Бесогон-2. Россия вчера и сегодня - Никита Сергеевич Михалков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
НАТО и ООН официально заявляют, что удовлетворены столь быстрым и мирным разрешением конфликта. В Пентагоне генералы и адмиралы находятся в откровенном восторге: теперь деньги им польются потоком, ведь необходимо сдерживать колоссально усилившийся Китай».
Конец фильма.
Сразу скажу, что я отказался снимать эту картину. Во-первых, это не мой жанр — фильм-катастрофа. Во-вторых, у меня очень хорошие отношения с моими коллегами в Китае. И вообще, мне не хотелось бы верить в то, что такое может быть.
Но пока я читал этот синопсис, у меня появились кое-какие соображения.
Сходный с описанным исторический опыт у России был. Вот, например. Шестого июля 1918 года Вудро Вильсон, президент Соединенных Штатов Америки, издал меморандум, в котором обратился к правительству Японии с предложением о совместной интервенции на российском Дальнем Востоке под официальным предлогом оказания помощи чехословацкому корпусу, который находился на пути во Владивосток. В этом документе Вильсон назвал Иркутск предельным пунктом продвижения японских войск внутрь Сибири и ограничил к неудовольствию японцев количественный состав участвующих в интервенции японских военных частей 12 000 человек. Третьего августа 12-я японская пехотная дивизия высадилась во Владивостоке. Пятого августа президент Вильсон издал декларацию, в которой провозглашались цели американской интервенции: «Свое решение об участии в интервенции правительство США объяснило следующими мотивами:
— желанием оказать содействие чехословакам, дабы обезопасить их от враждебных акций по отношению к ним со стороны интернированных на территории России австрийских и германских военнопленных;
— желанием обеспечить сохранность на территории России складов с военным снаряжением, поступавшим от союзников, в интересах будущей Российской армии;
— желанием помочь русским в тех пределах, которые будут сочтены ими приемлемыми, в организации их собственной самозащиты» (подразумевалась, конечно, Германия).
Вообще, как только появляется даже гипотетическая вероятность распада России, тенденция к бунту, к противостоянию, к гражданской войне, наши соседи и партнеры мгновенно проявляют к этому огромный интерес. Большие гуманисты! О задачах наших партнеров мы тоже знаем хотя бы по ситуации с открытием второго фронта во Второй мировой войне. Я убежден, второй фронт открывался не против Гитлера. Он открывался против Советского Союза, который уже очевидно выигрывал и побеждал в этой войне. И страх, что он пойдет дальше, и заставил наших союзников вступить в войну.
Но и это не самое главное, что меня взволновало во всей этой истории. Я подумал: а вот представим себе такое кошмарное будущее. Насколько мы готовы внутренне? Я не говорю про армию, флот, авиацию. Они все на высоте. Я говорю про общество. Насколько оно готово к этому?
Постепенно, медленно, с девяностых годов нас готовят к тому, что мы должны извиняться, все время признаваться в своей ничтожности. Нас лишают почвы. Я сейчас говорю не про землю, не про границы, не про территорию. Про внутреннюю почву.
Постепенно, медленно, с девяностых годов нас готовят к тому, что мы должны извиняться, все время признаваться в своей ничтожности. Нас лишают почвы. Я сейчас говорю не про землю, не про границы, не про территорию. Про внутреннюю почву. Вот, например, умнейший человек, Андрей Мовчан, директор программы «Экономическая политика» Московского центра Карнеги. Я не хочу его ни в чем упрекать, просто хочу процитировать: «В реальности Россия — это небольшая по экономическим и социальным меркам (1,5 % мирового ВВП, 2 % населения) страна на периферии социальной галактики. Мы любим говорить, что мы — самая большая страна по площади, но это лукавство: 60 % нашей территории непригодно для жизни, а половина оставшейся территории очень плохо освоена, и вряд ли осмысленно ее осваивать — нашего населения совершенно для этого недостаточно. Территория — наша проблема, ее увеличение — худшая из возможных идей».
Точка зрения? Да. Имеет Мовчан на нее право? Полное. Помогает это, так сказать, мне выживать? Помогает мне осознавать себя достойным человеком? Нет. Мне — лично — нет.
Вторит ему журналист и блогер Антон Красовский: «За всю историю существования Российской империи, которой уже давно нет, как и Советского Союза, говорили, что весь мир боится нашей огромности. На самом деле это мы одурели от своей огромности и так и не можем признать собственной ничтожности… А вы в курсе, что по населению мы меньше, чем Китай, в 10 раз? Притом что живем на территории в 3 раза большей, чем Китай, и вообще в 3 раза большей, чем любая другая страна, которая находится на втором, третьем и четвертом местах? Вы вообще понимаете, что мы ничтожны? Вот это вы понимаете? Вот это я хочу спросить у всех русских».
Еще несколько цитат. Известная радиоведущая Юлия Латынина: «Я, например, пытаюсь в качестве мысленного эксперимента представить себе Россию, которая развалится на части».
А вот политолог и общественный деятель Евгения Альбац: «Честно говоря, я не вижу особой проблемы, если Россия разделится по Уральскому хребту. Я думаю, это неизбежно… При том, как сегодня происходит развитие экономики и в том числе развитие Дальнего Востока, мне кажется абсолютно неизбежным, что так или иначе Сибирь станет какой-то частью, экономическим каким-то вассалом Китая. Мне кажется, это абсолютно неизбежная вещь».
Журналист Олег Кашин: «Я очень надеюсь, что когда Сибирь станет другим, отдельным от Москвы государством (а я всерьез уверен, что России в нынешних границах существовать очень недолго), режим пересечения границы будет безвизовым…»
Вы посмотрите, как настойчиво, «по капле» вдалбливается в сознание русского человека,
