Демократия по-русски - Антон Баков

Сформированный десятилетиями стереотип жив и сейчас, я сам использовал его против Эдуарда Росселя в ходе губернаторской кампании 2003 года. Это привело к моему выходу во второй тур, но не принесло морального удовлетворения. Пусть я критиковал Росселя за дело, но само использование советских стереотипов – это игра «в тёмную» с зомбированным подсознанием электората. И вряд ли обращение к подобным хтоническим силам продвинет нас по пути прогресса.

Вообще же девальвация нравственности, неспособность граждан жертвовать чем-либо ради других сводит «на нет» эффективность нематериальных стимулов. Мы живём в обществе, где нет моральных авторитетов – ни у науки, ни у школы, ни даже у Церкви. И насколько светлым может быть будущее такого общества, забывшего о том, что человек жив «не хлебом единым»? Вопрос риторический.

При этом есть люди, которые привыкли быть лидерами, а есть люди, которые привыкли быть ведомыми, и их большинство. Да, есть отдельные личности, которые могут идти наперекор общественному мнению и действовать в одиночку. Но их почти нет в России, ведь, как я уже писал ранее, сознательный отсев таких людей производился в течение многих десятилетий. И, в отличие от других российских проектов, этот, селекционный, оказался наиболее успешным. Не случайно катастрофический дефицит неформальных лидеров был озвучен в качестве одной из ключевых проблем СССР ещё до начала перестройки.

Единственным «лекарством» для миллионов граждан стал вездесущий телевизор, который сегодня тиражирует лидерство Путина в самые удалённые «медвежьи уголки» нашей необъятной Родины, создавая у людей чувство ложной сопричастности некоей Большой Игре и защищённости от абстрактного Внешнего Врага. Лишённые своих лидеров, которые могли бы их направить на конкретные полезные дела, люди слепо верят телевизионной картинке, бесконечно далёкой от их реальной жизни. Поэтому посреди неприбранных дворов и замусоренных подъездов с энтузиазмом, достойным лучшего применения, они обсуждают войну на Украине и преступления США.

Да, как ни крути, миллионы граждан привыкли поглощать пропаганду. Более того, они настолько подсели на этот информационный «суррогат», что другие виды информпитания у них попросту не усваиваются. Отсюда огромные проблемы в развитии экономики, в политике, в местном самоуправлении. Субпассионарность, пассивность, готовность верить любым сладким и не очень сладким речам, льющимся с телеэкранов, – это и есть наша особенная российская проблема, которая разительно отличает нас от США, где, напротив, наблюдается изобилие альфа-самцов и альфа-самок, привыкших доминировать и гнуть свою жизненную линию.

«Альфа-дефицит»

Токвиль: «Демократической республике перерасти в монархическое государство чрезвычайно трудно. Только при ограниченной монархии закон, с одной стороны, очерчивает круг деятельности государственных чиновников, а с другой – берёт на себя заботу руководить каждым их шагом в этих пределах. В ограниченных монархиях власть разделена между народом и монархом. И тот, и другой заинтересованы в том, чтобы положение блюстителей закона было стабильным. Монарх опасается вручать судьбу своих чиновников народу из опасения, что те нанесут ущерб его власти, народ же со своей стороны боится, что если блюстители закона будут в абсолютной зависимости от монарха, то они начнут ущемлять свободу. Обе стороны приходят к соглашению, что необходимо заранее определить круг деятельности и линию поведения государственных чиновников, и в соответствии с интересами обеих сторон вырабатываются правила, от которых чиновники не должны отступать».

Антон Баков: У России был шанс выработать нечто вроде Конституционной монархии где-то к середине прошлого века – не случись Первая мировая война, которая фактически подрубила российское общественное древо. Причины Первой мировой войны до сих пор до конца не выяснены, но очевидно одно – что развязали её не монархи, а демократически избранные на тот момент парламенты, которые угождали общественному мнению и заставляли императоров менять фамилии и рвать родственные связи.

Конечно, после свержения монархий и республиканство-то не очень сформировалось: в Германии всё свелось к фашизму, а в России к коммунизму. По большому счёту, и монархические, и демократические идеи не выдержали испытаний Первой мировой войной, и в значительной части Европы воцарились тоталитарные режимы.

