Война во время мира (СИ) - Гнутова (Gnutova) Алена (Alyona)

— Да в этом много виноватых, — улыбнулась Лили, пытаясь сесть выше, но поморщившись от боли.

— Очень больно? — заботливо спросил Альбус.

— Уже нормально, через день выпишут, — ответила Лили. — Ал, можно вопрос?

— Конечно, — Альбус улыбнулся так искренне, а в глазах вновь появились блики тепла и жизни.

— Если ты идешь на такие жертвы ради Джеймса, — покачала головой Лили. — Значит, ты его простил?

— Я не знаю, — пожал плечами Альбус. — Но я понял одно. Что вся эта ситуация не стоит смерти брата. Я долго думал, анализировал, наблюдал. То, что Пенелопа не будет со мной, я знал изначально. И скорее я больше переживал за нее, чем за себя. Боялся, что Джеймс с ней как с остальными просто поиграет и выкинет. А сейчас… Вижу, что она нужна ему, а он ей.

Лили разговаривала с Альбусом еще половину ночи. Она гордилась братом. Он, наконец-то, стал собой. И она не могла не пойти на жертвы ради него.

Как только ее выписали из Больничного крыла, она сразу направилась к Нотту.

— Что нужно готовить? — уверенно спросила Лили у Слизеринца.

========== 140. Разговор с портретом ==========

Скорпиус Малфой

Скорпиус не понимал, как так могло получиться. Он спокойно мог бы рассказать Розе, что было на дежурстве с Мелиссой. Скорпиус ничего не скрывал от нее, а тем более никогда не давал поводов. Но Роза, конечно, поняла все по своему, совершенно не зная ситуации. И который день не хотела ничего слушать. Альбус пошел с ней разговаривать, но Малфой знал, что это бесполезно. Она его не послушает. Но внезапный стук в дверь, и появившаяся в проходе персона заставили Скорпа вскочить с кровати.

— Роза, у меня с ней ничего нет, я тебе клянусь, — в который раз Скорпиус повторял эту речь. — Я просто не мог ее не поддержать… У нее такая ситуация. Я не могу рассказать, потому что это касается не меня.

— Я знаю все, — сказала Роза, обнимая его. — Мне Ал рассказал. Он ей правда нравится?

— Да, он ей очень нравится, — кивнул Скорпиус, все еще не в состоянии отпустить ее руку. — Но теперь не знаю, что со всем этим будет. Она сказала, что не простит Ала никогда. А зная Стоун… Это может быть правдой.

— Странно, — сказала Роза, с подозрением смотря на него. — Ей же ты нравился. Все эти заигрывания, признания.

— Это в прошлом, — насупился Скорпиус.

Он давно хотел поговорить с Розой насчет Стоун. Порой от Роуз прилетали некоторые фразочки, как бы между делом, о Мелиссе. Скорпиус подозревал, что эта тема ее иногда волнует. Но он не разделял волнения Розы. Сейчас в его сердце только она, а с Мелиссой у них что-то могло быть еще даже до первого поцелуя с Розой. Он не считал, что дает ей повод сомневаться в себе. Пенелопа смогла принять всех бывших Джеймса и, по всей видимости, не упрекала его за это. Хотя Скорпиус чувствовал, что все равно обязан рассказать Розе о тех интригах, которые были между ним и Стоун в начале года. В особенности про поцелуй. Но он не решался. Он боялся реакции Розы. И сейчас, когда в нем вновь появилась эта мысль, он не смог этого сделать. Ведь они только что помирились.

И если у Скорпиуса с Розой все наладилось, то Альбус с Мелиссой ходили чернее тучи, не разговаривали друг с другом. Скорпиус не знал, что предпринять. Мелисса так быстро точно не отойдет. Да и Альбус дел натворил. Разговаривать им сейчас было нельзя, они бы только больше поссорились. Поэтому Скорпиус решил отвлечь Ала от всей этой ситуации. Он знал, что Стоун никогда не ходит на матчи по квиддичу. Поэтому планировал затащить туда Ала.

— Не хочешь сходить сегодня на матч? — аккуратно спросил Скорпиус в субботу. — Наши играют. Или Джеймса не хочешь видеть?

— Нет, все нормально, пошли, — согласился Альбус.

