Между любовью и любовью - Галина Лавецкая

Так что, приехав в Зеленоград, застали полный порядок, праздничный обед и горячую кулебяку с мясом. Анна Степановна от радости всплакнула, сколько не виделись! И похудел! Да почему же так долго? А кто стирал? А кто гладил? От подарков она разволновалась до слез, пришлось успокаивать. Ну, раз уединения не получилось, позвали соседей, не пропадать же пирогу! Анна Степановна разрумянилась от рюмки коньяка и никак не хотела спокойно посидеть за столом. Все подкладывала еду и мыла посуду. Только переделав все дела, собралась домой, сказав Вике в дверях:

– Рано не приду, мешать не буду. Обед в холодильнике. Посуду не мой! Я после обеда приду, часика в три. Стасику творог домашний на завтрак, он любит. А соседей гони уже, хватит чаевничать. Вам отдыхать нужно.

Еще неделю они провели вместе. Стас несколько раз ненадолго уходил в институт и, возвращаясь, с порога кричал:

– Викуся! Ты где? – как будто боялся, что она может куда-то уйти.

А Вика в его отсутствие потихоньку писала. Стас прочел ее повесть и сказал примерно то же, что Алик.

– Здорово! Ты знаешь, Викусь, очень хорошо. Странно только, почему ее не пропустили? Тебе надо серьезно писать. Стихи детям, это, конечно, хорошо. Но ты ведь талантлива! Жаль разбрасываться… Настоящая работа – вещь серьезная, на ходу не получается. Подумай, родная.

Через несколько дней, рассказывая что-то Стасу, она заметила, что он слушает рассеянно и, скорее всего, не слышит. Вика вздохнула, но не обиделась – все давно знакомо. Пора ей на второй план, и так десять дней у науки украдено. Надо ехать домой, тем более капризничала Иришка, требовала Вику, плакала. Нина Сергеевна не могла справиться с ней. Да еще Алик! Она просила не звонить, и он молчал. Она сама позвонила ему из Зеленограда, узнать, как он. Алик сказал, что все нормально, но голос у него был такой, что Вика забеспокоилась. В общем, надо было возвращаться в Москву. Стас проводил ее до машины, долго не мог отпустить, все целовал, поправлял ей шарф, просил ехать осторожно. Глаза у него были грустные. Но не уговаривал Вику остаться. Договорились, что он, как всегда, приедет в пятницу вечером. А в субботу и воскресенье сходят с девчонками куда-нибудь, Вика придумает. И никаких гостей! Только они.

Приехав домой, позвонила маме, узнать, какие у нее планы. Нина Сергеевна с возмущением начала рассказывать об очередных «выкрутасах» Ирочки. Вика терпеливо выслушала, защищать дочку не стала – бесполезно. Ирка могла и святого вывести из терпения. В заключение Нина Сергеевна сказала, что ужин для девочек в холодильнике, на завтрак сварить кашу и не беспокоить их с Любой до послезавтра. Может, Вика за пару дней надоест Ирке и она успокоится? Вика заверила маму, что все будет в порядке, она с девчонками справится. Заберет из сада вовремя, утром не проспит, проследит, чтобы каждая по полчаса оты грала на рояле, и весь вечер будет говорить с ними на английском. А маму любит и ужасно ей благодарна за все.

Нина Сергеевна смягчилась и посоветовала Вике быть построже. Если бы Вика проявляла твердость и строгость в отношении Ирочки, то ребенок вел бы себя совершенно иначе. Легче всего быть хорошей для детей, но пользы от этого – ноль. Наконец мама успокоилась, и, попрощавшись, Вика повесила трубку. Посмотрела на часы – половина четвертого. Забирать девчонок еще через два часа. Подумала и решила пойти за ними сейчас, раз уж она свободна. Вика соскучилась, хотелось повозиться с детьми. Какая там строгость? Кому она на пользу? Папа никогда не был с ней строг. Так что девчонкам одной Нины Сергеевны – за глаза!

Воспитательница удивилась, Вика редко появлялась в саду. Может, что-то случилось? Нет? Конечно, можно и пораньше забрать. Ведут себя? Ведут себя хорошо. Анечка – чудесный ребенок! А Ирочка… ну, посложнее, конечно. Очень красивая девочка, просто очень! Хорошие, хорошие девочки, очень развитые! Нина Сергеевна – молодец! Так много занимается с внучками. Энергичная женщина! «Какая милая! – подумала Вика. – Не стала жаловаться на Ирку. Надо ей хороший подарок к Новому году сделать».

Девчонки обрадовались, перебивая друг друга, рассказывали о своем. Вика смеялась, тормошила их, осыпая смешными, ласковыми словечками. Решили, что домой идти рано, Вика предложила пойти в кафе-мороженое. Дочки запрыгали от радости. Переулками вышли на улицу Горького и зашли в кафе «Московское». Три порции мороженого «Космос» под шоколадным соусом, две бутылки «Буратино» и три эклера. Девочки ели с удовольствием и очень аккуратно. Пользовались салфетками, а к эклерам попросили маленькие вилочки. «Десертные», – пояснила Анечка озабоченному официанту. Он ушел и принес две обыкновенные вилки и две чайные ложечки – на выбор. Девочки переглянулись, но ничего не сказали. Анечка вежливо поблагодарила.

