Дикий сад - Марк Миллз

Поначалу все было чинно. Не зажигая света, она подвела его к кровати, стащила с него рубашку и бросила ее на пол. Прошлась пальчиками по его груди, взъерошила чахлую растительность, назвать которую волосяным покровом можно было лишь с большой натяжкой, и подняла лицо. Он наклонился и поцеловал ее. Язычок у нее был маленький и шустрый. Должно быть, она ощутила растущую силу его желания, потому что положила руку ему на спину и привлекла к себе.

Какое-то время они так и стояли, целуясь, прижимаясь друг к другу все теснее. Он щупал ее через тонкое платье, и ее соски твердели от его прикосновений.

Она медленно опустилась на колени и стащила с него пижамные штаны. Он почувствовал ее дыхание на своей коже. Секунду или две она как будто обдумывала, что делать дальше, потом сжала его губами.

Она почти и не делала ничего, просто дала ему вырасти, набухнуть в теплой и влажной пещерке ее рта, нежно поглаживая ладонями его бедра.

А потом поднялась и повернулась к нему спиной.

Он расстегнул «молнию», потянул с плеч платье, и оно соскользнуло к лодыжкам. Она подождала, пока он справится с бюстгальтером, и только потом шагнула в сторону.

Избавив его от трусов, она снова повернулась, обняла его, и их губы слепились в поцелуе. На этот раз уже ее язычок перехватил инициативу.

Она толкнула его на кровать и оседлала прежде, чем он успел подвинуться к середине. Ее бедра опустились, вжимая его в матрас. Волоски были густые, жесткие и почти влажные. Она протиснула руку ему под шею и, заставив оторвать голову от подушки, направила ее к своей груди. Потом наклонилась и прошептала на ухо:

— Это наш секрет. Ты понял?

Он кивнул — губы были заняты.

Она отстранилась.

— Ты понял?

— Да.

Она снова толкнула его на матрас. Больше всего на свете он хотел войти в нее — сейчас же, немедленно, с ходу, но она не собиралась уступать так легко.

Она потянулась вперед, ясно давая понять, чего хочет, ухватилась за железное изголовье и опустилась на его лицо.

Глава 12

Кто ничего не знал, тот ни за что бы не заметил в их поведении чего-то необычного, чего-то указывающего на случившееся между ними ночью. Пожилая пара из Рима — единственные из постояльцев пансиона, еще не успевшие позавтракать, когда Адам спустился наконец вниз, — вежливо, как все последние дни, улыбнулась ему, но и только. Ничто в их поведении не говорило о том, что хозяйка поделилась с ними подробностями своих любовных игрищ с заезжим англичанином. Все шло своим чередом, как будто ничего и не произошло.

И только когда синьора Фанелли принесла кофе, Адам кое-что заметил. Ставя на стол блюдце и чашку, она подошла к нему чуточку ближе, чем обычно.

Он нарочно задержался после завтрака в надежде улучить подходящий момент и, по крайней мере, убедиться, что ему ничего не приснилось. Может быть, Адам и не переживал бы так, если бы она не ускользнула из комнаты, пока он спал. Последним, что осталось в памяти, были непонятные, звучащие заклятиями слова, прыгающие груди и раскачивающийся золотой крестик. На втором круге его хватило ненадолго. Что было потом? Он лишь надеялся, что успел хотя бы обнять ее.

Римляне наконец выползли из-за стола, и синьора Фанелли тут же вышла из кухни.

— Еще капучино? — беззаботно поинтересовалась она.

— Спасибо.

Кофеварочная машина чихнула, булькнула и зловеще зашипела. Адам отодвинул стул и подошел к стойке.

— Как спалось? — спросила хозяйка.

Вопрос прозвучал едва ли не откровенной насмешкой.

— Извини…

— За что?

— За то, что уснул.

Она опасливо покосилась на дверь в кухню.

— Я этого и хотела. Мне же с утра делами заниматься — надо было и самой выспаться. — Сухой ответ смягчила приятная нотка иронии.

Из тонкого носика кофеварки в помятый оловянный кувшин выплеснулось немного молока.

— Восемь лет, — вздохнула синьора Фанелли. — Вот сколько лет я никого не любила.

— Долго.

Она повернула кран и посмотрела на него:

— Ожидание того стоило.

— Да, это было что-то… что-то невероятное… — Адам постарался придать лицу соответствующее выражение, чтобы синьора Фанелли не подумала, будто он говорит это только из вежливости. И действительно, благодаря ей он испытал то, о существовании чего даже не догадывался.

