Об Илье Эренбурге (Книги. Люди. Страны) - Борис Фрезинский

«Мы, железнодорожники-стахановцы, читатели центрального клуба сталинской дороги Днепропетровска, шлем горячий пролетарский привет выдающемуся писателю французского народа и его революционных традиций. Мы ждем от Андре Мальро, страстного борца с фашистским варварством, большого, честного, правдивого художника, поставившего свой блестящий талант и горячее сердце на службу революционных трудящихся масс, борющихся за новые условия человеческого существования, новых книг-снарядов в борьбе с фашистской реакцией <…>»[1990].

Может быть, самые передовые железнодорожники-стахановцы и правда читали книгу Мальро, во всяком случае, название ее им явно было знакомо. Конечно, читатели любого Урюпинска могли до конца 1936 года так же приветствовать и Андре Жида, а после ему же слать еще более пылкие проклятья… Таков был стиль неповторимой эпохи.

Как видно по архивным бумагам, Иностранная комиссия Союза писателей отслеживала поездку Мальро в США в начале 1937 года, предпринятую, чтоб собрать средства для республиканской Испании. 9 марта Мальро дал интервью левому американскому журналу «Нью массес». На вопрос: «Вы, понятно, знаете книгу Андре Жида „Возвращение из СССР“ и что она используется врагами Советского Союза. Каково Ваше мнение об этой книге и какова позиция Жида сейчас?» — Мальро ответил дипломатично:

«Мнение, которое Жид высказал в этой книге, не окончательно. Я знаю, что он срочно пишет другую книгу на ту же тему. Как мне известно, название этой книги будет „Пересмотр“, что дает возможность предположить, что он имеет в виду пересмотр своих убеждений. Твердо я не могу сейчас утверждать. Нужно подождать, пока книга будет опубликована».

Этот ответ был тщательно зафиксирован Иностранной комиссией[1991].

Ее председателем вплоть до своего ареста в ноябре 1938 года был Михаил Кольцов; секретарем в Иностранной комиссии служила высоко ценимая Кольцовым Г. С. Болеславская — она, в частности, ведала обслуживанием зарубежных гостей Союза писателей и подружилась с Мальро уже в его первый приезд в Москву. В 1935 году Кольцов, советуя из Парижа партийному начальству в Москве поручить ей часть дел по подготовке Парижского конгресса — переводы, литработы, — счел необходимым сообщить: «Учесть, что Болеславская дружна с Мальро»[1992]. Конечно, кто-то другой докладывал тем же товарищам о не менее близкой дружбе Кольцова с немецкой журналисткой Марией Грессхенер, но для нашего сюжета это не существенно; в любом случае сообщение Кольцова было не случайно. Возможно, после ареста Кольцова, о котором в Париже стало известно тотчас же, Болеславскую арестовали не сразу; во всяком случае, Мальро узнал, что она продолжает работать в Союзе писателей, и он ей написал, назвав Болей, как ее всегда звали друзья. Это письмо сохранилось в архиве Иностранной комиссии — передала ли его она сама или его передало НКВД — неизвестно.

Письмо написано уже после поражения Испанской республики и начинается с упоминания фильма Мальро об Испании. Кратко расскажем здесь об этом фильме. Он назывался «Кровь Испании». Эренбург был на его съемках (в Испании) и 29 января 1939-го рассказал о них в «Известиях». 11 июня 1939-го Эренбург писал из Парижа в Ленинград Н. С. Тихонову: «Вчера глядел фильм Мальро. Много хорошего: воздушный бой, особенно настоящая Испания, крестьяне и очень патетично, как деревня за деревней провожают с горы вниз мертвых и раненых летчиков. Снимал и монтировал в исключительных условиях»[1993]. Это — о просмотре еще до официальной премьеры в Париже; тот просмотр Эренбург вспоминал и 7 июля в письме Е. Полонской: «Глядел фильм Мальро об Испании и разволновался»[1994], в тот же день он сообщил Всеволоду Вишневскому: «На днях здесь премьера фильма Мальро. Французская цензура неожиданно разрешила фильм, вырезав в итоге только слово из диалога: Невмешательство»[1995]. Из письма Мальро к Болеславской неясно, идет ли речь о подготовке к московскому прокату фильма либо о некоторой доводке его перед парижской премьерой. Деньги, о которых Мальро пишет, — гонорар за издание его испанского романа «Надежда» (с патетическим посвящением «Моим товарищам по Теруэльскому бою»). Роман вышел в Париже в 1937-м; в конце того же года Эренбург привез его в Москву, а 11 июня 1939-го «Художественная литература» подписала роман в печать (в переводе дочери Эренбурга Ирины и ее отчима Т. И. Сорокина).

