Морские повести и рассказы - Виктор Викторович Конецкий

Молодой кавторанг оглянулся на схемы.

– Простите. Лаборанты напутали, – сказал он и приказал старшинам заменить схему.

– Я попросил бы не заменять некоторое время, – скрипучим голосом сказал Ящик, надевая очки. – Мне кажется интересным отметить, что в блоке управления гироскопы расположены нетрадиционно и составляющая их прецессий являет собой радикальное нововведение, так как указывает не на истинный норд, а, интересно отметить, на плавучий ресторан «Чайка» или, в лучшем случае, на сухопутный ресторан «Садко».

Молодой кавторанг стал еще румяней и впился глазами в схему «Б».

– Активист местного масштаба Желтинский, ты, случаем, не шеф-поваром в «Садко» работаешь? – вопросил из задних рядов явно уже давно сиплый бас.

– Интересно отметить, – проскрипел Ящик, – что автор схемы, перерисовывая ее с соответствующего пособия, уже забыл азы, то есть векторную алгебру.

Кавторанг погрузился в схему, отсчитывая и проигрывая в своем мозгу вариант за вариантом, чтобы найти ошибку, в которую его совал носом шпак в очках. И чем дольше ему не удавалось найти ошибку, тем веселее казалось ему близкое будущее, когда он поставит шпака на место.

И тогда Ящик повел игру кошки с мышкой. Мы ничего не понимали в том, что говорили два специалиста по существу вопроса, но отлично видели, что кот то прилапливает, то отпускает жертву, дает ей обнадежиться, маленько метнуться и опять когтистой и беспощадной лапой хватает за загривок.

Закончилось представление с честью для кавторанга, ибо он не стал выкручиваться и лгать и использовать власть или даже пытаться ее использовать.

– Товарищи деятели ДОСААФа! – обратился он к нам уже с несколько большим почтением. – В схеме есть ошибки, которые я пропустил. Я благодарен капитан-лейтенанту Желтинскому за науку. Капитан-лейтенант знает гироскопические и инерционные схемы не хуже моего начальника кафедры.

– Лучше! – громко, но флегматично заявил Псих.

Зал принялся обсуждать спорный вопрос.

– Прекратить! – сказал кавторанг. – Не на базаре!

– У Желтинского прямо на лбу написано, что он эту адскую машину сам выдумал, – сказал Псих. – Не местного он масштаба, а всесоюзного. Ящик, прав я или нет?

– Это уже нас не касается! – сказал кавторанг, начиная слезать с кафедры. – Вопросов больше нет? Тогда…

– Есть! – сказал Китаец. – Разрешите?

– Да, – без большого воодушевления разрешил кавторанг.

Зал опять насторожил уши.

– Интересно отметить, товарищ преподаватель, – сказал Китаец, – что изучение ошибочного, а также использование удивительных приспособлений и необычных орудий, не говоря уже о гадании по черепашьим панцирям, в Древнем Китае каралось смертной казнью через удушение. Я имею в виду то, что вы заставляете нас изучать ошибочно блок «Б» этого удивительного и необычного оружия. А мы в свою очередь будем неверно информировать молодое поколение будущих воинов.

– Хватит, – сказал Псих. – Каждый может запамятовать или запутаться. Человек работает, и уважайте его работу!

– А знаешь ли ты, – сказал Китаец Психу, – что страсть спорить при помощи лицемерных речей в Древнем Китае наказывалась смертной казнью через отрубание головы? Я сейчас имею в виду то, что ты там не просуществовал бы и пяти минут!

– Мне кажется, что ты относишься к породе ужасных нахалов, – спокойно сказал Псих. – А чужое нахальство вредно для окружающих. Оно вызывает стрессовые срывы. Именно из-за таких типов я и завязал с морем.

– Во! – восхитился Китаец. – Нашел причину!

Псих встал и внимательно посмотрел на Китайца.