В этот момент с террасы вошел запыхавшийся Якопо. В какой-то момент Адаму показалось, что в глазах его мелькнуло что-то, но, скорее всего, то была лишь игра воображения.

— Ну что? — спросила мать.

— Он уезжает через двадцать минут.

— Синьор Карнезекки, — объяснила она, повернувшись к Адаму. — Собирается во Флоренцию.

Вот оно что. Он рассказал о своей проблеме, о том, что Гарри нужно передать деньги, и синьора Фанелли ничего не забыла и обо всем позаботилась.

— Никто не должен знать, — напомнила она, проводив сына взглядом.

— Понимаю.

— Я здесь живу, ты — нет. Поэтому тебя и выбрала.

Должно быть, ему не удалось спрятать обиду, потому что, пододвинув чашку, она тайком погладила его по руке.

— Ну, не только поэтому.

Синьор Карнезекки зарабатывал на жизнь торговлей овощами и фруктами, что выглядело довольно забавно, поскольку его фамилия в переводе с итальянского означала «сушеное мясо».

Вместе с ним на рынок во Флоренцию отправились жена и сын. Они поместились в кабине старенького грузовичка, Адам же не без труда втиснулся между ящиками в кузове.

Больше всего было помидоров, за ними шла фасоль. Судя по запаху, где-то прятался также ящик с клубникой. В общем, поездка была не самая комфортная, но зато ароматная.

Подпрыгивая на досках, глядя на убегающий мир, Адам поймал себя на том, что его самооценка заметно подскочила. А почему бы и нет? Разве тот факт, что его возжелала такая красивая женщина, как синьора Фанелли, ничего не значит? И выбрала она его, наверное, не случайно. Да, представлять с мстительным злорадством, что испытала бы и как повела себя, узнав о его подвигах, Глория, наверное, было не слишком благородно, но, сидя в кузове грузовичка, ощущая на лице теплые пальцы солнца, Адам чувствовал себя по-настоящему живым. А еще он вдруг понял, что ему уже довольно давно не было так хорошо.

Восемь лет… Она сказала, что не знала любви целых восемь лет. Если так, то выходило, что он у нее не первый после смерти мужа. Аральдо погиб в 1945-м, в самом конце войны. Об этом Адам узнал от нее самой, когда они, обессиленные и взмокшие, лежали в объятиях друг друга после первой схватки.

Он спросил — она ответила. Рассказ получился невеселый, и ее готовность поделиться глубоко его тронула. Аральдо стал жертвой кровопролития, захлестнувшего Италию после освобождения союзниками, во времена неопределенные и анархические, когда многих призвали к ответу за поведение в период немецкой оккупации. Подробностей синьора Фанелли то ли не знала, то ли не горела желанием делиться ими и об обвинениях, предъявленных мужу, говорила довольно туманно. Слово «коллаборационист» не прозвучало, но она намекнула на некий инцидент, результатом которого стали арест и последующий расстрел немцами двух партизан.

О том, что случилось потом, синьора Фанелли рассказывала уже подробнее. Однажды утром Аральдо отправился в Импрунету, где работал каменщиком. До места назначения он не добрался. На тихой проселочной дороге машину остановили, Аральдо вытащили и убили тремя выстрелами в голову.

Что это были за люди, она наверняка не знала, но кое-какие подозрения у нее имелись. Вспомнил одно имя и Адам. Вспомнил, назвал и, к счастью, ошибся.

Нет, продолжала синьора Фанелли, Фаусто к убийству Аральдо никакого отношения не имел, в этом она уверена. Он ведь даже пришел на похороны. В отличие от некоторых его товарищей по оружию.

— Нельзя говорить, что знаешь человека по-настоящему, если ты не знал его ребенком. Я знаю Фаусто всю жизнь, сызмальства. Если бы решила, что он связан как-то с убийцами или что он знал и ничего не сделал… я бы сама его убила.

Сидя в кузове грузовика, Адам вдруг в полной мере осознал, насколько шокирующим было это заявление. Тогда же, в постели, оно, как ни странно, оказало на него эффект афродизиака.

Склад представлял собой приземистое строение из стали и бетона в районе Сан-Лоренцо. Прилегающие к нему улицы кишели прохожими. Люди расступались перед грузовиком, как волна перед катером. Некоторые не обращали на сидящего в кузове Адама никакого внимания, другие приветливо махали. Группка неряшливого вида мальчишек делала ему вслед неприличные жесты. Он ответил тем же, и в него полетели камни.

У склада Адам помог разгрузить ящики и вежливо отказался от предложения синьора Карнезекки вернуться с ними в Сан-Кассиано через час. Дела, объяснил он и добавил, что вернется самостоятельно.