Уйти и не вернуться - Чингиз Абдуллаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что будем делать, если они задержатся? — впервые спросила Падерина.
— Это была ваша идея отправить раненого майора, — напомнил Асанов, стараясь сдерживаться.
— Верно, — спокойно подтвердила подполковник, — просто я давно знаю Абдулло. Он скорее покончит с собой, чем разрешит вызвать вертолеты, срывая всю операцию. Такой он человек. Вы даже не представляете, как он был близок к самоубийству.
Асанов поморщился.
— Играем в героев, — зло произнес он, — а время идет. Сидим уже четвертый час. Если они застрянут в деревне, тогда все, конец всему нашему путешествию,
— Не застрянут, — почему-то ее спокойствие более всего действовало на нервы, словно по самой природе своей она должна была беспокоиться первой.
— Может, я схожу на разведку, — предложил Елагин.
— Отставить, — строго приказал Асанов, — нас итак слишком мало. Будем ждать.
— А если ребята не вернутся? — не унимался Елагин.
— Через час решим. Если они не вернутся, пойдем мы двое — я и подполковник. Мы хоть знаем местные языки. Вы останетесь здесь. За старшего капитан Борзунов.
Тот кивнул головой, даже не оборачиваясь.
Он по-прежнему смотрел на дорогу.
— Может я сожгу вещи, Абдулло? — предложил Елагин.
— Не стоит. Придется нести с собой. Выбросим в горах. Здесь дым может быть виден издали. А закапывать тоже нельзя. У местных охотников очень хорошие собаки, могут обнаружить, — ответила вместо Асанова Падерина.
Генерал впервые усмехнулся.
— Как вас по отчеству? — спросил он у Падериной.
— Савельевна. Это так обязательно обращаться по отчеству?
— Екатерина Савельевна, у вас довольно обширные знания по этой стране.
— Спасибо. Просто я много раз бывала в Афганистане. Здесь погиб мой брат.
— Когда он погиб?
— В восемьдесят седьмом, в Джелалабаде. Майор Падерин взорвался вместе со своим штурмовиком, может, слышали?
— Нет, не слышал.
— С тех пор я люблю и ненавижу эту страну, как воспоминание о моей боли.
— А почему любите?
— Красиво, — она вдруг улыбнулась, — изумительная страна. Я ведь ходила под паранджой. Люди добрые, отзывчивые, благородные, честные, смелые. Готовы поделиться последним куском хлеба. За исключением откровенных бандитских отрядов, они даже наших пленных не трогали, старались обратить их в мусульманскую веру.
— Знаю, — кивнул Асанов, — у меня попал в плен товарищ.
— Стал мусульманином?
— Почти, — он не стал больше говорить, а она не спросила.
— Идут, — негромко произнес Борзунов.
— Сколько их? — быстро спросил Асанов, вскакивая на ноги.
— Четверо. Возвращаются все.
Через минуту они уже видели одетых в маскировочные костюмы Семенова и Машкова и идущих между ними двух «киргизов» — Рахимова и Чон Дина.
— Слава Богу, — с чувством сказала Падерина, — я боялась худшего.
— Выступаем через полчаса после их возвращения, — распорядился Асанов, — Борзунов и Елагин, готовьте грузы! Падериной осмотреть место приземления.
Через десять минут Рахимов и его группа подошли наконец совсем близко.
— Как дела? — крикнул Асанов, еще когда ребята были в пятидесяти метрах. Правда, крикнул он на всякий случай на фарси.
— Отлично, — заулыбался Рахимов, — В селении нашли неплохого знахаря и даже человека, знавшего лавку Абдулло по Кандагару. Все в порядке, он у него в доме. Этот местный парень даже обрадовался такому гостю, рассчитывая содрать с Абдулло больше денег. А знахарь уже обработал рану и обещал, что все будет хорошо.
— Тогда все в порядке, — кивнул Асанов, напряжение наконец спало, — отдыхайте, выступаем через полчаса.
— Вас никто те видел? — спросил Борзунов вдруг у Рахимова.
— Кажется, никто, а что?
— Двое людей идут прямо сюда. Судя по костюмам, не местные.
Все бросились на камни.
— Оружие не заметил? — спросил Асанов.
— По-моему, нет. Но точно не вижу.
— Рахимов, Чон Дин, срочно проверить, — приказал генерал.
Оба офицера, еще не успев отдохнуть после долгого перехода и переодеться, вышли навстречу незнакомцам.
Все напряженно ждали.
Обе пары довольно быстро приближались друг к другу.
Борзунов взял автомат, но, заметив отрицательный жест Асанова, убрал оружие. Стрелять было нельзя, ветер мог донести грохот выстрелов до случайных гостей, оказавшихся в этой долине.
Обе пары почти сблизились друг с другом.
Что-то произнес Рахимов.
— Не нравятся мне эти двое, — пробормотал Борзунов, — почему они появились так быстро?
Ему никто не ответил.
