Промысл Божий в моей жизни - Митрополит Вениамин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не помню сейчас — прошло уже почти 30 лет с того времени, но, кажется, около главы изображены были заглавные буквы IC ХС (Иисус Христос). А может быть, под изображением написаны были указанные выше слова об Арии. Во всяком случае, мне был совершенно понятен смысл этого изображения. Но вероятно, позднейшему иконописцу совсем непонятно оно было, и он решил нарисовать на этом месте какого-то святого.
Но не это важно; важно то, что когда я смыл верхнее изображение, то вода тотчас же перестала сочиться, не возобновляясь после в течение шести месяцев, которые я там пожил. Объяснить эту перемену я могу не иначе, как чудом.
Но я и не старался это делать, потому что, как и вдова фельдшера, не дивился и не дивлюсь чудесам. «Невозможное для человека — возможно Богу» — сказал Сам Господь Иисус Христос.
А где Господь, там чудеса не только возможны, но и необходимы. Потому Церковь и поет по праздничным вечерам: «Кто Бог велий, яко Бог наш! Ты еси Бог, творяй чудеса». Высочайшее чудо, прежде всего, Сам Бог. А после Бога все чудеса — малы и незначительны.
ОБНОВЛЕННАЯ ИКОНА БОЖИЕЙ МАТЕРИ
Здесь уместно вспомнить о чуде обновления икон. Как мы все помним, в первые дни после революции во многих местах нашей Руси обновлялись иконы.
Одну из таких я видел в Карпатской Руси, у кого-то из русских беженцев.
Иконочка была небольшая, вершков 5 высоты и 3—4 ширины. И изображение Божией Матери с наискось правого угла до противоположного левого было темным, а с другой — совсем светлым.
Это я видел.
«НА ТРОИЦУ»
То было в сербском монастыре «Петковица». (Петки по-сербски — пятница, а пятница по-гречески — параскеви, подготовительный день к субботе, и есть мученица и преподобная Параскева: частица мощей ее была в этом сербском монастыре «Свята Петка»).
Этот монастырь был в 30 километрах от г. Шабец. Этот монастырь был в распоряжении русских монахов, 20—25 человек нас собралось здесь в 1923, кажется, году.
Службы мы там совершали «по уставу», довольно полно. На праздник Св. Пятидесятницы, после литургии, как известно, отправляется вечерня с тремя большими коленопреклонными молитвами Св. Василия Великого.
По уставу положено пред нею прочитать (как и во всякий день) 9-й час. В мирских храмах (тоже всякий день) его обычно опускают. У нас же всегда читали. Начали читать и на этот раз.
Я — в облачении, конечно, и с букетом цветов в руках, — почему-то вышел из алтаря и стал на клиросе, как помню...
Чтец спокойно, речитативом читает час. Я же — и тоже спокойно, — под это спокойное чтение думаю совсем об ином. Смотрю на цветы и, по обычаю, дивлюсь: вот живое чудо! Говорят, чудес нет! А в моих руках чудо Божие — цветы. Как и отчего эти цветы? Совершенно не понимаю... В ботанике говорят — известно, цветы своим цветом привлекают насекомых и тем оплодотворяются растения. Не спорю. Хотя для меня это кажется крайне односторонним, неполным. А красота? Неужели она не имеет другого назначения?
Но и не в этом дело, не в вопросе — «для чего», а в ином вопросе: «Отчего? Как?» это произошло и происходит. Совершенно непостижимо мне...
И не мне одному. Вот в 1954 году, в Ростове, обратился ко мне профессор университета по кафедре именно ботаники. В первую войну с немцами Варшавский университет был переведен в Ростов-на-Дону. И с ним эвакуировался и этот профессор.
Всего он прослужил 40 лет. Организовал здесь Ботанический сад (кажется, на 172 гектара). И вышел недавно на пенсию. После этого (а, вероятно, в душе и раньше) он стал заниматься религиозными вопросами. И обратился ко мне с письмом, чтобы я порекомендовал кого-нибудь для руководства в религии. Я тогда не смог указать авторитетного и способного помощника ему, и поехал сам.
В разговоре я, между прочим, спросил его: понимает ли он, почему у розы цветы бывают и красные, и желтые, и белые:
Он спокойно помотал головой и говорит:
— Нет!
— А почему на цветах «Анютины глазки», на лепестках бывают еще маленькие кружочки то — фиолетовые, то — с желтыми оболочками, то с белыми?
— Нет.
И потом добавил:
— И не понимаю, почему и корни есть! И почему они — такие!
Вот вижу, и он — тоже не понимает...
Так и я смотрел на цветы в праздник Св. Троицы, как и всегда, так и теперь, как на непостижимое уму явление. Факт вижу, а понимать — ничуть не понимаю...
Так я спокойно размышлял, по обычаю. Девятый час спокойно читался... Ни в каком экстазе я, как видно и сейчас — не был.
И вдруг случилось нечто непостижимое.
В цветах, но не в самих цветах, а лучше сказать — через цветы, как-то постепенно, незаметно, как бы легко явился Бог, причем цветы нисколько не помешали: материя ничуть не задержала духовного мира, духа. Как это? Не могу объяснить, но явившееся нимало не зависело от цветов, а было из «особого мира». Кроме этого, явного для меня факта, добавить ничего не могу.
Я повторяю: ни в каком экстазе или истерии я решительно не был ни прежде, ни в этот момент, ни даже после. Не человекообразно, а именно невидимый, но истинно существующий, одушевленный Дух явился... Сравню — если бы ожил окружающий нас воздух... Потом одно мгновение я ощутил — то Бог Троица и один!
Не спрашивай, читатель — как? что такое? я объяснить никак не могу... Но это факт. Так было минуты две.
НА МОЛИТВЕ
Многое, непостижимое уму испытывалось мною. Однажды я записал:
«Отныне для меня нет дороже слов, как Отец, Сын и Святой Дух».
И тогда при произнесении их я заливался сладкими слезами, или совсем прекращал молитву — не мог.