Новые арабские ночи - Роберт Стивенсон

Мне страшно даже представить то, что говорил сам себе молодой человек про доктора, про убитого человека, про мадам Зефирин, про носильщика, про лакеев принца, вообще про всех, с кем только ему пришлось столкнуться во время своих бедственных похождений.

В седьмом часу вечера он сошел вниз пообедать, но желтая столовая навела на него страх. Ему казалось, что все обедающие подозрительно на него смотрят, и его мысли постоянно устремлялись наверх, на четвертый этаж, к сундуку. До такой степени были у него расстроены нервы, что когда официант принес сыр, он отскочил прочь, встал со стула, и пролил на скатерть остаток пива.

Ему предложили пройти в курительную комнату. Хотя в душе он предпочитал уйти к себе наверх, но тут не имел мужества отказаться и спустился вниз в курильню, освещенную газом. Там на бильярде играли два каких-то довольно потертых господина: им прислуживал худой, чахоточный маркер. Сначала Сайлесу показалось, что в комнате больше нет никого, но потом, присмотревшись, он увидал, что в дальнем углу сидит и курит господин с опущенными глазами, с виду скромный и приличный. Он сразу вспомнил, что уже видел где-то это лицо и, несмотря на полную перемену в костюме, узнал в курильщике того самого человека, который сидел на столбе у входа в Бокс-Корт и помогал Сайлесу выносить сундук из кареты и вносить его туда опять. Тогда американец, не говоря худого слова, просто-напросто показал пятки и остановился только тогда, когда вбежал к себе в номер и заперся на все задвижки.

Всю ночь он был добычей всевозможных воображаемых ужасов и не ложился, а так и сидел все время возле сундука. Предположение гостиничного слуги о том, что чемодан наполнен золотом, давало ему повод для новых опасений, так что он не решался глаз сомкнуть хотя бы на одну минуту. Присутствие в курильне переодетого в другой костюм праздного зеваки из Бокс-Корта убедило его окончательно в том, что он является центром какой-то темной махинации.

Пробило полночь. Терзаясь своими мучительными подозрениями, Сайлес отворил дверь своего номера и выглянул в коридор, тускло освещенный одиноким газовым рожком. Неподалеку спал на полу человек в одежде черного слуги при гостинице. Сайлес подкрался к нему на цыпочках. Человек лежал отчасти на спине, отчасти на боку, и лицо его было прикрыто передней частью руки. Вдруг, как раз в ту минуту, когда Сайлес нагнулся над ним, спящий откинул руку и открыл глаза. Американец опять оказался лицом к лицу с лодырем из Бокс-Корта.

— Покойной ночи, сэр, — сказал тот вежливо.

Но Сайлес был до того взволнован, что не мог ничего ответить и молча ушел к себе в комнату.

Под утро, весь измученный, он заснул на стуле, привалившись головой к сундуку. Несмотря на такую неудобную постель, он спал крепко и долго и проснулся поздно от сильного стука в дверь.

Он торопливо отпер и увидал перед собой слугу.

— Это вы вчера приезжали в Бокс-Корт? — спросил слуга.

Дрожащим голосом Сайлес ответил утвердительно.

— Тогда это вам, — сказал служитель и подал закрытое письмо.

Сайлес распечатал и прочитал:

— В двенадцать часов.

Он явился аккуратно. Несколько человек носильщиков из гостиницы несли за ним саратогский сундук. В комнате, куда он вошел, спиной ко входу сидел и грелся у камина какой-то человек. Человек этот не мог не слышать, как входили и выходили носильщики, как они со стуком поставили на пол тяжелый сундук, но Сайлесу пришлось довольно долго стоять и ждать, пока сидевший у камина не соблаговолил обернуться.

Да. Довольно долго. Не меньше пяти минут. А когда он наконец обернулся, то Сайлес увидал перед собой принца Флоризеля Богемского.

— Так-то вы, сэр, злоупотребляете моей вежливостью! — сурово напустился на молодого человека принц. — Вы нарочно стараетесь втереться к высокопоставленным лицам, чтобы уклониться от ответственности за свои преступления! Теперь я вполне объясняю себе ваше смущение, когда я вчера заговорил с вами.

— Уверяю вас, я ровно ни в чем не виноват! — воскликнул со слезами в голосе Сайлес. — Это только мое несчастье.

И он рассказал принцу подробно про свои бедствия. Рассказал торопливым голосом и до крайности наивно.

— Я вижу, что я ошибся, — сказал его высочество, дослушав рассказ до конца. — Вы здесь сами оказываетесь жертвой. Теперь я не наказывать вас должен, а должен помочь вам по мере сил. Хорошо. За дело, сэр. Открывайте сундук, показывайте, что там у вас лежит.

Сайлес переменился в лице.

— Я боюсь на это смотреть! — воскликнул он.

— Ну, вот еще! Ведь вы уже это видели! — возразил принц. — С подобным чувством необходимо энергично бороться, подавлять его в себе. По-моему, гораздо тяжелее видеть больного, еще нуждающегося в помощи, чем мертвеца, который уже избавился навсегда от всяких тревог, от любви и от ненависти. Ободритесь, мистер Скеддамор, возьмите себя в руки…

Видя, что американец все еще стоит и не решается, принц прибавил:

— Я вас прошу. Мне бы не хотелось приказывать.

Молодой американец проснулся, как от сна, и с дрожью отвращения сам распаковал, отпер и открыл саратогский сундук. Принц стоял около, заложив руки за спину, и совершенно спокойно смотрел, как он все это делает. Тело совершенно закоченело, и Сайлесу стоило больших моральных и физических усилий его расправить и повернуть лицом.

Принц Флоризель взглянул и вскрикнул от горестного изумления.

— Ах! — сказал он. — Вы и не знаете, мистер Скеддамор, какой жестокий подарок вы нам привезли! Это молодой человек из моей свиты, брат моего верного друга. На службе мне он и погиб от рук убийц-предателей. Бедный Джеральдин! Как я ему скажу о смерти его брата? Как я оправдаюсь перед ним и перед Богом за то, что послал юношу на такое дело, где он нашел себе кровавую безвременную смерть? Ах, Флоризель, Флоризель! Когда же ты научишься быть скромнее и перестанешь ослеплять себя собственным могуществом? И какое же это могущество? Да я бессильнее всех! Я вот смотрю на этого мертвого юношу, мистер Скеддамор, на юношу, которого сам же принес в жертву, и чувствую, как в сущности мало значит — быть принцем.

Сайлеса тронуло горе принца. Он попробовал сказать ему несколько слов в утешение, что-то пробормотал невнятное, но сам расплакался и замолчал. Принц, в свою очередь, был растроган добрым намерением американца; он подошел и взял его за руку.

— Соберитесь с духом, — сказал он. — Для нас для обоих это урок, мы оба сделались лучше после сегодняшней встречи.

Сайлес молча поблагодарил его ласковым взглядом.

— Напишите мне на этой бумаге адрес доктора Ноэля, — продолжал принц, ведя его к столу, — а вам я советую, когда вы вернетесь в Париж, всячески избегать этого опасного человека. Правда, в этом деле он действовал только по великодушному вдохновению. Я думаю, что это так. Если бы он сам был причастен к смерти молодого Джеральдина, он ни в коем случае не отослал бы тело убитого юноши к действительному преступнику.