Разговора не было слышно, но издалека была видна лишь спокойная беседа четверых случайных прохожих.
Но Борзунов был все-таки прав. Что-то не нравилось и Асанову в появлении этих двоих, в их слишком частых улыбках и поклонах.
Вдруг все поменялось. Послышался крик, выстрел, еще один. Рахимов, дернувшись, упал в сторону. Чон Дин почему-то присел на корточки.
Сразу же свалился один из незнакомцев. Другой, подняв руку и как-то неловко оглянувшись, стал заваливаться на бок.
— Быстро, Борзунов, Елагин, на помощь, — приказал Асанов.
Оба офицера рванулись вперед.
«Если потеряем еще одного, — со страхом подумал Акбар, — будет плохо. Очень плохо. Группа психологически может надломиться».
Борзунов и Елагин бежали, уже приготовив оружие.
Нет, кажется, все в порядке.
Рахимов поднялся, чуть прихрамывая. За ним встал и Чон Дин. Асанов вышел из-за укрытия и, заставив себя не спешить, спокойно шел к своим людям.
Оба афганца лежали на земле. Один, судя по неестественному наклону головы, был уже мертв, другой стонал рядом, зажав большую рану в боку.
— Что произошло? — спросил Асанов.
— Они первыми напали на нас, — пояснил Рахимов, — шли за нами от самого селения. Первый успел выстрелить, второй не успел.
— А вы?
— Я выстрелил вторым, успев увернуться, но попал в голову, Чон Дин сумел метнуть свой нож — команда была не стрелять и, видимо, ранил своего подопечного.
— Почему они напали на вас?
— Не знаю. Судя по всему, они не местные, не из этого селения. Они спросили на фарси: кто мы такие? Я сказал, что мы из Кандагара, оставили своего друга в селении. Внезапно один громко сказал по-русски «сволочи» и поднял пистолет. Дальше вы знаете.
Асанов наклонился над раненым.
— Кто ты? — спросил он на фарси.
Раненый громко стонал, проклиная весь мир.
— Ты можешь говорить? — на этот раз спросил он на пушту.
— Идите вы к черту! — на хорошем русском языке простонал раненый.
— Ясно, — Асанов наклонился еще ниже, — ты таджик?
— Да. А ты кто?
— Тоже таджик.
— Сука ты, служишь неверным, продаешь таджиков, — сказал уже на фарси раненый.
— Теперь понятно. Ты, видимо, из отрядов оппозиции. Кто ваш начальник?
— Абу-Кадыр. Слышал такого?
— Слышал, — помрачнел Асанов.
— Мы видели парашюты и решили проверить. Если мы не вернемся сегодня, люди Абу-Кадыра пойдут за вами и, клянусь Аллахом, никто из вас не спасется.
— Не упоминай имя Аллаха, — нахмурился Асанов, — у вас нет на это права. Вы — убийцы, насильники, отрезаете головы людям. О каком Аллахе ты говоришь?
— Ничего, — сумел улыбнуться раненый, — Абу-Кадыр догонит вас и тогда ты все узнаешь.
— Вы знаете этого Абу-Кадыра? — спросил Рахимов.
— Да. Это отряд смертников из непримиримой таджикской оппозиции. Они самые неистовые фанатики в этой долине.
— А что им нужно?
— Ничего. Борьба с неверными. В первую очередь борются с таджиками, признающими власть в Душанбе и российскими пограничниками. Очень опасны, но не профессионалы. Правда, вооружены отлично.
Он говорил негромко, чтобы не услышал раненый.
Чон Дин наклонился, пытаясь оказать помощь умирающему. Тот последним усилием оттолкнул его руку.
— Вы все будете в аду, — прохрипел он.
— Какой ты фанатик, — поморщился Асанов, — дурак ты. Наверно, в городе учился, русский язык знаешь, книги читал.
Раненый улыбнулся, показывая гнилые зубы. На его заросшем лице было нескрываемое торжество.
— Ты тоже в городе учился, — прошептал он, — ты здесь командир. С тебя живого снимут кожу. Таджик, а служишь этим неверным собакам.
Асанов отвернулся, затем снова посмотрел на умирающего.
— Скажи мне свое имя, может, я найду твоих близких на родине, — негромко предложил он.
— Мы все слуги Аллаха, — выговорил, уже теряя сознание, умирающий, — тебе не нужно знать мое имя.
Он потерял сознание.
— Умер? — спросил Рахимов.
— Пока нет. Только потерял сознание, — поднялся Чон Дин, но долго не проживет, — виновато добавил он, — слишком много крови потерял.
— Позовите Семенова и сделайте ему укол, чтобы не мучился, — приказал Асанов.
— Что делать с трупами? — спросил Борзунов.
— Нужно закопать, но не глубоко. Все равно люди Абу-Кадыра пойдут по нашему следу. Нет, подождите. Перед тем, как закопать, разденьте их и заверните в парашюты. Потом позовете меня, я прочту поминальную суру из корана.