Германии в итоге удалось вырваться из исторического тупика, хотя с большими потерями и с огромным трудом. Но надо сказать, что даже в жёсткой и захлебнувшейся в расизме Германии истребление правящих элит и уничтожение десятков тысяч альфа-лидеров не носило такой масштабный характер, как у нас в России. Причём, стоит отметить, что Прибалтика и Западная Украина пострадали в меньшей степени, чем Восточная Украина и Беларусь. Так что неизвестно, как долго мы будем переживать последствия «альфа-дефицита», а потому и трудно предсказать, каким будет наше будущее.

Приходится признать, что мы не можем избрать достойный парламент, потому что у нас нет достаточного количества альфа-парламентариев. На сегодня парламент перенасыщен потомками лакеев либо просто лакеями по призванию, которые готовы идти на любой компромисс по первому щелчку.

Возьмём для примера одного чиновника, который написал статью, где сетовал на отмену крепостного права и потерю скреп между мужиком и дворянином. Прочитав эту статью, я сразу вспомнил чеховского престарелого лакея Фирса, забытого господами в покинутом доме. Однако кто бы мог подумать, что классический узнаваемый Фирс окажется на посту председателя Конституционного суда! Это весьма грустная и тягостная картина, которая вновь напоминает нам, что как минимум до смены поколений в России не будет никакой демократии.

Часть 2. Российская демократия в лицах

Идея написания мемуарной части этой книги начала «витать в воздухе» довольно давно – ещё на фотовыставке в Екатеринбургском музее изобразительных искусств, где в феврале 2014 года политик Антон Баков проводил эксклюзивную экскурсию для прогрессивной екатеринбургской общественности, которая смогла в полной мере ощутить там горячее дыхание эпохи «перезагрузки»… Ощутить, вглядевшись в лица тех, кто творили историю и были запечатлены на многочисленных фотоснимках.

Михаил Горбачёв: Прометей, который сам себя приковал

Михаил Горбачёв родился в 1931 году в селе Привольное Северо-Кавказского края. Он был Последним в СССР. Последним генсеком ЦК КПСС, последним председателем Президиума Верховного Совета СССР, последним (и первым) Президентом СССР, одновременно – председателем Совета Обороны СССР и Верховным Главнокомандующим. Основал «Горбачёв-фонд», в 1990 году получил Нобелевскую премию мира.

Оба деда Горбачёва были репрессированы: дед по отцу – в 1934-м, за невыполнение плана посева, дед по матери чуть позже – за троцкизм. Парадоксально, но даже это не вдохновило его на слом советской системы, так что Горбачёв носится, как с «писаной торбой», с идеей «социализма с человеческим лицом» и поныне.

С младых ногтей Горбачёв отличался изрядным трудолюбием: с 13 лет он работал в колхозе, в 15 лет стал помощником комбайнёра, в 18 лет получил орден Трудового Красного Знамени, а в 19 уже стал кандидатом в члены КПСС. Ударный труд на полях не помешал ему окончить школу с серебряной медалью, а высокая награда помогла прыткому селянину поступить без экзаменов аж на юрфак престижного МГУ. В период учёбы там Горбачёв обрел счастье в лице студентки Раисы Титоренко, ставшей самой обсуждаемой и раздражающей советских дам супругой первого лица государства.

А потом у Михаила Сергеевича началась успешная и последовательная комсомольско-партийная карьера: в 24 года он – заместитель заведующего Отделом агитации и пропаганды Ставропольского крайкома ВЛКСМ, в 25 лет – первый секретарь Ставропольского горкома комсомола, в 27 – второй и в 30 – первый секретарь крайкома ВЛКСМ и делегат XXII Съезда КПСС. В 32 года Горбачёв стал заведующим отделом партийных органов Ставропольского крайкома КПСС, в 36 лет заочно окончил Ставропольский сельхозинститут, получив специальность агронома-экономиста. С 40 лет Горбачёв – член ЦК КПСС, в 54 года он сделался вторым лицом в СССР, а в 57 лет – председателем Президиума Верховного Совета СССР.