Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Русская современная проза » Хроники минувших дней. Рассказы и пьеса - Леонгард Ковалев

Хроники минувших дней. Рассказы и пьеса - Леонгард Ковалев

Читать онлайн Хроники минувших дней. Рассказы и пьеса - Леонгард Ковалев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 31
Перейти на страницу:

Дома в это время хозяева соорудили большую плоскую поверхность, на которой разложили мокрую мешковину или рядно, равномерно рассыпав на нем рожь. Зерно через некоторое время набухло, потемнело и проросло. Из любопытства я попробовал его: оно было сладковатым. Потом зерно было убрано, а в подполье начался какой-то процесс. Улучив минуту, когда дома не было никого, я спустился туда и увидел некое сооружение, огонек, стеклянные трубки. С конца одной из них в какую-то посудину капала бесцветная жидкость.

Старик стал чаще появляться дома и, когда не было старухи, кидал в пространство:

– Погляжу-ко, как сохраняется картошка.

Сам в это время брал с поставца рюмку и спускался в подпол. Через некоторое время вылезал оттуда, крякал удовлетворенно, произносил с чувством:

– Эх, хороша кумышка!

С приходом холодов в избе поставили железную буржуйку. Топливо для нее доставлял я. На порубке набирал толстых смолистых сучьев, которых было там сколько угодно. Точно так же брал две охапки под мышки и все это тащил домой сначала по мерзлой земле, потом по снегу, каждый раз все более глубокому. В лабазе рубил эти сучья, заносил в избу, к печке, и после весь вечер их жгли, наслаждаясь пышущим от нее жаром. Наступали часы блаженства, умиротворенности, мирных бесед. Разговаривали мать, хозяйка и Вера – еще одна квартирантка, лет двадцати пяти – тридцати, родом из другой деревни, работавшая в артели ткачихой. Хозяйка, нащепав загодя лучины, при свете ее сучила пряжу или вязала носки, варежки. Лучина вставлялась в железный зажим, горящие угольки от нее падали в посудину с водой. Старик не участвовал в разговорах. Используя кочедык и колодку, в отсветах, падавших от печки, плел из лыка лапти, и мне было интересно наблюдать, как он это делал.

К утру избу выдувало так, что вода в ведре покрывалась льдом, который оставался плавать там до самого вечера, пока не начинали снова топить буржуйку.

Но вот заболел наш старик. Плохо ему стало. Он перестал ходить на конюшню, лежал в постели. Как раз в это время по ветеринарным делам в деревню заехала Надежда Николаевна. Она осмотрела старика и твердо велела не употреблять острой пищи – квас, редьку, лук, хрен.

На другой день, когда дома не было никого – мы с Игорем не в счет, – больной встал с постели, налил миску квасу, натер редьки, хрену, накрошил луку. Старика можно понять: ему этого очень хотелось. В тот же день с ним случился ужасный припадок. Его захватили страшные корчи, сознание выключилось, он изгибался и дергался, как бесноватый, храпел, изо рта шла пена.

Хозяйка, мать и я бросились к нему. Он едва не оказался на полу. Мы навалились на него. Некоторое время он бился под нами. Потом внезапно и сразу затих, выпрямился, захрапел каким-то нечеловеческим храпом и, быстро перестав храпеть, провалился в глубокий сон. Недолго поспав, он очнулся, ничего не помня о произошедшем.

Так стало повторяться по нескольку раз в день, и очень скоро он умер.

Перед смертью он сделался тихим и кротким, позвал по очереди всех, кто были в избе, кроме нас, детей, попросил у каждого прощения.

– Прости меня, Васильевна, – сказал он и матери.

После этого тихо отошел в мир иной.

Дальнейшее поразило не меньше. Внезапно заголосила с причитаниями Вера:

– А что ж ты это сделал, Ликандрович, а пошто ты это такое сделал!? На кого ж это ты нас покинул, на кого всех нас оставил?!..

Вера, не очень любившая и хозяина, и хозяйку, вдруг обнаружила такое переживание по умершему, в то время как сама хозяйка, самое большое, утерла скупую слезу. Еще больше удивило то, как Вера так же сразу, как и начала, оборвала свои причитания и тут же повела себя и заговорила совсем обыденным образом. Тогда я не понимал, что так исполняется ритуал народного обряда.

В тот час на дворе разыгралась страшная непогода. Снегу и так уже навалило столько, что в прокопанных проходах человек скрывался с головой, но едва старик опочил, природа пришла в настоящее бешенство. Снегопада не было, день был солнечный, но пошла такая завируха, что и вытянутой руки даже не было видно, и солнце угадывалось в небе только мутным пятном.

Покойника обмыли, обрядили, положили на столе, головой к образам. Хозяйка засветила лампадку. Из деревни пришла старушка читать над усопшим Псалтирь. Старушонка путалась, запиналась, голос дребезжал, был чуть слышен.