– Ну, ничего. Раз нет десертных вилочек, то можно и ложечкой, да, мамуль? – Анечка вопросительно посмотрела на Вику.

Она кивнула, конечно, можно.

– Фу, пирожное – ложкой! Бабуля бы не разрешила, – фыркнула Ирочка, но взяла ложку.

«Как она их дрессирует! – подумала Вика. – Совсем как меня в детстве. Не потеряла хватку. Зря я с этими эклерами, теперь ужинать не будут. Ну ладно. Не будут и не надо!»

После кафе погуляли на бульваре. Аня играла со знакомыми девочками, а Ирочка собирала кленовые листья и раскладывала на скамейке рядом с Викой.

– Это я тебе дарю. Правда, красивые? Смотри, Вика, вот этот почти красный. Нравится? Ты их засуши и в разные книги положи. А потом будешь читать, вдруг увидишь этот листик и вспомнишь, что это я тебя так люблю. Никто тебя так сильно не любит. Ни папа, ни Анька…

Глаза защипало от нежности к Ирочке. Почему все видят в ней одни недостатки? Бедный ребенок!

Домой вернулись в восьмом часу. Ужинать дружно отказались. Вика усадила Анечку за рояль, а сама стала разбирать с Ирочкой принесенные листья. Отбирали самые красивые и осторожно раскладывали в книги. Позвонила мама, спросила, поужинали ли? Вика неопределенно ответила, что только собираются, гуляли долго. Анечка играет, а Иришка – после ужина. Все хорошо, девочки ведут себя прекрасно, в детском саду их очень хвалили.

Потом пришлось уговаривать Ирочку позаниматься.

– Я буду заниматься, а ты с Анькой играть? Так нечестно! – ныла Ирочка. – Нет, ты рядом со мной сиди. Я для тебя играю. Ты будешь – публика. Ну, Вика, пожалуйста!

Пришлось сесть в кресло у рояля. Аня пристроилась рядом, и Вика обняла ее рукой.

– Нет, пусть Анька уйдет, – решительно запротестовала Ира. – Она мне мешает. Я только для тебя хочу играть!

Аня обиженно взглянула на Вику.

– Иди, Анечка, к себе, поиграй, а я потом тебе почитаю. Ты же умница у меня, да?

Вика поцеловала Аню. Девочка улыбнулась и побежала в свою комнату.

Укладывались долго. Спорили, кто первый пойдет умываться и кому первому мама будет читать. И что читать? Или рассказывать? Наконец заснули. Вика позвонила Стасу. Он работал, но обрадовался, спросил про девочек. Вика рассказала про кафе и вилочки. Стас посмеялся. Сказал, что скучает. Очень. И пусть Вика звонит ему почаще. Да, конечно. И она очень скучает.

Посмотрела на часы – десять. Алика дома нет, где-нибудь с друзьями. Надо будет попозже, но на всякий случай набрала номер. Он взял трубку.

– Привет, – сказала Вика. – Ты дома? Так рано пришел? Рассказывай, какие новости. Где был? Кого видел? Что вообще происходит в городе?

– Я не знаю, Вика, что происходит в городе. Нигде не был, никого не видел. Занимался своими, совершенно неинтересными делами. Это у тебя бурная жизнь. Ученый муж приехал! Встречи, банкеты, научные конференции на дому. Удивительно, что ты вообще про меня вспомнила.

– Я о тебе не забывала. Просто была занята.

– Так я именно об этом и говорю, Викуся. О твоей занятости.

– Я утром девчонок в сад отведу и зайду к тебе. Что-нибудь в начале десятого. Ты на работу не уйдешь еще?

– Нет. До такой гражданской сознательности я еще не дорос, чтобы к девяти на работу ходить.

– Вот и хорошо, я приду. Не нравится мне твое настроение.

– Ну, извини, чем богаты…

Разговор Вику расстроил. Запуталась она! Надо расставаться с Аликом. А как? И неужели надо? У всех любовники! Некоторые ее приятельницы даже не скрывают этого от мужей. Да, но и у мужей постоянные связи на стороне. В их компании это никого не шокирует. А Стас? Она же любит Стаса! Он ей гораздо дороже и роднее Алика. Но Стас-то откуда узнает? Он, слава Богу, так далек от ее друзей и приятелей. И что, врать Стасу? Ну почему врать, он же ни о чем не спрашивает. А когда она говорит, что любит его, – это совершенная правда. А как же Алик? «И Алика люблю», – подумала она, засыпая.

Алик встретил ее довольно сухо. Никаких признаний, объятий, поцелуев, шуток, как бывало раньше. Выглядел неважно – небрит, какие-то линялые джинсы и свитер. Не похоже на него, обычно он свеж, ухожен и хорошо одет.

– Проходи. Кофе будешь? – и направился в кухню.