Скорпиус с Альбусом сидели на лучших местах на трибуне и болели за свой факультет. Скорпиус обещал радоваться голам Розы, но их было очень мало. Как и от Слизерина. Вообще Скорпиус первый раз присутствовал на таком странном матче. Хотя он не был фанатом квиддича, но некоторые матчи посещал. Каждый год противостояние Гриффиндор — Слизерин начинали обсуждать аж за месяц до игры. Всегда это была достаточно жесткая игра, где победитель вырывался вперед буквально в последнюю секунду. Но не сегодня.

— Что-то ты не активно болеешь, — прокричал Скорпиус Алу, когда Слизерин забил гол, и их трибуна взорвалась от крика.

— Настроения что-то нет, — ответил ему Альбус.

Скорпиус понимал друга и искренне надеялся, что матч сумеет его отвлечь от ссоры со Стоун. Но казалось, этого не произошло. Альбус был напряженным и подскакивал от каждого бладжера, летящего в Лили.

— Что это с метлой Лили? — спросил Скорпиус, указывая на нее.

— Не знаю, — Альбус испугано смотрел в ту же точку. — Похоже, кто-то насылает проклятие.

Скорпиус посмотрел на Слизеринцев на трибуне. Все радовались происходящему, но ни у кого в руках не было палочек, чтобы такое проделывать. Скорпиус тут же подумал на Нотта и Флинта. Но Нотт с Джеймсом улетели за снитчем и скрылись из поля зрения, а Флинт был увлечен игрой.

Скорпиус перевел взгляд на Гриффиндорскую трибуну. Все зажали рты руками, кто-то выкрикивал слова поддержки Лили. Малфой взглянул на преподавателей. Многие о чем-то перешептывались. Только Сортен сидел в углу и смотрел в упор на Лили.

В этот момент Лили не удержалась и сорвалась вниз. Все преподаватели, включая Сортена, наколдовали воздушную подушку, но она почему-то не сработала.

Скорпиус посмотрел на Ала. На нем не было лица. Он начал пробираться на выход. Альбус шел так быстро, что Скорп потерял его из виду. И к моменту, когда он только добрался до конца ряда, Джеймс поймал снитч.

Сегодня у Скорпиуса было последнее наказание, и МакГонагалл велела ему ждать ее после матча. Малфой хотел плюнуть на все это, он понимал, как Альбусу нужна сейчас его поддержка. Но на выходе с поля его подозвала директор и сказала следовать за ней.

Они вошли в кабинет директора.

— Переберете эти бумаги по годам, если на каких-то выцвели чернила, перепишите, — МакГонагалл дала ему коробку с пергаментами. — В шесть часов можете быть свободны.

Директор удалилась, оставив Скорпиуса одного в кабинете. Как всегда, совершенно бесполезная работа. Малфой вздохнул и сел за стол. Прочитав пару пергаментов, он понял, что это список нарушителей дисциплины за все годы с детальным описанием их проделок.

Две отдельные и самые высокие стопки были посвящены Мародерам и близнецам Уизли. Скорпиус знал, за драку на поле Джеймса наказали. Он решил оставить ему эти стопки, а сам принялся за остальные. МакГонагалл очевидно пошла в Больничное крыло и вряд ли вернется в скором времени. Скорпиус лениво читал нарушения двадцатилетней давности. Казалось, с тех самых пор ничего не изменилось. Те же ночные походы, порча имущества замка, дуэли в коридорах.

Неожиданно Скорпиус наткнулся на интересный пергамент.

Учебный год: 1991/1992

Нарушители: Поттер, Грейнджер, Лонгботтом, Малфой

Наказание: в Запретном лесу с Хагридом

Преступление: хождение ночью по замку

Скорпиус несколько раз перечитал написанное.

— Интересная четверка, — усмехнулся он. — И зачем папе потребовалось ходить по замку ночью, да еще и на первом курсе?

— Юноша, что Вы забыли в кабинете директора? — услышал Скорпиус голос с одного из портретов.

— Я наказан, — Скорпиус наконец нашел разговаривающий с ним портрет. — Профессор МакГонагалл попросила меня разложить и переписать некоторые бумаги. А Вы не знаете, за что были наказаны эти люди в 1992 году?

— Ааааа, — протянул старик. — Эти трое гриффиндорцев… Всюду совали свой нос во все дела. И дети их такие же! Мистер Малфой имел благую цель помешать им, но тоже был наказан. Позор для факультета. И сейчас вырос предателем.

— Почему мой отец позор для факультета? — нахмурился Малфой. — Вы вообще кто и откуда знаете моего отца?