Осколки памяти - Владимир Александрович Киеня

этой необъявленной войне. Контрабанда наркотиков, оружия, товаров, хлынувшие потоком по военно-транспортным линиям, борьба с вражеской агентурой, с теми, кто переходил на сторону душманов. К сожалению, были и такие, правда, немного.

Левашов А.М. в Афганистане. Фото из архива Левашова А.М.

Наверное, впервые за годы существования советской власти такое огромное количество людей столкнулись, пусть и с примитивным, феодально-капиталистическим миром. С изобилием всевозможных товаров, радиотехники и прочего. Как шутили: «В любом дукане больше дефицита, чем в ГУМе9». И рухнули коммунистические догмы «морального кодекса строителя коммунизма» — всё, что можно, тащилось из воинских частей и продавалось в дуканы, а закупленное контрабандой вывозилось в Союз. Наиболее дерзкие начали перевозить наркотики, главным образом, опиум («ханку») и гашиш.

Работа следователей усложнялась тем, что территориально на нас замыкались Туркмения, Узбекистан, Казахстан, Таджикистан, Киргизия, Афганистан.

Впереди были многие поездки по Афганистану, часто достаточно курьезные, но всегда опасные. Так, до Кандагара, в котором не прекращаясь шли бои, пришлось лететь «Черным тюльпаном», везшим пустые гробы. В одном из них я спал весь полет, пояснив своим попутчикам, что таким образом как никто готов к встрече со «стингером» (зенитной переносной ракетой). А однажды в полете в г. Джелалабад в полу вертолета между моих ног появилась аккуратная дырочка, а когда я взглянул вверх, то увидел такую же дырочку над головой. Попали под обстрел. Судьба таким образом распорядилась, что мой миг встречи с пулей еще не наступил.

Джелалабад — город на границе с Пакистаном, где ночью каждые пять минут стреляло орудие по местам возможного нахождения душманов. Город пальм, огромных попугаев какаду, самых вкусных мандаринов, но, в то же время, самый заражённый по тифу, гепатиту и другой нечисти город. Как написал один доброволец, прапорщик из местного анекдота: «Любимая жена, наконец-то я попал в Афганистан. Служу в Джелалабаде. Кругом пальмы, мандарины, попугаи. В общем, красота неописуемая. Так мне, дураку и надо!»

Но это искры воспоминаний, а головёшки в костре: сад советского военного госпиталя, заполненный молодыми ребятами из десанта с оторванными ступнями и руками. Их десантировали прямо на минное поле, установленное нашими же саперами за неделю до высадки, о котором никто не удосужился предупредить командиров десантников…

Наверное, то же самое повторение опыта великой войны, когда из-за элементарной бестолковщины гибли сотни и тысячи. Думая об этом, я вспоминаю и встречавшего меня на Кабульском аэродроме солдата-водителя. Он посмотрел на мою форму, протянул звездочку, которые на пилотках носили рядовые: «Замените офицерскую кокарду на звездочку, а то снайперы очень любят стрелять по кокардам!». Наверное, любят и безумно обрадовались, когда на новой форме Российской армии в 2007 году погон со знаками различия был прикреплен на груди. Но это так, к слову.

Восемь лет службы пролетели незаметно. Уже полковником мне пришлось обеспечивать выход наших войск из Афганистана и перейти тот знаменитый Термезский мост. Память об этом событии — часы от министра обороны и набор пластинок ВИА «Каскад» с записями большинства самодеятельных песен.

Тюрьма Пули-Чархи

10 марта 1990 года были арестованы участники и пособники министра обороны Афганистана — генерала Шахнаваза Таная, поднявшего в ночь на шестое марта 1990 года вооруженный мятеж с целью захвата власти и свержения законного президента Афганистана Наджибуллы. Мятеж был достаточно быстро подавлен, Танай бежал в Пакистан, а многие его соратники задержаны и помещены в тюрьму Пули-Чархи на окраине Кабула, где днем и ночью шли их допросы. И вот двенадцатого марта начальник Следственного отдела Министерства безопасности ДРА генерал Гани представил начальнику тюрьмы двух самых «важных арестантов». Ими оказались советский полковник Константинов Олег Николаевич и его переводчик Азамат.

Они имели статус личных советников генерала Гани, которые должны оказывать практическую помощь в анализе и оценке следственных документов, составленных на мятежников, перед их направлением в военный трибунал. Так началось двухнедельное «заключение» в самой знаменитой тюрьме Афганистана двух советских офицеров — полковника военной контрразведки Левашова Аркадия Михайловича и майора КГБ Узбекистана Азамата Зейнутдинова10. Это было специальное задание по линии ПГУ КГБ СССР (разведка). Продолжилось наше знакомство с начальником тюрьмы в сауне. Надо отметить, что за время пребывания советских войск в ДРА наряду с идеями социализма в сознание офицерского корпуса Афганистана прочно внедрились умение пить водку, париться в бане и, исключительно правильно к месту, употреблять матерные слова. А какие длинные и пышные тосты они стали произносить! А как первые руководители теперь целовались при встрече и прощании!

Кабульская тюрьма Пули-Чархи. Фото из архива Левашова А.М.

По окончании сауна-водочных процедур «советники» были препровождены в отведенные им «апартаменты», где они только по пробуждении опознали тюремную камеру. Правда, довольно чистенькую, с двумя кроватями, телевизором, умывальником, чайным столиком с набором сухофруктов и орехов.

Кормили нас в Пули-Чархи сносно, но местной пищей, и перед сном часто вспоминалась корейская столовая на улице Вокзальной в Южно-Сахалинске, где работала мать моего друга и соседа — Ан. Она делала пян-се, и мы, подобравшись с тыла столовой к окну у ее рабочего стола, получали их с пылу-жару. До сих пор это мое любимое корейское блюдо. Правда, кажется, правильно их готовить уже разучились.

В дальнейшем мы узнали, что подобное размещение было вызвано большим количеством сотрудников спецслужб, привлеченных к расследованию. Утром же обнаружили не совсем приятную деталь «гостиничного номера»: он имел все предусмотренные системы запирания, расположенные только снаружи. Так что из гостей в один миг можно было превратиться в постояльцев, обозначенных какими-либо номерами или кодовыми именами. Хотя у каждого из нас было по пистолету и гранате, мрачные мысли иногда лезли в голову. Особенно по ночам. И еще воспоминания о предыдущей жизни, как искры из костра: хорошие и не очень, хаотичные, без системы и хронологии…

Проживание в Пули-Чархи закончилось в конце марта 1990 года. Мы выполнили поставленную задачу и спасли от расправы нужных и верных нам людей, а также многих, кто попал под разборку случайно — с кем-то под видом борьбы с мятежниками сводили личные счеты, а кого-то прихватили на всякий случай. На всякий случай расстреляли бы и меня или в упрощенном порядке осудили годам к 10 тюрьмы.

В начале июня был прием участников этой операции президентом Наджибуллой, который всем вручил государственные награды ДРА.

Ташкент, конец Афганской войне

В 1989 году советские войска из Афганистана были выведены, и