Фэнтези-2016: Стрела, монета, искра - Роман Суржиков

- Я не имею права на недовольство, миледи.

- Это верно. Однако же, ты недовольна.

- Миледи, мне не по себе от того, что другая называется моим именем.

- А ты называешься Глорией Нортвуд. По-твоему, это неравнозначная замена? Полагаешь, твой род выше нашего?

Строго говоря, так и есть: род Праматери Янмэй стоит вторым в священных книгах, а Сьюзен - лишь седьмым. Но это замечание лежит далеко за пределами того, что способна стерпеть Сибил Нортвуд.

- Нет, миледи. Мне всего лишь...

Вспышка боли заставила Миру умолкнуть. Будто горячая игла вошла в правый бок.

- Что с тобой? - воскликнула графиня.

Мира скрипнула зубами, чтобы подавить стон.

- Это... от жары... - процедила девушка. - Пройдет...

Прежде от жары страдала только голова, но теперь боль терзала печенку. Спазм свел внутренности, вынудил девушку согнуться.

- Лекаря! - крикнула графиня. - Элис, срочно зови лекаря!

- Нет, миледи, уже проходит... сейчас... все будет хорошо.

Миновала минута, другая - и боль стала утихать. Леди Сибил, зорко следившая за Мирой, заметила, как гримаса сошла с лица девушки.

- Лучше?

- Да, миледи...

- Тебе стоит поменьше разгуливать под солнцем. Эти твои прогулки не идут на пользу, тем более - когда они происходят в обществе какого-то секретаря.

- Ваша правда, миледи.

- Ступай в постель. И прочти письмо - возможно, оно развлечет тебя.

Графиня указала на конверт, лежащий в серебряном подносе для корреспонденции. На сургуче, опечатавшем послание, виднелся герб Литленда.

Мира поднялась к себе, легла в постель. Потирая бок, нывший отголоском боли, взломала печать.

"Милая Глория,

Пастушьи Луга - ты ведь знаешь, что с ними связано?

Огромный кусок земли по обоим берегам реки Холливел, примерно сто миль в ширину - с востока на запад, и миль четыреста в длину - с севера на юг. Это плодородная степь, она покрыта сочной зеленой травой. Великолепное пастбище. Издавна западные кочевники считали эти земли своими и нещадно бились за них с Альмерой, Надеждой и Литлендом.

В 16 веке, после Лошадиных Войн, владычица Юлиана назвала Пастушьи Луга общими владениями всех соседних земель. Четыре западных графства и три восточных получили право пасти на берегах Холливела свои стада и табуны - сколько угодно, без ограничений. Единственным условием было мирное сосуществование друг с другом. Пастушьи Луга теперь не принадлежат никому, хотя и кормят семь соседних с ними земель. В их числе - мой родной Литленд.

Прости меня. Я пишу эти скучные строки, чтобы успокоиться. Пишу и пытаюсь поверить, что это действительно так ценно для моей семьи. Пока не получается. Тьма. Не верю, не могу принять... Ладно.

Ты знаешь, я родилась в Пастушьих Лугах. Там есть цепочка крепостей, принадлежащих Литленду. Они присматривают за переправами через Холливел, чтобы с Запада не нагрянуло внезапно чье-то войско. Есть четыре брода в нижнем течении реки, кочевники со своими табунами переходят по ним на наш берег. Имеют право. Каждый может пасти лошадей как на западном берегу Холливела, так и на восточном. Соседство с кочевниками - наша вечная головная боль. Их табуны огромны, в засушливые годы им не хватает корма на своем берегу, и они принимаются за наш. Месяцами бродят к востоку от Холливела, вычищают траву под корень. Нередко кочевники загрызаются с нашими пастухами - бывает всякое. Крадут коней и скот, убивают пастухов... Потому нужны крепости, пограничные отряды, системы сигналов... Хватит. Я не об этом.

Эрвин Ориджин - вот я о ком. И Уиллис, герцог Литленд - моя дядя. И Даглас Литленд - мой отец.

В январе - полгода назад! - Эрвин Ориджин является к дяде Уиллису. Он говорит - без обиняков, прямо в лоб, с северной вашей прямотою: Бекка Южанка - сыгранная карта. Ваша племянница, говорит Эрвин дяде Уиллису, претендует на руку Адриана, но у нее нет шансов. Мне, конечно, жаль, и все такое... Если бы хоть одна из сестер Бекки забеременела - тогда, понятно, вопрос стоял бы иначе. Но вся столица шепчется, и ни для кого уже не секрет, и император, конечно, не рискнет... Ты ведь тоже слышала об этом, верно? Нет такого человека, кто бы не слышал! Будь оно проклято. Дрянь.

И дядя отвечает Ориджину: вы что же, пришли нас унижать? Убирайтесь под хвост к Темному Идо! Но дядя не умеет быть грозным, не дано ему. Ориджин даже глазом не моргнул. Ни в коему случае, говорит, не хочу оскорбить Великий Дом Литленд, только мне будет жаль, говорит, если вы поставите себя в идиотское положение, если не сказать - опасное. Слово "опасность" для дяди - как червяк на рыболовном крючке. Он его тут же сглотнул, всполошился: что за опасность, какая? Все просто, говорит Ориджин. Вы грозите императору, что не проголосуете в Палате за реформы, если Адриан не выберет Бекку. Да только он ее в любом случае не выберет - мне очень жаль и все такое, - но выйдет, что вы попусту ставите палки в колеса императору. А Династия таких вещей не спускает.

Что же вы предлагаете? - спрашивает дядя Уиллис. Ориджин берет карту Пастушьих Лугов и тычет пальцем в четыре брода. Получите, говорит, их в ленное владение. Все четыре. Не захотите - не будете впускать на свой берег кочевников. Захотите - соберете пошлину за переправу. Так или иначе, сможете решать, кому пастись на восточном берегу, а кому - нет. Это же против Юлианова закона! - тревожится дядя. Ничуть, - утешает Ориджин. Закон дает в общие владения луга (!), но о переправах-то ничего не сказано!

А что от нас требуется? - спрашивает дядя. Крючок уже плотно засел в его глотке, осталось потянуть. Ориджин и потянул: дайте понять владыке, что признаете любую невесту, выбранную им, и проголосуете за реформы независимо от его выбора. Постойте-ка, - говорит дядя Уиллис. Внезапно он уразумел, что все это значит. Постойте-ка, ведь тем самым мы уничтожим шансы Бекки на корону! Ориджин разводит руками: а их и так нет, этих шансов. Уж простите, мне очень жаль, но у вас ничего нет. Вы можете обменять ваше ничего на конфликт с Короной, а можете - на контроль над переправами. Решать вам.

Ориджин убрался, а дядя Уиллис вызвал к себе отца. Он повторил словами Эрвина: мне очень жаль, брат, и все такое, но Бекка... Ты ведь понимаешь, император не станет рисковать... И отец сказал: броды? Все четыре? А что же... хм... м-да... а, пожалуй...

Знаешь, с чем я никак не могу смириться? Это было в январе! Шесть проклятых месяцев прошло! Они так и не сказали мне. После разговора с тобой я сама пришла к отцу и вытянула все, слово за словом!.. Почему он не сказал раньше?! Хотя бы перед балом! Стыдно вспомнить, боги! Адриан дважды приглашал меня, я было надумала, начала надеяться... Размечталась: а вдруг!.. К играм готовилась, как сумасшедшая... Прямо цвела и пахла! Тьфу. Дрянь. Дура.