Дороги богов и демонов - Константин Андреевич Чиганов

— Вы пробовали искать у себя?

— Всех детей с необычными способностями прибирают на воспитание жрецы. Мне верны только несколько храмов, в том числе Ул. Но там — старики, верные еще моему отцу. Нарга самый молодой из них, а ему уже пятьдесят. Жреческая молодежь откололась вся. Они почитают это проклятием богов и не пойдут против божеской воли. «Смиряйтесь!» — вот их ответ. «Богам угодны молодые, и не нам судить…»

— Кто судьбою больше любим, и кому умирать молодым. — Отшельник вздохнул вслух. Илья старался не упустить ни одной мысли.

— Да. Вы поможете? Я прошу, я молю вас! Новая надежда в моем сердце!

3

— Я, конечно, пойду с тобой, но не очень понимаю. Конечно, очень героично. Но чем мы сможем помочь реально? Что-то я не замечал за тобой раньше беспочвенного альтруизма.

— Я тоже. — Отшельник обернулся и поглядел на друга очень серьезно. — Они люди, ты понимаешь?

— Злобные, тупые, полные душевного гноя — не твои слова?

— Мои.

— И сам ты не человек.

— Да. Может, еще и поэтому я согласился так скоро. Они — только люди. Отроки во Вселенной. Духовно грязные, неумные, суеверные. Продажное, пошлое стадо. Они везде таковы в массе своей. А те, кто вылез наверх — звезды, жрецы или вожди — те еще хуже, потому что идут по головам и давно не имеют самого понятия чести и совести, зато вместо этого они хорошо умеют лизать зады. Публике, папам или цезарям. Олигархам и президентам. Кто даст пирога откусить.

— Ты разошелся что-то.

— Если бы о нас написали роман, мурло-критик сейчас сказал бы, что автор заставляет меня не к месту разглагольствовать. А меня достало.

— Извини, Отшельник. Правда, извини.

Они взяли из танка все, что могло понадобиться. Машину оставили под охраной воинов Сатефи на том берегу, с которого начинался город мертвых. Атомные фонари Отшельник проверил тщательнее всего. Они почистили оружие, и Илья закинул свой собранный пистолет-автомат за спину открыто. У обоих было по несколько анатомически подогнанных подсумков с магазинами, привешенных к ремням. Все, что осталось. Провизию взяли. Несколько воинов пошли проводить их до начала катакомб. Факелы и зажигалку Отшельник прихватил тоже.

Оба постояли, глядя на солнца, посмотрели туда, где высились постройки запретного заупокойного града. Пирамид не было, вместо них в небо вцепились плосковерхие, сужающиеся кверху призмы, точно щербатые зубы мумии. Две белые и одна черная.

Илья разглядел у далекой реки ставший уже родным приплюснутый, запыленный танк и каре смуглых копейщиков вокруг серой машины. Сцена врезалась в память так, что после он не раз видел ее во сне. Белый песок, дикие и красивые воины с черными плюмажами на головах, сжимающие трехметровые копья и черно-белые овальные щиты, невозможно зеленая река и чудо техники погибшего мира. Дали бы заплакал и бросил кисти.

Илья не был Дали. Он втянул горячий пряный воздух и следом за Отшельником шагнул по лестнице, пробитой вглубь этой земли.

Воины с факелами ушли вперед, и в коридоре стало темно.

Включенный на половинную мощность, миниатюрный фонарь, прикрепленный к одежде, выхватывал полустертые изображения птиц и крылатых крокодилов на потолке туннеля. Илья перекрестился и мысленно плюнул. Воздух стал сухим, без примеси речной влаги, и першило в горле.

Отшельник шел впереди, не включая фонаря: пользовался ночным зрением. Факелы за спиной ему скорее мешали. Он прикидывал, каковы их шансы на благополучный исход. Прикидывал спокойно и бесстрастно. Впрочем, он удивился бы, скажи ему кто-то, что он должен волноваться. О том, что впереди, он не думал за недостатком информации. Эмоции отключались, как всегда в нужный момент, оставались только разумная тревога и страх, стимулирующий скорость реакции. Особые тренировки и жизненный опыт превращали его при необходимости в отличную боевую машину. Он еще не стар для этого. И все же смутно тревожил этот наполовину мальчик. Без Ильи он, может быть, и не стал бы так активно спасать себя, свою-то жизнь он никогда особо не ценил, но выручить парнишку считал долгом. Возможно, он немного винил себя за то, что Илья тоже попал в историю, хоть тот и пошел добровольцем. Прошлой ночью парень метался, звал мать, потом поминал какую-то Вику. Конечно, Отшельник не рассказал другу об этом. А помнит ли он сам свое настоящее имя? А? Ни родных, ни любимой, только несколько таких же друзей-полулюдей, старый кот и с полдюжины могил на счету. Путник, давнишний друг, настоящего имени которого он так и не узнал, говорил: «У тебя есть только свобода, за которую ты должен быть готов отдать жизнь в любой миг, и долг, который ты сам на себя возложил».

Тоже, боец-одиночка. Буси.

А сам-то? Самый близкий друг — пес-паранорм. Больше Путнику, казалось, никто и не был нужен. Или Отшельник, старый одинокий хрен, так плохо разбирается в… Ах да, они не люди. Илья, дай Боже, будет более счастлив.

Эти размышлизмы (отличное кто-то придумал слово!), умещаясь в уголке сознания, не мешали его работе в боевом режиме.

Илья в последнее время не мучился воспоминаниями, — хватало более насущных проблем. Если вы хотите о чем-то забыть, устройте так, чтобы на вас охотились могучие бессмертные противники. Все пройдет, и вы успокоитесь. Если выживете. Только во сне он видел тех, кого любил. Странно, но Вику — постоянно. Вроде бы, наяву между ними ничего такого не было. Или было? Защитные механизмы сознания отсекали переживания, спасая нервную систему от истощения, но ночью они слабеют, и сон разума рождает духов.

Они шли долго, но ход, в конце концов, вывел их в большой подвал с рисунками на стенах, настолько стертыми, что невозможно было бы их различить и рыси с ее острым зрением. В сером камне стен прорезано было четыре прямоугольных арки, по двери на стену квадратной камеры. Через одну они вошли, ходы по бокам намертво перекрывали черные каменные двери с резьбой, и только лежащий напротив ход зиял то ли приглашающе, то ли жадно. Тут охрана распрощалась и поспешно удалилась, унеся зажженные факелы. Отшельник полупрезрительно, полусочувственно хмыкнул в полумраке. Потом достал из-под куртки пистолет (под землей, как они и ожидали, пробирало холодом). Перекинул регулятор на непрерывный огонь. Илья взял наизготовку свое оружие и сделал то же. Два щелчка, и тишина снова вдавилась в уши.

— Оу-у-у-и-идж-а-а-х!

Стон-вой растекся по полу второго туннеля и заглох у них за спиной. Илья вздрогнул и сильнее сжал рукоять «Хеклера», Отшельник остался спокоен внешне.

За поворотом в стенах туннеля