Суперинтендант и его заботы - Анна Викторовна Дашевская

– Ну и зачем так барабанить? – раздался скрипучий голос откуда-то сзади. – Меня там и нету вовсе…

Резко развернувшись, госпожа Редфилд увидела фигуру, одновременно комичную и печальную: мужчина, судя по всему, никогда не был гигантом, а сейчас, сгорбленный годами, и вовсе стал ростом с гнома. Впрочем, гномы всегда широкоплечи, этот же человек казался столь субтильным, что его унёс бы сильный порыв ветра. В руках у него была большая миска со свежей, явно только что сорванной травой, Лавиния разглядела листья кресса, петрушку, укроп… Белоснежный венчик лёгких, как пух, волос окружал загорелую лысину, очки в щёгольской золотой оправе съехали на самый кончик носа.

– Синьор Паскуале Донти? – вежливо спросил Джан-Франко.

– Да, это я. С кем имею честь?

– Служба магбезопасности, я стажёр Ринальди, это коммандер Редфилд.

– Вот как? Что же понадобилось столь солидной организации в обители мёртвых? Надеюсь, некромантию вы практиковать не станете? Мои соседи после этого очень долго не успокаиваются…

– Нам хотелось бы поговорить с вами, синьор Донти, – ответила Лавиния. – О театре «Ла Фениче».

– Вот как? – старик проворно проковылял к скамейке и с видимым удовольствием уселся, поставив миску на колени. – Хм, вам бы хотелось… Да только беда в том, что у меня нет никакого желания вспоминать «Ла Фениче». К чему?

– Вообще-то вы обязаны оказывать всемерную помощь нашей службе, – в голосе Джан-Франко громыхнуло железо.

Впрочем, синьора Донти это нисколько не впечатлило.

– Что вы можете мне сделать, молодой человек? Какое наказание назначите, чтобы оно меня хоть слегка задело? – он развёл руками. – У меня есть всё, что мне необходимо, а кое-что даже и лишнее. Я живу-то лишь оттого, что обо мне забыла смерть. Так что извините, мне нужно перебрать салат.

И старик склонился над миской.

Лавиния словно клещами сжала локоть стажёра, не давая ему вспыхнуть.

– Молчите, Джан-Франко, – проговорила она одними губами. – Молчите.

Кладбищенский смотритель перебирал салат, и ветерок играл выброшенными листьями.

– Вы назвали тех, кто покоится здесь, своими соседями, – сказала коммандер, когда с травой было покончено. – И что, они и в самом деле вам показываются?

– Бывает, бывает… Конечно, большая часть их спит спокойно – ну, или уже переродилась в новых телах, оставив старые каркасы истлевать, тут уж кто во что верил. Но кое-кому нет покоя и по ту сторону границы. Присядьте, синьора, раз уж вы так терпеливы.

Донти подвинулся на скамейке, давая гостье место, и она села рядом с ним.

– Они вам мешают?

– Вовсе нет! Иной раз даже развлекают, хотя по большей части ни я, ни моё существование их не интересует. Но кое-кто любит выйти и поговорить, особенно в ночи весеннего полнолуния.

– Скажите, синьор Донти, а что вообще входит в ваши обязанности?

– Многое, синьора коммандер, многое! – охотно ответил смотритель; вообще, дав отпор требованиям пришельцев, он стал разговаривать куда свободнее. – За могилами ухаживаю, цветы сажаю, деревья подстригаю… Тут ведь не всё так просто, тот же мрамор отчистить нелегко, это уметь надо. Ну, и с новыми захоронениями работы много, у меня четыре могильщика под началом, да плюс наш Харон, – тут старик хмыкнул. – Про Barca dei Morti слышали, небось? У вашего мальца не спрашиваю, их семейство вон там целый квартал занимает…

Синьор Донти кивнул куда-то в сторону аллеи кипарисов, уходящей вглубь острова.

Джан-Франко, готовый вскипеть после слова «малец», уже почти вскинулся, но тонкие пальцы снова впились в его локоть с неженской силой, заставляя покорно опустить голову и молчать, молчать, молчать…

– Слышала, конечно. Неужели одной лодки хватает для всей Венеции?

– Мои соседи никуда не торопятся, – снова хмыкнул старик. – Да и мало нас в городе, почитай, все маги, живут долго, так что хоронят здесь нечасто.

– Понятно…

Лавиния встала со скамьи и огляделась:

– Что здесь у вас хорошо – не дует ниоткуда. Даже сейчас на солнышке вполне пригревает. Надо подумать, может, и мне перебраться в Серениссиму? Куплю какой-нибудь старый casa, буду пить по утрам кофе в кафе «Квадри», а по вечерам слушать скрипача на соседнем балконе. А потом устану жить, и ваша Barca dei Morti привезёт меня сюда…

– Не выйдет, – покачал головой синьор Донти.

– Почему?

– Характер у вас шебутной, не позволит жить такой жизнью. Непременно что-то случится, вам станет любопытно, откроете вы портал куда-нибудь… на край света.

– Жаль, но вы правы, – госпожа Редфилд сделала шаг в сторону ворот, потом повернулась к сторожу. – Синьор Донти, а давайте меняться!

– Чем? Я тут только сторож, что у меня есть, кроме могильной земли?

– Вы расскажете нам о «Ла Фениче», а я… Я выполню одно ваше желание или просьбу.

– Любую? – прищурился старик.

– Любую, синьор Донти. И даже подскажу, чего лучше попросить.

– Ну, подскажите…

– Наверняка есть какая-то тайна в вашем прошлом, что-то, что вы за всю жизнь не смогли решить, узнать и исправить, чтобы закрыть эту дверь. Я это сделаю.

Говоря всё это, коммандер пнула Джан-Марко локтем в бок; молодой человек послушно закрыл рот и вытянул руки по швам.

Старик молчал долго. Потом встал, отряхнул ладони и кивнул на входную дверь в дом:

– Разговор нам предстоит непростой и не быстрый, лучше войти. Граппа у меня неплохая.

Впрочем, до граппы они добрались не сразу.

Сперва пришли могильщики. Четверо широкоплечих молчаливых мужчин долго топали у входа, вытирали ноги, дышали, наполняя комнату густыми винными парами, потом шушукались со стариком, потом так же долго прощались.

Следом пришла женщина с двумя девочками лет десяти – двенадцати и подробно, деловито обсуждала место, где похоронят её мужа, время начала церемонии, торговалась из-за цены и причитала, как дорого стали стоить поминальные «passerotti»[12]. Девочки терпеливо ждали, стоя в тёмном углу и разглядывая Лавинию и её сопровождающего, как разглядывали бы драгоценности в витрине ювелира – что-то красивое, но совершенно ненужное.

Наконец вдова заплатила аванс и ушла. Синьор Донти дождался, пока за нею закроется дверь, потом махнул рукой:

– Всё, больше никто не придёт.

– Откуда вы знаете? – полюбопытствовала Лавиния.

– Пять часов, синьора, ворота закрылись.

В подтверждение его словам в вышине пробил колокол. Раз, второй… пятый. И, словно откликаясь, донеслись с площади Сан-Марко тяжёлые удары молота на часах Гигантов.

– Ну вот, – удовлетворённо сказал кладбищенский сторож. – Теперь здесь, внутри стен, могут находиться очень немногие живые.

– И кто же?

– Сам Serenissimo Principe[13], члены Совета двенадцати и я. Ну, и те, кому я позволил войти в дом. Сторожка – за пределами стен.

– Охранный контур, – понимающе кивнула