Кама с утрА. Картинки к Фрейду - Татьяна Розина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осмелев, я вылезла из ванны и заняла место на лежаке, который только что освободил толстяк. И снова посмотрела в бассейн. Женщины уже не плавали. Опершись руками о бордюр, они держались на поверхности воды, которая ласкала их тела, покачивая из стороны в сторону.
— А ведь женские тела рассматривать куда приятнее, чем мужские, — подумала я. — У женщин нежная кожа, так и хочется погладить. А губы, какие вкусные — хочется целовать… груди… ах, какие красивые розовые груди у женщин. Их хочется, трогать, щупать, мять, щипать… А чёрный треугольник в самом низу живота. В этом есть загадка, не то, что у мужчин, у которых всё на виду. Женский треугольник скрывает под волосами тайну…
Некоторые молодые женщины были с фигурно выбритыми лобками. Сквозь оставшиеся волосы, проглядывала тонкая полоска, разделяющая губы, отчего это место напоминало булочку с надрезом по середине сдобы.
— А в самом деле, интересно… вот если эта девица, чуть шире раздвинет ноги… можно ли будет что-нибудь увидеть. Хотя, нет, вряд ли. У женщин так устроено, что ничего не видно, сколько не раздвигай. Чтобы туда заглянуть, нужно раскрыть руками…. — размышляла я, глядя на молодую женщину, устроившуюся на лежаке напротив.
Я представила, как подойду к ней и двумя пальцами раздвину её покрытую волосами промежность. Та откроется и… Я почувствовала, как у меня самой, там, куда я собиралась заглянуть, стало мокро.
— Ну, что? Нравится? — услышала я по-русски и от неожиданности вздрогнула.
Кто-то по-дружески слегка шлёпнул меня по коленке. Я подняла глаза. Рядом стояла невысокая худенькая женщина. Вернее, женщиной её можно было назвать с натяжкой. Это был скорее подросток невнятного возраста. Несформировавшаяся фигурка, почти с отсутствием талии, узкие бёдра и практически плоская грудь. Пожалуй, только голос выдавал её женственную природу.
— Непривычно? Первый раз тут? — спросила она снова, не ожидая ответа.
— Да… Даже представить такое не могла… лежу, не знаю, куда деться, — искренне призналась я.
— Жанна, — представилась незнакомка и, не дождавшись ответа, продолжила. — Когда я первый раз сюда пришла, тоже находилась в ступоре, как ты… Брось, не тушуйся. Кого интересует твоё тело? Никто же не смотрит…
— Да, я вижу, что не смотрит. Но всё равно… неловко. А откуда ты узнала, что я русская? — спохватилась я.
— А ты думаешь не видно? — Жанна засмеялась, обнажив красивые белые зубки.
— Да, нет, думаю, видно. Но по одежде. А голые все одинаковые, если ты ни фиолетовый негр, конечно.
— Цветом кожи от немцев или англичан мы не отличаемся, ты права. А вот поведением… посмотрела бы ты на себя со стороны, сидишь, скукоженная, — Жанна опять широко улыбнулась. — Да, вставай, кончай комплексовать, пошли париться…
Жанна протянула руку, помогая встать, и я поднялась с лежака.
— А ты в отличной форме, — сказала она, нагло разглядывая меня. — Такой можно ходить голышом ни о чём не думая. Вон, посмотри, какие дряблые бабы тут ошиваются. И те не стесняются. Себя нужно уметь любить…
4.Буквально за пару лет до этого, я даже представить не могла раздеться перед кем-то, кроме Кира. Если бы кто-то сказал, что я буду шляться в чём мать родила среди компании мужчин и женщин и без тени стеснения общаться с ними, я бы просто не поверила. Но в жизни происходит немало удивительного — я привыкла к голым мужчинам и женщинам так быстро, что сама не заметила. Очень скоро я не только перестала рассматривать чужие пенисы и груди, но и перестала стесняться своего тела, поняв, что стесняться нечего.
На фоне других женщин смело передвигающихся по залитым светом помещениям сауны, несмотря на короткие толстые ножки, отвислые груди, полоски жира и куски целлюлита на бёдрах, я смотрелась очень неплохо. Однако и это не главное. Я поняла, что в бане никто не смотрит на тебя как на предмет вожделения. Никто не рассматривает твою грудь и не елозит сальными глазками по волосам в паху. Каждый занимается собой. А если и смотрит на тебя, вступая в разговор, то в лицо, а не ниже… от чего у тебя ощущение, будто ты в офисном пиджаке, а не голиком.
Через пару посещений бани я уже уверенно сбрасывала с себя бельё и спокойно проходила в парную. Но Киру рассказывать о том, что происходило после занятий теннисом, я побаивалась. Почему-то казалось, он не поймёт, приревнует, разозлится. Наше советское пуританское воспитание еще крепко сидело в моём сознании. Несмотря на наши своеобразные половые отношения, мужем он был завидным, и терять его никак не хотелось. Кир позволял мне многое, в глубине души прекрасно понимая, что должен хоть чем-то удерживать жену, восполняя хорошим этим то, чего он сам дать не мог. Но и я прекрасно понимала, что вряд ли буду иметь с другим мужчиной всё, что имею с Киром, а потому вольничала с оглядкой — что скажет или подумает муж, не будет ли ему это неприятно..
— Что же… за всё надо платить, — нередко думала я. — Пусть с членом не повезло. Зато всё остальное, лучше и не приснится. Идеальных мужчин на свете не бывает. Как, впрочем, и женщин…
С Жанной, которую я встретила в сауне теннисного клуба, мы быстро подружились. В Германии она жила какое-то время, выйдя замуж за немца. Также как и я, она не работала и не знала, чем себя занять. Два раза в неделю Жанна заезжала за мной по дороге на корт. Она лихо рулила новеньким спортивным Мерседесом, полученным в подарок на последнее рождество от мужа-капиталиста. Я падала в удобное кожаное сиденье рядом с подругой, и мы ехали гонять мячи.
Наше общение становилось всё более тесным. Мы проводили время вместе не только на корте. Всё чаще Жанна таскала меня по бутикам то в поисках подходящих к новой сумочке туфель, то, наоборот, ей вдруг срочно нужен был саквояж к новым ботикам. Увидев, что я не могу позволить себе покупки в таких дорогих магазинах, она легко расплачивалась за меня, предъявляя в кассе банковскую карточку мужа, даже не имея понятия, сколько денег списывалось к концу дня со счёта.
— Да, брось ты стесняться… Бери-бери, — подталкивала меня Жанна к кассе. — Это же не мои бабки… У Дитера полно. Пусть свинья рассчитывается… Он мне задолжал…
— За что, Жанна? За что он тебе должен? — я не могла представить, что могла дать Жанна богатому немцу, за что тот должен был с ней расплачиваться.
— Да, он мой вечный должник, — насмехалась Жанна, — да, хоть вот за то, что я, молодая и красивая, сплю с этим уродом… разве этого мало?
Подробностей семейной жизни Жанна не рассказывала. Я видела её Дитера и мне он казался вполне приятным, хоть и не симпатичным внешне и староватым, дядечкой. Но он всегда был приветлив, заботился о Жанке, сюсюкаясь с ней, как с ребёнком, терпел её резкие реплики, кажущиеся детскими капризами.