История русской рок-музыки в эпоху потрясений и перемен - Джоанна Стингрей

2 марта 1995 года работа 1-го канала Останкино была прервана на 24 часа. Причина, как мне сказали, состояла в том, что канал терял миллионы долларов рекламных денег, уходивших непосредственно в карманы руководивших программами продюсеров. Относительно недавно я узнала, что в то время стоимость минуты рекламного времени варьировалась от 20 до 65 тысяч долларов. Неудивительно, что у меня было много спонсоров – мои расценки и близко не подходили к таким цифрам! Настоящая причина прекращения работы канала (об этом я тоже узнала позже) на сутки состояла в том, что его сотрудники таким образом почтили память убитого накануне генерального директора Владислава Листьева. Он решил вернуть каналу контроль над рекламой, и нашлись люди, которым его решимость не понравилась. Уже очень скоро канал был реорганизован и, пройдя несколько этапов преобразований, возродился уже как государственный «Первый канал».

– Что это означает для моей программы? – озабоченно спрашивала я всех вокруг. – Я смогу продолжать работу?

Через неделю в клубе «Пилот» была презентация моего нового альбома For A Moment и клипа Sanctuary. Меня все чаще и чаще приглашали выступать в различных московских клубах, и, хотя петь мне всегда очень нравилось, атмосфера в клубах, где сцена низкая и любой пьянчуга может свалиться чуть ли не на тебя, меня совсем не устраивала. В клубе, в отличие от концертного зала, мне было очень трудно войти в свой сценический образ, трудно было и отказаться от этого образа и вести себя с публикой запросто.

Глядя в зал перед тем как запеть Lost Souls, я вдруг ощутила страшную неуверенность – какой бы спокойной и уверенной ни казалась зрителям. Я оглянулась, чтобы увидеть сидевшего у меня за спиной за барабанами Сашу. В этот момент я поняла, что ужасно горжусь своими новыми песнями и счастлива, что могу выступать с ними со сцены.

И еще я была ужасно горда тем, что написали в рецензии на мой альбом в Moscow Tribune:

«Джоанна Стингрей сильно выросла за последние годы: уровень группы, качество записи, тексты и даже, собственно, голос – все стало существенно лучше. Можно предсказать большое будущее ее новому хиту Demons Dancing. В период дефицита русских тем и русских текстов в российской рок-музыке американка Джоанна Стингрей утверждает себя как русская певица».

Глава 59

The Times They Are A’Changing[319]

– Боже мой, да ты уже почти взрослый!

Маленького Сашу Цоя я видела последний раз, когда ему было два года. А с Марьяной мы не виделись и не говорили с момента похорон Виктора. Она приехала с сыном на презентацию моей фотокниги о Викторе Цое, которую Саша Липницкий организовал в ночном клубе «Манхэттен Экспресс». Рядом был концертный зал «Россия», где мне доводилось выступать. Я крепко сжала Сашу в объятиях, и меня вдруг охватило хорошее доброе чувство – частичка Виктора жива на этом свете.

Лицо Марьяны, пусть и улыбающееся, показалось мне изменившимся – о ее болезни я тогда еще не знала. В следующий раз мы встретимся спустя почти десять лет, когда я приехала в Петербург и забежала к ней повидаться. Тогда я и узнала, насколько она больна.

– Все хреново, да? – сказала она мне вместо приветствия. – К черту эту жизнь!

Что бы с ней ни происходило, она всегда оставалась крутой, дерзкой женщиной, которой я восхищалась. Я не знала, смеяться мне или плакать.

Книга о Цое получилась превосходная – красочные цветные иллюстрации замечательно представили его жизнь и искусство. К сожалению, назначенная издательством цена – 73 тысячи рублей – для большинства оказалась неподъемной. Будь моя воля, я бы раздавала ее бесплатно.

А еще некоторое время спустя случилось и вовсе немыслимое. Мой отец – убежденный антикоммунист и закоренелый антисоветчик – сошел с трапа самолета в Москве. Историческое событие! Программа «Фан-клуб» снимала его встречу с моими фанами на Арбате, где он сиял от счастья при каждом рукопожатии. Ведущий программы спросил его по-русски, нравится ли ему Россия. Вопрос еще не успели перевести, как он, повернувшись лицом к камере, произнес:

– Здравсвите, Расия! Как ви поживайт?

Мои фаны дружно и одобрительно расхохотались. Я поняла, что отец несколько недель заучивал эту фразу. Я ужасно им гордилась – он был живым свидетельством того, что и старого пса можно научить новым трюкам.

Весь апрель, пока под первым лучами теплого весеннего солнца растекался накопившийся за долгую зиму снег, я была ужасно занята. Мы с Сашей написали несколько новых песен, в программе «Рок-урок»[320] я пела и отвечала на вопросы зрителей. Выступила я и в организованном «М-Радио» концерте в Театре Российской армии, а также в программе «Живьем с Максом»[321].

– Сегодня у нас в гостях, наверное, самая знаменитая иммигрантка из Америки, пожалуй, единственная в своем роде! – представил меня Макс.

Я пела, отвечала на вопросы, выслушивала комплименты зрителей. Я уже научилась передавать в текстах песен свои подлинные чувства и испытывала настоящую эйфорию, напевая в микрофон: «I’m lost in your hatred but found by the light of day…I resist to your thunder but am soiled by the greed you play, I’m cleansed by the ray of light that shine on demons dancing»[322]. В такие моменты, когда все складывается удачно, чувствуешь себя превосходно.

28 апреля я опять пришла в Останкино на очередной «Рок-урок», где должна была выступать в паре с игравшим на акустике гитаристом по имени Глеб. Входя в студию, я неожиданно столкнулась с Сергеем Курёхиным.

– Джоанна! – лицо его расплылось в теплой улыбке.

Мы не виделись два года. Сжав его в объятьях, я почувствовала, как вновь где-то там, рядом с сердцем, оживает моя душа. Сергей был огромной частью меня – той, какой я теперь стала. Я показала ему мой новый CD, и он, как гордый отец, засиял от счастья. Он сам только что выступил в программе, и на прощание мы вновь крепко обнялись. Прекрасный момент!

Даже во время выступления эта мимолетная встреча не выходила у меня из головы. И хотя мне нравилось лаконично-сдержанное звучание моих песен, я только и могла думать о том, как бы поскорее закончить петь и, быть может, поймать еще Сергея, прежде чем он уйдет. Как только эфир закончился, я вылетела из студии и помчалась в артистическую, в надежде, что он еще там. Но его там не было.

Вышла в длинный и пустой, тускло освещенный коридор. Мне и в голову не приходило, что причина моей грусти в том, что больше я никогда его не увижу. Через