Теперь приведем текст письма:

«Париж, 19 июня 1939.

Фильм закончен, и возможно мне придется приехать в Москву, чтобы им заняться. Я бы хотел, чтобы Жозеф[1996] смогла приехать со мной, а немножко позже монтажер; бесполезно говорить, что ввиду нужды я предпочел бы использовать скорее свои рубли, нежели франки, столь редкие у меня в этом сезоне. Раз Вы снова работаете у господ писателей, не смогли бы Вы совершить небольшой поход в сторону моего текущего счета в рублях в Гослитиздате и сообщить мне: 1. Сколько их у меня остается. 2. Как стоимость билета на советский пароход смогла бы быть переведена в Париж или Лондон. Если Вы сообщите мне эти сведения, Вы будете, как всегда, человек, исполненный действия. Все передают Вам тысячи приветов, и мы также.

Не знаю, когда именно была арестована Болеславская — до отправления этого письма или после. Брат Михаила Кольцова, карикатурист Бор. Ефимов, видевший сфабрикованное дело, по которому в 1941 году в Москве арестовали Марию Грессхенер, обнаружил в нем показания «агента иностранных разведок» Болеславской[1998]… В другом следственном деле — И. Э. Бабеля — немало выбитых из него летом 1939 года показаний на «разведчика» Мальро и завербованного им «шпиона» Эренбурга[1999]… Обо всем этом Мальро мог только догадываться.

Скорей всего, его намерение приехать в СССР в 1939 году перечеркнул подписанный 23 августа пакт Молотова — Риббентропа. Вторая мировая война, начатая в соответствии с его тайными протоколами, изменила мир, и все это помогло Мальро распрощаться с концепцией революций как локомотива истории…

3. Ружье Бонапарта

14 марта 1945 года из одной советской воинской части, сражавшейся в Восточной Пруссии, отправили письмо и посылку в Москву. Письмо — на бланке Политотдела воинской части п/п 01318; приводим его с сохранением всех особенностей языка и стиля:

«Писателю Илья Эренбург.

Направляем Вам ружье и акт, составленный нашими бойцами и офицерами в момент занятия нами господского двора „Ренгоф“ южнее Гранца 14 километров Восточная Пруссия. Прошу Вас, если это возможно, написать статью в газету, как немецкие грабители обокрали французский музей в том числе ружье.

Письмо и посылка пришли к Эренбургу в большом потоке фронтовых писем с выражением горячей, открытой поддержки писателю против нападок на него в газете «Правда», огорошивших действующую армию (солдаты и офицеры не знали, конечно, что статья Г. Александрова «Товарищ Эренбург упрощает», напечатанная 14 апреля 1945-го, написана по личному указанию Сталина). Эренбург находился в подавленном состоянии (автор полутора тысяч яростных антифашистских статей, написанных за четыре года войны, он после резкого окрика был лишен работы, которую считал своим главным делом), тем не менее этот подарок писатель не мог не оценить, очень им гордился и неизменно показывал зарубежным гостям. Друг Эренбурга, чилийский поэт Пабло Неруда вспоминал, как в 1951 году, прежде чем отправиться с Нерудой поездом в Китай, Эренбург показал ему подарки наших военных и среди них

«найденное в развалинах ружье, которое бельгийские оружейники сделали для самого Наполеона. Прекрасное наполеоновское ружье Эренбург подарил со временем французскому музею. „Зачем оно мне“, — говорил он, поглаживая ствол и полированный приклад <…>»[2001].

О том, как выглядело ружье Бонапарта, сохранился рассказ, записанный со слов Эренбурга:

«Ружье — замечательный образец искусства льежских мастеров, которые издавна славились изготовлением оружия. Посмотрите, какая насечка. Вот вензель Французской республики. Здесь барельефный портрет Наполеона Бонапарта и его инициалы. По всему ружью тонкие штриховые рисунки на металле — аллегорическая Франция с лавровой ветвью, эпизоды Революции. На прикладе чеканены по серебру целые миниатюрные картины. На одной стороне — корабли, пробившиеся к берегам Франции сквозь английскую блокаду, над кораблями надпись: „Свобода морей“. На другой — битва. Выбито: „Сражение при Эн, победившее во второй день кампании Второго года Французской Республики“. А на стволах золотом каллиграфическая надпись: „Дар Первому Консулу от оружейников Льежской национальной ассоциации предпринимателей. Год XI“. Оружейники подарили ружье первому консулу в память кампании, в результате которой в 1794 году Бельгия присоединилась к Французской республике. Подарок был сделан в 1803 году, когда будущий французский император в глазах многих еще олицетворял революционную Францию»[2002].