Убийца в толпе. Шиллинг на свечи. Дело о похищении Бетти Кейн - Джозефина Тэй

Она немного помолчала, видимо борясь с собой, и наконец выдавила:

– Нет.

– Вам никто не подсказывал того, что вы должны были говорить?

– Нет.

И все же у присяжных сложилось впечатление, что она явилась в суд против своей воли и ее показания были ей кем-то навязаны.

Других свидетелей обвинения не было, и Кевин, прежде чем приступить к своей главной задаче, решил сначала покончить со всеми сомнениями относительно роли Глэдис Риз.

Выступил графолог, засвидетельствовавший, что надпись на карте Канады и записка написаны одной и той же рукой. Было очевидно, что и присяжные пришли к этому же выводу, поэтому, когда Майлс Эллисон высказал предположение, что графологи, бывало, ошибались, чувствовалось, что он говорит это лишь по долгу службы, убежденности не было в его голосе. Кевин ответил на это вызовом эксперта по отпечаткам пальцев, заявившего, что и на карте, и на коробочке, в которой лежали часы, одинаковые отпечатки пальцев.

А теперь, когда было установлено, что Глэдис Риз в то время, как она выступала в полицейском суде, держала у себя часы, украденные из дома Фрэнчайз, а затем в порыве раскаяния их вернула, – теперь Кевин мог приступить к главному – к развенчанию Бетти Кейн…

Когда в зале прозвучало имя свидетеля Бернарда Уильяма Чэдуика, послышался удивленный шепот. Читатели газет с этим именем знакомы не были, оно нигде не упоминалось. Кто этот человек? Зачем он явился сюда? Что собирается сообщить?

А он явился, чтобы сообщить, что работает в лондонской фирме, приобретает для нее фарфор и разные модные безделушки, что он женат и проживает вместе с женой по такому-то адресу.

– Вам приходится ездить в командировки? – спросил Кевин.

– Да.

– В марте текущего года вы побывали в Ларборо?

– Да.

– В Ларборо вы познакомились с Бетти Кейн?

– Да.

– Как вы с ней познакомились?

– Она меня подцепила.

Эти слова вызвали мгновенный и единодушный протестующий отклик в зале суда. Какие чувства испытывали уличенные во лжи Роз Глин и Глэдис Риз, никого не волновало, а вот имя Бетти Кейн было священно! О Бетти Кейн, напоминавшей святую Бернадетту, так небрежно отзываться нельзя!

Судья сделал выговор публике за шум в зале, а затем сделал выговор свидетелю. Что это значит – «подцепить»? Не соблаговолит ли свидетель придерживаться общепринятого языка?

– Расскажите суду, как вы с ней встретились, – предложил Кевин.

– Ну, я как-то зашел в отель «Мидленд» выпить чая. И она… ну… в общем, она со мной заговорила. Она там тоже чай пила.

– Она была одна?

– Да. Совсем одна.

– Не вы первый с ней заговорили?

– Да я даже ее и не заметил!

– Как же она обратила на себя ваше внимание?

– Улыбнулась мне, я улыбнулся в ответ, ну и продолжал читать свои бумаги, служебные бумаги… Тут она заговорила со мной. Спросила, чего это я читаю, ну и так далее…

– Знакомство продолжилось?

– Ага. Она сказала, что любит в кино ходить и не пойду ли я с ней. Ну, свои дела в тот день я вроде бы прикончил, а девочка была славненькая, я и говорю: ладно, пойдем. А назавтра мы поехали кататься на моей машине. Я-то по делам ездил, а она захотела прокатиться со мной, а потом где-нибудь вместе поужинать, перед тем как к тетке вернуться.

– Она рассказывала вам о своей семье?

– Да. Говорила, что дома ей плохо, что никто о ней не заботится. Вообще жутко жаловалась на свою семью, но я – ноль внимания. Этакая гладкая, упитанная штучка…

– Что? Что? – грозно перебил судья.

– Она выглядела молодой девушкой из благополучной семьи, ваша честь.

– И как долго продолжалась ваша идиллия в Ларборо? – спросил Кевин.

– Совпало так, что мы в один и тот же день должны были уезжать. Ей надо было домой – каникулы кончились, она уж и так задержалась у тетки, чтобы со мной встречаться, – ну а мне надо было по делу в Копенгаген. Она вдруг заявила, что не хочет домой и не возьму ли я ее с собой в Данию. Я сказал, что нет. Я уже не считал ее таким невинным ребенком, каким она мне поначалу показалась, я уже к этому времени ее лучше знал, но все же думал, что девчонка неопытная… Ей же всего шестнадцать.

– Это она вам сказала, что ей шестнадцать?

– Ей исполнилось шестнадцать как раз в Ларборо… – И, скривив в усмешке губы под черными усиками, Чэдуик добавил: – Это мне стоило золотой губной помады.

Роберт взглянул на миссис Уинн и увидел, что она закрыла лицо руками. Лесли, сидевший рядом с матерью, уставился на Чэдуика недоверчиво и испуганно.

– Итак, когда она попросила вас взять ее с собой, вы считали, что она неопытная шестнадцатилетняя девочка?

– Вот именно.

– Когда же вы изменили свое мнение о ней?

– Она… Ну… убедила меня, что она не…

– Что «не»?

– Что не неопытная.

– Итак, вы решили, что можете, не испытывая угрызений совести, спокойно взять ее с собой в Данию?

– Ну, положим, угрызения-то у меня были, но с девчонкой было так… ну, весело, что ли, что неохота было с ней расставаться…

– Значит, вы с ней поехали за границу, выдав ее за жену?

– Да.

– А она не боялась, что семья будет о ней беспокоиться?

– Нет. Она мне сказала, что у нее еще две недели каникул и дома будут думать, что она у тетки в Мэйншиле. Тетке она сказала, что едет домой, а домой написала, что осталась у тетки.

– Вы помните, когда именно вы уехали из Ларборо?

– Помню. Двадцать восьмого марта во второй половине дня я договорился с ней встретиться на автобусной остановке в Мэйншиле. Там она меня и ждала и села ко мне в машину.

Перед тем как задать следующий вопрос, Кевин сделал паузу, чтобы присутствующие успели полностью оценить важность этого сообщения, и Роберт подумал, что, если бы в зале суда не было ни одного человека, и тогда наступившая тишина не могла бы быть более мертвой.

– Итак, вы взяли ее с собой в Копенгаген. Где вы остановились?

– В отеле «Красные башмачки».

– Сколько пробыли там?

– Около двух недель.

В зале послышался ропот удивления…

– А затем?

– Ну, вернулись в Англию пятнадцатого апреля. Она мне сказала, что ей надо быть дома шестнадцатого. А по дороге вдруг говорит, что должна была вернуться одиннадцатого и, значит, выходит, что уже четыре дня неведомо где пропадает…

– Она нарочно ввела вас в заблуждение?

– Да.

– Объяснила она вам, зачем это сделала?

– Да. Чтобы ей уже невозможно было вернуться. Заявила, что напишет домой, будто нашла работу, что живется ей хорошо и пусть они не беспокоятся.

– Ее не