Паутина. Книга 3 - Андрей Стоев

реже, чем воздействие на лес вероятностей, так что об этом известно ещё меньше. Ты вообще знаешь, что пространство не является чем-то постоянным и незыблемым?

— Знаю, что оно искривляется под воздействием массы.

— Это ещё вопрос, искривляется ли пространство под воздействием массы, или же масса возникает как результат искривления пространства. Но это уже излишние детали, а в целом ты прав. Мы воспринимаем пространство, как что-то неизменное и стабильное, но оно не более стабильно, чем вода в пруду. Оно непрерывно растягивается, обеспечивая расширение Вселенной. Оно реагирует на движение тел. Даже пролетающая мимо муха порождает серию возмущений метрики пространства. Ничтожных возмущений, потому что масса мухи ничтожна, но таких воздействий очень много, и пространство непрерывно волнуется — растягивается, сжимается, искривляется. Иногда слабые воздействия входят в резонанс и порождают относительно долговременные искажения вроде разнообразных складок. Примерно, как из небольших воздушных потоков возникает большой стабильный вихрь. Вот эти искажения пространства ты и наблюдал. Кстати, принято считать, что потоки Силы двигаются вдоль пространственных аномалий, так что возле вашего источника наверняка есть большая стабильная складка.

— Хорошо излагаешь, Гана, — с некоторой завистью заметил я. — Очень понятно. Студенты наверняка твои лекции любят.

— Скоро сам узнаешь, — улыбнулась она.

— Ну с этим я понял, а как это можно использовать?

— Ты, по-моему, уже знаешь об этом больше, чем я, — покачала она головой. — Сам мне это расскажи.

— Можно портить дирижабли и вообще предметы, — начал я.

— Не совсем так. Когда разделяешь предмет разрывом пространства, нужно очень быстро развести части, иначе предмет восстановится, когда разрыв исчезнет. У тебя будет всего лишь несколько мгновений — разрывы метрики не могут существовать долго. В случае с дирижаблем баллон рвался вверх, а гондолу тянуло вниз, вот они и успели достаточно разойтись. Могли не успеть, и тогда никто ничего даже не заметил бы.

— Ещё применение — это пузырь пространства, который я сделал вокруг себя на экзамене. Выглядит, как полная неуязвимость. Наверное, и через стены можно так проходить.

— А как ты себя при этом чувствовал? — с любопытством спросила Драгана.

— Очень устал, — признался я.

— Вот-вот, — кивнула Драгана. — Я же тебе говорила, почему никто особенно не рвётся заниматься воздействием на лес вероятностей. То же самое и с контролем пространства. Работа с основами мира требует слишком много сил. Перспективы выглядят просто поразительно, но нужно заниматься этим столетиями, чтобы изучить хотя бы пару фокусов. И ещё неясно, хватит ли у тебя воли продвинуться дальше фокусов. Вот ты сказал, что можно проходить сквозь стены. Можно, но если бы ты попытался, то потерял бы сознание и остался замурованным в стене. Не очень приятная смерть, да и тому, кому пришлось бы тебя оттуда выковыривать, тоже не позавидуешь.

— Почему потерял бы сознание? — не понял я.

— Потому что усилие зависит от отклоняемой массы. Ты очень устал, всего лишь отклоняя шарики и прочую мелочь. Стена потребовала бы совсем других усилий.

Я вспомнил, как чуть-чуть по инерции не вошёл в стену, и внутренне содрогнулся.

— Лена ещё считает, что можно использовать складки пространства для быстрых путешествий, — вспомнил я.

— Интересно, — задумалась Драгана. — Я никогда не слышала, чтобы кто-то такое умел, но мы не особенно охотно рассказываем о своих умениях. В принципе, это выглядит возможным. Если научитесь такому, это будет здорово. Главное, чтобы на другой конец приходить одним куском.

— Именно этот вопрос меня и заботит, — помрачнел я.

— Без риска прожить невозможно, — пожала плечами Драгана. — Во всяком случае, на том пути, который ты выбрал. Так значит, ты всерьёз заинтересовался работой с пространством?

— Не я. Этим Лена интересуется, а мне по-прежнему больше нравится лес вероятностей.

— Вы с ней определённо не мелочитесь, — покачала головой Драгана, то ли одобрительно, то ли осуждающе.

* * *

На столе пискнул селектор и послышался голос Миры:

— Господин, Антон Кельмин просит передать, что доставили.

— Очень хорошо, Мира, — отозвался я. — Скажи ему, что я сейчас спущусь.

Спуститься в секцию подвала, которую занимал Кельмин, можно было по довольно незаметной лестнице в конце коридора, по которой можно было также выйти на задний двор, к хозяйственным постройкам. Не то чтобы Антон сильно в этих помещениях нуждался — у него было своё здание рядом с базой дружины, откуда он обычно и руководил своим непростым хозяйством. Подвальчик в Масляном он подгрёб скорее от жадности, но иногда он действительно оказывался полезным, вот как сейчас.

Здесь проходили беседы с посетителями, которые ещё не заслужили действительно вдумчивой беседы в специально предназначенном для этого помещении, но и почётными гостями тоже не были. И обстановка здесь была соответствующая — ещё не допросная с бетонными стенами, но уже и не гостиная с бархатными портьерами. Мрачноватые безликие кабинеты с огромными сейфами, неудобными стульями, и вывешенными на самом видном месте правилами внутреннего распорядка, выдержанными в стиле такого беспощадного канцелярита, что неподготовленный мозг отказывал уже на втором абзаце. Словом, такое место было знакомо любому, кому когда-либо случалось побывать в отделении полиции.

Я толкнул дверь, выкрашенную в грязновато-оливковый цвет, и оказался именно в таком кабинете — сейф в углу, голая лампочка под потолком, и правила конвоирования задержанных в рамке на стене. Обстановка, несомненно располагающая к откровенности.

В кабинете обнаружился худой паренёк довольно потёртого вида на стуле в центре, по обе стороны от него пара здоровенных парней с дубинками и кобурами на поясе, и Антон Кельмин, который сразу же поднялся из-за стола.

— Вадим Кошелев, господин, — представил парня Антон.

— Не Жданов? — переспросил я, усаживаясь за стол.

— Нет, у неё сестра была Кошелева по мужу, — пояснил Кельмин.

— А муж где?

— Никто не знает, давно исчез куда-то. Прикажете разыскать?

— Да нет, зачем он нужен, — махнул я рукой. — Просто спросил.

Наконец я обратил внимание на парня передо мной и начал задумчиво его рассматривать. Да, непохож он на организатора грабежа, да и вообще ни на какого организатора не похож. В банде своей он, скорее всего, шестёркой бегал, потому и пошёл отсиживать за всех. По виду это был типичный трудный подросток из тех, что показывают характер