Ливонский поход Ивана Грозного. 1570–1582 - Витольд Новодворский

Войска представлялись в отличном виде. Великий гетман поддерживал среди них строгую дисциплину. В речи, обращенной к солдатам, он запрещал им осквернять храмы и делать насилия над женщинами даже в неприятельской стране[330].

В то время как главная армия двигалась к Полоцку, литовские казаки завладели замками Козьяном (28-го июля) и Красным (31-го июля), а Венгры и Литовцы — Ситном (4-го августа)[331]. Баторий хотел сначала ударить на крепость Сокол, находившуюся между реками Дриссою и Нищею, на псковской дороге, опасаясь, чтобы из этого замка Москвитяне не мешали подвозу провианта его армии, что они могли легко делать, получая совершенно свободно подкрепления из Пскова. Однако, посоветовавшись с гетманом Мелецким, король оставил это намерение, не желая терять дорогого времени добыванием незначительных замков, и направился к Полоцку. Сюда раньше короля прибыл скорым маршем Николай Радзивилл, которого король еще в начале марта 1578 года назначил великим гетманом литовским[332].

Радзивилл должен был воспрепятствовать проведению подкреплений полоцкому гарнизону; однако небольшой отряд Москвитян успел за два дня до прихода королевского авангарда проникнуть в крепость. Радзивилл занял ближайший к крепости пост и преградил всякий доступ в нее[333]. В Полоцк же он отправил королевскую грамоту, которую приказано было распространять повсюду среди жителей полоцкой области. В этой грамоте Баторий, изложив обстоятельно причины, побудившие его начать войну с московским царем, обещал всем, которые подчинятся его войскам добровольно вместе с замками, городами и поместьями, сохранить их обычаи, веру и их права и далее все это приумножить, если они только приобретут благорасположение короля за свою верную службу. Тем, которые не пожелают изъявить покорности, Баторий приказывал удалиться из своих замков, земель и городов, ибо в противном случае они, сопротивляясь королевским войскам, подадут повод к кровопролитию и навлекут на себя плен и строгость меча. Ослушники, — так оканчивал свою грамоту Баторий, — не могут винить его и рыцарство его войск, за то, что произойдет, ибо они упорствовать будут против самой справедливости[334].

Грамота эта не произвела желанного действия. Полоцкие воеводы, увидев неприятеля, вывели свои войска из-за укреплений и выстроили их в боевой порядок у самых ворот крепости, но затем без боя удалились назад в город. Тогда литовская конница бросилась их преследовать, гнала вплоть до самой крепости и успела убить несколько человек[335].

Наконец 11-го августа прибыл и сам Баторий[336]. Королевскому войску пришлось совершить весьма утомительный переход. Солдаты должны были прорубать себе просеки в густых лесах, которые успели вырасти с тех пор, как Иоанн взял Полоцк (в 1563 г.), потому что поля не возделывались; приходилось идти по запущенным топким дорогам, которые от проливных дождей сделались еще непроходимее. Все это замедляло движение армии[337].

Подступив к Полоцку, Баторий осадил его, расположив свои войска в трех местах. Численность его армии простиралась до 16 000 человек[338]. Полоцкий гарнизон состоял из 6000 человек. Командовали им воеводы: князь Василий Иванович Телятевский, Петр Иванович Волынский, князь Дмитрий Михайлович Щербатый и Иван Григорьевич Зюзин[339].

Город и крепость Полоцк представлялись тогда в следующем виде. Река Полота, плывя с севера на юг, поворачивает недалеко от своего устья сначала назад, а потом на юго-запад и в таком направлении впадает в Двину. Пространство между Двиной и первым изгибом Полоты представляет собою довольно возвышенное плоскогорье, которое, подходя к Полоте, ниспадает довольно круто к реке. На этом возвышении находились два замка: один из них, стоявший у самого слияния Полоты с Двиной, назывался Высоким, а другой, построенный к востоку от первого, Стрелецким Острогом. За Полотою, на правом ее берегу, лежал посад Заполотье, обнесенный деревянной стеной и соединенный мостом с Высоким замком. Таким образом, Высокий замок, как главная крепость, был окружен с востока Стрелецким Острогом, с запада Заполотьем и с севера Полотою; с южной стороны Двина делала доступ к нему совершенно невозможным. Иоанн Грозный, взяв Полоцк в 1563 году, укрепил Высокий замок новыми башнями в несколько этажей для боковой стрельбы, а всю крепость обвел стеной и глубоким рвом[340].