– Могу с уверенностью сообщить, товарищи, – обратился он к залу, – что у этого типа, судя по степени оттопыренности ушей, было пять-шесть жен. А сейчас он вгоняет в гроб очередную, но она туда не лезет и…

– Прекратите посторонние разговоры! – попросил кавторанг.

Китаец его не слышал. Он вскочил с места и потянулся через спинку стула к Психу.

– Если без китайских церемоний, – шипел Китаец, – я вот тебе сейчас дам по шее…

– Стоп дизеля! – сказал старшина нашей группы Старик-Ямкин. – Сядь.

Весомо у него получилось.

Китаец вздохнул и сел.

– Теперь заведи кольчужный пластырь себе на ротовое отверстие, – посоветовал Старик.

– Есть! – без китайских церемоний согласился Китаец.

– Товарищ капитан второго ранга, лишних вопросов не будет! – заверил преподавателя Старик.

– Вы, товарищи, думаете, что мне самому охота здесь с вами топтаться в субботний вечер? – спросил кавторанг и улыбнулся обаятельной улыбкой адмирала Беркута. – Ладно. До перерыва тридцать минут. Проведем перекличку, и травите потом баланду до звонка… Ананьев!..

– Есть! – ответил знакомый сиплый бас.

– Кому всегда везет – так это Ананьевым! – совершенно неожиданно нарушил воинскую дисциплину и порядок сам Старик. – Черт бы их побрал!

– Почему? – часто моргая, спросил капитан второго ранга.

– Я – Ямкин! И вся жизнь из-за этой проклятой последней буквы в алфавите пошла вкривь… Простите! – спохватился он и дальше молчал, как стопроцентная рыба.

– Букин!

– Есть!

– Вертопрахов!..

– Есть!

– Говядин!

Здесь пауза затянулась. И тогда раздался писклявый голосок близко от меня: «Есть!»

За легкомысленного Говядина ответил Китаец. Он еще раз пять отвечал за отсутствующих, постепенно наглея и даже переставая менять голос.

Наконец капитан второго ранга не выдержал.

– Вы что, – спросил он аудиторию, – думаете, я до сотни считать не умею, если с блоком напутал?

– А кто вас знает, – угрюмо засомневался из аудитории сиплый бас.

– Как вы пришли, вас всех отметили, – объяснил кавторанг. – И сосчитали. У меня по списку окажутся все, а у начальства? Фитиль получать? Сами не служили? Дюжину покрою, остальных – кровь из носа – не могу!

– Если без китайских церемоний, – с трогательной искренностью сказал Китаец и встал, – вы правы. Они в баре сидят, а я здесь за них мяукай! В Древнем Китае групповое пьянство, например, каралось смертной казнью. Цитирую из источника «Шан-шу», том четвертый, страница пятьсот третья, глава называется «Предписание об употреблении алкоголя…».

– Кто там поближе! Заткните этому Шан-шу-дуну пасть! Давно бы уже отповерялись и курить пошли! – раздалось из аудитории.

– Вас как величать? – спросил капитан второго ранга Китайца.

– Рядовой доброхот, – заскромничал, уклоняясь от прямого ответа, Китаец.

– Продолжайте! Мне самому интересно про «Шан-шу», – сказал наш учитель.

– Цитирую: «Если кто-то донесет тебе и скажет: собираются сборищем и выпивают, ты не растеряйся, схвати их всех и приведи в столицу Джоу, где я их казню!» Здесь, товарищи по симпозиуму, – сказал Китаец, – кавычки закрываются.

Перекличка закончилась тяжелым вздохом, с которым бывший капитан третьего ранга Ямкин выговорил короткое «Есть!».

Старшины на сцене скатывали в рулоны и уносили схемы блоков. Когда уносили блок «Б», Ящик обратился ко мне:

– Чем дольше я наблюдаю окружающих, тем более знакомыми мне все кажутся. Вот ты, например, был на практике на одном из фортов году в сорок шестом?

– Кажется, был.