(Не)настоящий парень - Амалия Март
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И теперь страдаю вполне оправдано.
Перепутать невозможно. Лохматые светлые волосы, расчерченные рисунками руки, высокий, худощавый. Если чуть отклониться назад, впиваясь пальцами в липкую столешницу, открывается шикарный вид, как его острый нос с пирсингом утопает в пухлой щеке какой‑то короткостриженой девицы, а губы вгрызаются в ее рот.
Я словно смотрю на горящую машину с людьми внутри: отвратительно, ужасно, но взгляд не отвести.
— И‑и‑ида! — отвратительно растягивая гласные, зовет подруга.
В руке появляется очередная стопка, перед глазами размытый ряд бутылок. Я не дожидаюсь особого тоста от Гели и махом опустошаю рюмку, закусывая лимоном. Ничего не чувствую. Ни горячей волны от текилы, ни кислоты фрукта. Только какой‑то горький осадок.
Интересно, это он по работе или так… для удовольствия?
— Все, хорош морозиться, пошли танцевать! — тянет меня за руку Ангелинка.
Я отрываюсь от липкой стойки и послушно иду за подругой. Она кидает сумку на свободный стул и принимается выписывать бедрами восьмёрки под Artik & Asti. Музыка — хороший фон, чтобы перебеситься. Я энергично скачу, размахивая руками, не стараясь быть красивой или сексуальной. До пота, раскрасневшегося лица и абсолютного равнодушия.
И чего я так на нем зациклилась? Всего лишь очередной донжуан местного разлива. К тому же с сомнительной профессией. Ничего и так не вышло бы, что я пыталась себе доказать?
Под очередной ремикс популярной песни мои волосы, сдерживаемые миллионом шпилек, не выдерживают притяжения земли и рассыпаются по плечам тяжёлой волной.
— Я сейчас, — кричу на ухо подруге и, подхватив свою сумочку, иду в уборную.
Откуда здесь столько народа посреди недели? Неужели этим людям не надо на работу завтра с утра, на учебу, в конце концов?
По пути, ненароком кидаю взгляд на место у бара, где в последний раз красовалась эта сладкая парочка. Не хотела, но… Ладно, хотела. Просто закрепить отрезвляющий эффект. Но их там уже нет. Господи, только бы не обнаружить их в кабинке туалета, как в плохом кино!
В уборной толпа не хуже, чем в зале. Я огибаю вереницу девушек, стоящих в очереди, и становлюсь к зеркалу. Господи, ну и видок. Густо накрашенные глаза потекли от жара, волосы, полвечера запакованные в плотный кокон, торчат мочалкой в разные стороны. Не спасает вид и хорошо сидящий топ с джинсами.
Роюсь в сумке и достаю одну из резинок для волос, вечно распиханных у меня по карманам. Собираю волосы в косу на бок, вытираю под глазами салфеткой. Кажется, натанцевалась. Пора домой.
Перебрасываю сумку через плечо, выхожу из туалета и тут же упираюсь носом в твердую грудь. Ещё до того, как задираю голову, по запаху определяю мужчину. Кто не верит в подножки судьбы — пусть выйдет вперёд, я ткну их носом в этого парня.
Поднимаю глаза и смотрю на красивое лицо Курта.
В реальности он почему‑то выглядит лучше, чем в моих скудных воспоминаниях. Зараза.
— Привет, — неловко здороваюсь я.
Нервно хватаюсь за косу и начинаю ее поглаживать — дебильная детская привычка. Димка все время думал, что я так с ним флиртую. Что ж, сейчас это довольно похоже на правду.
Вова скользит по мне равнодушным взглядом и, не удостоив ответом, отодвигает с пути.
Как помеху.
Не узнал?
— Геля! — подруга скачет под очередной русский хит, задрав руки над головой и прикрыв глаза. — Геля! — кричу ей на ухо. — Пошли домой!
Голубые глаза распахиваются и впиваются в меня острыми стрелами негодования. Того и гляди, проснется любимая гарпия и когтями раздерёт мне горло.
— Какое домой! — орет она, перекрикивая музыку. — Я только начала веселиться!
— Ты веселись, а я пойду! — рукой показываю на выход.
— Ага, щаз‑з‑з, — свистит она, хватая меня за руку. — Пошли, подышим!
Ангелина бодро пробивает путь сквозь изгибающиеся тела и выводит меня к гардеробу. Берет два наших плаща и, подталкивая, выгоняет на улицу. Собственно, сюда я и собиралась.
— Так, никуда ты не поедешь, даже не надейся, — она снимает с моего плеча сумку и вешает на свое, крепко зажав подмышкой. — Вот. Для надежности, — похлопывает она по кожзаму. — Там компания за столиком сидит, парни — просто вышка! Один с меня уже минут пятнадцать взгляд не сводит. Скоро пригласит за столик, как пить дать. Там ещё друг у него симпатичный, так что возьми себя в руки!
— Гель, — вздыхаю я. — Что‑то настроения нет. И на работу завтра.
— Какая ты зануда, божечки мои, — закатывает она глаза. — Так и пройдет мимо вся молодость, ну. А ты даже не веселилась. Позволь себе расслабиться, Идончик!
Дверь сзади хлопает, и на улицу высыпает народ. Они сбиваются в плотную кучку и прикуривают, громко хохоча. От звука знакомого голоса я оборачиваюсь. Ну да, точно. Снова он.
Мало моему побитому эго толчков, давайте добавим порезов.
Вова стоит в нескольких шагах от меня, одна рука закинута на плечо той самой короткостриженной девицы, с которой они обменивались недавно слюной, во второй зажата темно‑зеленая бутылка. Он делает глоток и улыбается своей спутнице. Широко и многозначительно, как умеет. Наклоняется и шепчет ей что‑то на ухо, отчего та заливается громким смехом, а Вова делает то, что делает всегда: щелкает ее по носу пальцами.
Черт. А приемчики‑то отработаны до совершенства. Никакая я не особенная, никакой тонкой связи, как я себе навыдумывала, не возникло. Он такой со всеми: открытый, теплый, очень, очень красивый.
Черт бы его побрал.
Я тяжело вздыхаю и возвращаю взгляд на подругу. Та смотрит на меня, не скрывая хитрой улыбки.
— Так и знала, — лыбится она. — Так и знала! — тычет меня в бок. — Фу, ну у тебя и вкус. Но если хочешь, я отвлеку тёлочку, пока ты…
— Не надо! — прерываю ее. Наклоняюсь ближе и шепчу. — Это тот самый парень напрокат.
— Да ладно! — совершенно не умея шифроваться, восклицает она. Оборачивается и окидывает Вову оценивающим взглядом. От такого наглого рассматривания
