал, будто миссис Уиттлси подделала письма, «…дабы возвести свой пол выше положения, предназначенного ему Богом». Мистер Уиттлси вызвал Уильяма Пантлера на дуэль, тот, будучи ученым до мозга костей, ничего не смыслил в оружии. Он извинился и опубликовал фор-мальный отказ от своих домыслов касательно писем и миссис Уиттлси.
Мистер Норрелл охотно использовал магию Певенси, поскольку давно решил для себя, что тот был мужчиной. Что до писем — они его не интересовали, ибо не упоминали о чародействе. Джонатан Стрендж имел собственное мнение. Он считал, что спор можно разрешить одним-единственньгм вопросом: стал бы Мартин Пейл учить женщину магии? Стрендж был уверен, что да, стал бы. В конце концов, ведь и Пейла учила волшебству женщина — Екатерина Уинчестерская.
88
Таддеус Хикмен (1700–1738), автор жизнеописания Мартина Пейла.
89
Плющ обещал, что свяжет врагов Англии,Шиповник и терн обещались их отстегать,Боярышник сказал, что ответит на все вопросы,Береза откроет двери в другие страны,Тис дал нам оружие,Ворон растерзал наших врагов,Дуб стоял на дозоре,Дождь смывал все печали.
Предположительно в этой традиционной английской присказке перечислены пункты договора, заключенного от имени английского народа Джоном Аскглассом, Королем-вороном, с лесами.
90
Вопреки распространенному мнению, суд Пяти Драконов получил свое название отнюдь не из-за строгости судей. Оно связано с одной из комнат в доме Джона Аскгласса, Короля-ворона, в Ньюкасле, где изначально проводились заседания. Комната имела не четыре стены, а двенадцать, украшенных изумительной резьбой, выполненной и людьми, и эльфами. Самые замечательные рельефы изображали пять драконов.
Суду Пяти Драконов подлежали следующие преступления: «Злые намерения» — магия, направленная во вред людям; «Лже-магия» — притворные колдовские действия либо обещание сотворить таковые, сделанные лицом, не умеющим или не желающим их осуществлять; продажа волшебных колец, головных уборов, башмаков, поясов, платков, бус, музыкальных инструментов и т. д., и т. п. лицам, не способным контролировать эти могущественные предметом; ложное объявление себя магом или посредником такового; обучение магии неподходящих лиц — пьяниц, сумасшедших, детей, людей со злыми наклонностями; прочие преступления, совершенные обученными волшебниками либо простыми христианами. Суд Пяти Драконов рассматривал также преступления, совершенные против личности Джона Аскгласса. Единственной категорией магических преступлений, которой суд Пяти Драконов не касался, были преступления, совершенные эльфами. Их разбирал отдельный суд Фолфлуреса.
В Англии в XII, XIII и XIV веках процветающее сообщество волшебников и эльфов активно занималось колдовством. Магию очень трудно регулировать, и, естественно, не вся она применяется с благими намерениями. Джон Аскгласс потратил немало сил и создал свод законов, призванный управлять магией и магами. Когда магия распространилась по всей стране, короли Южной Англии с благодарностью позаимствовали мудрость северного соседа. Хотя Англия оставалась разделенной на две части, и в каждой существовала своя судебная система, магическое уложение в них было одно, В Южной Англии эквивалентом Пяти Драконов был суд, называемый Малые Драконы Лондона. Заседал он в Блекфрайрзе[50+].
91
В конце XVII века в Ньюкасле жил один перчаточник, у которого была дочь — непослушное маленькое создание. Однажды она потерялась. Все были уверены, что она притаилась в каком-нибудь закутке в доме, но ребенок просто исчез. Мать, отец и братья искали ее, обшарили соседние дома, но безрезультатно. Наконец, ближе к ночи, они увидели, что девочка идет к дому по грязной мостовой (стояла зима). Некоторым показалось, что рядом с ней шагает еще кто-то, но в сумерках зимнего вечера рассмотреть незнакомца не удалось, а к родному дому девочка подошла уже одна. Она была невредима и рассказала следующее.
Убежав из дома, она отправилась бродить по городу и быстро оказалась на незнакомой улице. Она была широкой и красивой, поднималась куда-то вверх, и по ней девочка взобралась на невиданную высоту и оказалась перед большим каменным домом. Она вошла и бродила по множеству комнат — в них было тихо, пусто, полно паутины и пауков. На одной стороне обнаружилась анфилада комнат, по стенам которых вился плющ, а за окнами шумели зеленой листвой деревья, и там стояло лето, а не зима. В одной комна-те не было ничего, кроме большого зеркала. В зеркале прыгали по веткам и щебетали птицы, но сама комната была пуста. Однако пение птиц звучало очень громко, словно они были вокруг девочки. Еще там был темный кори-дор, из которого доносился шум волн, словно там плескалось море или воды большой реки. Из некоторых окон можно было увидеть Ньюкасл, из других — совсем незнакомый город, из третьих — огромные дикие пустоши, из четвертых — холодное синее небо.
В доме имелось множество лестниц, идущих вверх и вниз, широких и узких, прямых и извилистых; некоторые упирались в стену или заканчивались проломами, в которые смог бы пролезть только ребенок. По одной из лестниц девочка дошла до обычной маленькой деревянной дверцы.
Не подозревая об опасности, девочка толкнула ее и сразу же закричала. Ей показалось, что она очутилась в стае тысяч и тысяч птиц, со всех сторон она видела только мелькающие черные крылья. Вокруг буйствовал ветер, она парила где-то в небесной вышине, и рядом были только вороны. Девочка очень испугалась, но тут кто-то позвал ее по имени. Птицы сразу исчезли, и она оказалась в небольшой комнате с каменными стенами и каменным полом. Мебели в ней не было, но прямо на полу сидел человек, который подозвал ее, назвал по имени и сказал, что бояться не надо. У него были длинные черные волосы и истрепанная черная одежда странного вида. Нет никаких оснований считать, что это Король, но рядом с неизвестным на полу стоял атрибут волшебника — огромное серебряное блюдо, наполненное водой. Дочка перчаточника просидела с ним несколько часов, пока не наступили сумерки, потом неизвестный провел ее до дому: они вышли на улицу, по которой и добрались до родного дома девочки.