Войска Батория расположились следующим образом: на правом фланге у Двины — Венгры, рядом с ними влево, тоже на правом берегу Полоты — Литовцы, за Полотою, на левом берегу — Поляки, на левом фланге, тоже как и Венгры, у самой Двины — Немцы.

Лишь только Баторий прибыл к Полоцку, как тотчас же отправился осматривать местоположение города и крепости, взяв с собой Замойского и Бекеша, предводителя венгерских войск. Осмотрев местность, он пришел к тому заключению, что все усилия надо направить на Высокий замок, ибо и доступ к крепости с этой стороны удобнее и — что еще важнее — с падением главного укрепления город и Стрелецкий Острог, лишившись провианта и огнестрельных снарядов, которые хранятся в Высоком замке, сами собою сдадутся. Напротив того, Бекеш был того мнения, что осаду следует начинать со стороны Заполотья; он мотивировал свое мнение следующими соображениями: если по завоевании города неприятели удалятся в крепость, то это поставит осажденных в более затруднительное положение, так как они будут стеснены в одном месте, что ослабит у них надежду на избавление от осады и, напротив того, уменьшит труд осаждающих и усилит их мужество: к тому же добывать замки со стороны города немногим теперь труднее, чем с другой стороны, ибо реку Полоту везде можно перейти вброд. Замойский соглашался с королем и уговаривал его настаивать на исполнении своего плана, указывая на выгодные стороны его, которые он заметил во время вторичной рекогносцировки местности, когда он, один подъехав к тому месту, на котором стоял город до 1563 года (место это называлось Пожарищем), увидел, что здесь нет ни рвов, ни высоких холмов и поэтому с этой стороны доступ к крепости легче.

Однако король не совсем последовал совету Замойского; он отступил несколько от своего собственного мнения. Не желая возбуждать национального антагонизма, он предоставил известную долю самостоятельности каждой национальности в своей армии. Немцам разрешено было вести подкопы против Стрелецкого Острога, а Бекешу с его Венграми — действовать против Заполотья. Венгерский предводитель начал обстреливать город на другой день осады, от чего в городе произошел пожар. Тогда Русские, видя, что защищать город нет возможности, зажгли его со всех сторон и со всем имуществом удалились в Высокий замок[341].

После этого Баторий направил главные силы на эту крепость, и именно на выступ, обращенный к северу, так как гарнизон не мог защищать его ни прямыми, ни боковыми выстрелами[342]. Король послал предварительно в крепость гонца с предложением сдаться добровольно. Русские задержали посланного на всю ночь, а в это время так энергично стали работать, что успели поднять еще выше деревянную башню, которая находилась против королевского лагеря. На следующий день они выпустили гонца, приказав сказать королю, что ключи от крепости находятся в руках их государя, а потому пусть король попробует сам отворить крепость, если только он будет в состоянии сделать это[343].

Баторий решил взять крепость приступом, но для этого надо было сделать пролом в стене. С этой целью попробовали сначала пробить стену артиллерийскими ядрами, однако безуспешно. Тогда начали бросать в крепость особенные раскаленные ядра, которые Баторий употреблял уже в Венгрии. Но и это средство не достигало цели: ядра, направленные выше стен, перелетали через них, а направленные к основанию стены зарывались в землю. Вследствие этого была сделана попытка поджечь стены при помощи лучины и смолы. Солдаты в надежде на большую награду, обещанную за такой подвиг, карабкались энергично по крутой покатности холма, на которой стояла крепость, и приближались к стенам, но встречали тут мужественный отпор. Осажденные скатывали на них громадные бревна, которые увлекали вниз карабкавшихся смельчаков и умерщвляли их.

А если удавалось зажечь в каком-нибудь месте стену, тогда осажденные, дряхлые старики, женщины и даже дети, с опасностью жизни спешили потушить пожар водой. Неустрашимость осажденных доходила до того, что многие при самой сильной пальбе из неприятельских орудий «решались спускаться на канатах за стены и лили воду, подаваемую им другими, свешиваясь с более высокого места для того, чтоб потушить огонь, приближавшийся извне». При этом многие гибли, но их с таким же самоотвержением заступали другие. По словам самого Батория, Москвитяне доказали тогда своей энергией и усердием, что в деле защиты крепостей они превосходят все прочие народы[344].