К похоронам погода утихла. Гроб поставили в сани, там лежал и крест, сработанный из довольно толстого бревна. И покойника повезли на погост.

На поминки пришло столько народу, что заполнили всю горницу. Прежде поминальной трапезы опять читался Псалтирь. Читала на этот раз наша мать. Хозяйка попросила ее об этом, узнав, что она понимает церковно-славянскую письменность. Мать читала громко, четко, нигде не сбиваясь. Поминальщики стояли, обратясь к иконам, крестились, творили поклоны.

Для поминального угощения были приготовлены разнообразные яства – похлебка, варенья, соленья, была, конечно, баранина, пироги, овсяный кисель, булочки с маком, другая выпечка, была и кумышка. Хозяйке помогали Вера, наша мать, кто-то из соседей. Все происходившее мы с Игорем наблюдали с полатей.

Горела керосиновая лампа. Трапеза длилась долго и чинно.

После того как все ушли, хозяйка позвала к столу и нас, и мы наелись всего такого вкусного, о чем не могли и мечтать.

Поминки по тамошнему обычаю собирались потом на двадцатый день, на сороковой, на шестидесятый и через год. Все они происходили по тому же образцу, как и первый раз, и для нас среди нашего голодного существования были как настоящий праздник.

Еще до того, как умер старик, пришла похоронка на Василия. После мобилизации его направили в училище, оттуда через три месяца выпустили в звании лейтенанта. На фронт он попал командиром пулеметного взвода и в первом же бою погиб. Не помню, чтобы хозяйка как-то заметно выражала свое горе. Это была сильная женщина, настоящая крестьянка. Земля и труд кормили ее, они же питали ее дух.

Мать приносила мне подшивки газет, кажется, это были «Известия», я читал все, что печаталось о войне. А в конце осени или в начале зимы в деревне произошло странное брожение. Еще был жив и даже не болел наш хозяин. В школе вдруг ученики разрисовали мелом, где только можно было, фашистскую свастику. Нарисовали на собственных валенках, на рукавах. Кажется, именно в это время хозяин наш особенно часто объявлял Сталина дураком, а Дитера умницей. Потом как-то вдруг все фашистские знаки исчезли. Думаю, это произошло, когда и Москва, и Советский Союз переживали роковые дни сорок первого года. Наивные крестьяне, которых изнасиловала советская власть, надеялись и ждали, что Гитлер освободит их от колхозов.

В деревне у меня завелись знакомства. Я стал бывать в некоторых избах, из которых ближе всех была соседняя с нами изба Прокудиных. Там жили Ленька и Галка, с которыми я учился, были у них еще и меньшие дети.

Прокудины жили беднее нашей хозяйки. На окнах у нас стояли горшочки с геранью, которая постоянно цвела. На стенке, противоположной красному углу горницы, отгораживавшей кухню, висел поставец в виде затейливо застекленного шкафчика. Штукатуреные и побеленные стены придавали избе опрятный вид. В кухне тоже были цветы, стол там был покрыт клеенкой. Печь располагалась так, что ее можно было обойти вокруг. Наверху она была обложена брусом, для того чтобы на ней можно было сушить зерно. В узком проходе из кухни между стеной и печью стояли ведра с водой, лохань для помоев. Здесь была устроена лесенка на печь. Под лесенкой находился люк в подполье. Брус и лесенка были покрашены охрой, имели приятный вид. У Прокудиных же, кроме такой же буржуйки, в горнице были только дощатый стол да лавки вдоль голых, нештукатуреных стен.

Галка показывала фокусы, суть которых сводилась к обману, в результате чего мне что-нибудь засовывали в рот или выливали на голову воду.

Ленька был вроде товарищ, однако сомнительный. Летом помог мне поставить па пруду перемет, но когда на другой день я поехал на лодке проверять, то не нашел его, а увидел потом брошенным на горе. И кто-то из мальчишек сказал, что тот же Ленька и обворовал мой перемет, на который попалась пара крупных окуней. Сам же Ленька божился, что он ни при чем.

К Прокудиным раза два приезжал отец, находившийся, как инвалид, на трудовом фронте. Он хромал, у него было что-то с ногой. На деревне ходил слух, что он симулянт, что на ноге он сам сделал что-то, чтобы не взяли на фронт. На побывке он с утра до ночи работал на своем подворье, поднимал огромные тяжести, стараясь сделать как можно больше для дома. Соседи все это примечали.

Чаще всего я бывал у Демидова Мишки. Изба эта была совершенно чудесным местом, являя собой диво, какого во всей своей жизни никогда больше я не видел, даже не слышал о таком. Когда-то в избе начинался пожар – внутри она обгорела до черноты, особенно потолок, вид имела мрачный, темный, бревенчатые стены сильно закоптились.

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 31
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Хроники минувших дней. Рассказы и пьеса - Леонгард Ковалев торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Вася
Вася 24.11.2024 - 19:04
Прекрасное описание анального секса
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит