На тайной службе у Москвы. Как я переиграл ЦРУ - Хайнц Фельфе

Идея выпуска крупных партий фальшивых английских банкнот в целях подрыва фунта стерлингов возникла в ответ на акцию англичан, которые после начала войны стали сбрасывать в Германии фальшивые промтоварные и продовольственные карточки. План разработал Гейдрих, а Гиммлер и Гитлер его одобрили. Примеры в этом отношении уже имелись. В двадцатых годах была проведена крупнейшая акция по выпуску фальшивой иностранной валюты в Венгрии и Португалии.

Но и эти акции по выпуску фальшивых денег имели свои исторические аналоги. Во время войны за независимость в 1776 году США выпускали английские деньги, чтобы лишить англичан возможности продолжать военные действия против Америки. Англичане долго не могли забыть эту акцию против них и использовали опыт США, начав после французской революции выпуск фальшивых денежных знаков и финансовых документов на французское имущество с принудительным курсом для валюты Франции. Цель была аналогичной – потопить французскую революцию в экономическом хаосе. Вскоре ассигнации настолько обесценились, что были изъяты из обращения. Однако попытками создания экономического хаоса обратить вспять французскую революцию не удалось. Зато Наполеон, используя прецедент, в 1812 году дал указание печатать английские, русские и австрийские банкноты, чтобы экономически поддержать свои войны.

Так что в истории имелось достаточно примеров, которыми Берлин мог воспользоваться в этом деле. Собственно, в самой Германии почти за двадцать лет до упоминаемой акции изготовлялись фальшивые деньги по политическим соображениям. Грузинские эмигранты Садатирашвили и Карумидзе начали выпускать в Германии в огромных количествах советские червонцы. Они полагали, что таким путем смогут подорвать советскую валюту и вызвать государственное банкротство, а тем самым и переворот в Советском Союзе. Нужно сказать, что эта афера так и осталась до конца не раскрытой. Когда в августе 1927 года во Франкфурте-на-Майне конфисковали 12 центнеров фальшивых червонцев в банкнотах, то тем самым было как будто скомпрометировано военное министерство рейха. В 1930 году в Берлине начался судебный процесс по этому делу, но связанный с ним генерал Макс Гофман уже не мог выступить на нем свидетелем, потому что умер в 1928 году. Во всяком случае, дело было для кого-то настолько неприятным, что сообщения о нем в немецкой прессе всячески приглушались.

И вот теперь снова в Германии вознамерились подделывать заграничные деньги, а именно английские, достоинством от 1 до 100 фунтов стерлингов с уклоном в сторону банкнот более низкого достоинства. Организацию этой акции описал бывший сотрудник VI управления Вильгельм Хётль в своей книге «Операция Бернард», которую он опубликовал под псевдонимом Вальтер Хаген. Но полный и подлинный размах этого преступления очень живо отобразил писатель и график Петер Эдель в своих мемуарах «Когда на очереди – жизнь. Моя история».

«Подлинность» этих фальшивок была оплачена всей совокупностью преступлений, которые совершил при этом фашизм: от унижения человеческого достоинства, от использования ума и таланта людей для наглого обмана до крови и жизни заключенных концентрационных лагерей, которых отобрали для осуществления операции «Бернард». К ним принадлежал и Петер Эдель. Нам, кто не занимался практической организацией изготовления фальшивок, но знал об этом, сказали, что работа поручена квалифицированным уголовникам-профессионалам, что они будут трудиться в прекрасных условиях, в спокойной и безопасной обстановке.

На канцелярских делах операции «Бернард» налипла кровь, как, впрочем, и на других, которые я держал в руках. Но тогда мне не приходило в голову посмотреть, что за ними кроется. Помимо того что в условиях секретной службы это вообще было очень трудно сделать, главная причина заключалась в нашем отношении к самим себе как к маленьким винтикам в механизме, чьей обязанностью являлось выполнение своих функций и больше ничего. Только после войны в результате чтения соответствующей литературы мне стали ясны преступная подоплека, масштабы и последствия операций, о которых я более или менее знал, а в ряде из них и сам в какой-то степени участвовал.

В этой связи я должен еще раз вернуться к истории с д-ром Вернетом. «Успех» моей инициативы привел к тому, что пилюли с гормонами были испытаны на заключенных концлагерей. Об этом я также с ужасом узнал после войны и почувствовал себя соучастником преступления. Исправить что-либо было уже нельзя, но для меня еще не было поздно сделать все, чтобы эти преступления и способы их маскировки не повторились.

Избыток фальшивой английской валюты позволил, как известно, уплатить камердинеру посла Великобритании в Турции сэра Хью Нэтчбулл-Хьюгессена затребованную им сумму в 300 тыс. фунтов стерлингов за фотокопии секретных документов, которые посол держал в личном сейфе. Камердинер, по имени Эльяс Базна, когда был завербован VI управлением, получил псевдоним Цицерон. Очевидно, при выборе псевдонима надеялись, что его речи, так же как и его древнеримского тезки, который раскрыл заговор Катилины против республики, смогут предотвратить возможный неудачный исход операции. В 1945 году след Цицерона затерялся, но позднее он объявился сам, наглядно доказав правильность оценки мотивов действий этого бывшего агента, данной его офицером-руководителем: голая жажда наживы. Но именно Цицерон дал мне возможность познакомиться с решениями Тегеранской конференции, которые стали очень важными для меня. В пятидесятые годы, когда организация Гелена еще не была немецким учреждением, а находилась на содержании у США, хотя уже готовилось ее вступление в ранг федеральной разведывательной службы, в ведомство канцлера в Бонне поступило письмо того самого Цицерона – Эльяса Базны, – где он указывал на свои услуги и заслуги, оплаченные фальшивыми деньгами, и снова требовал возмещения – на этот раз в неподдельной валюте. Письмо по принадлежности переслали генералу Гелену, считавшему себя законным юридическим наследником адмирала Канариса, а свою организацию – преемником бывшего абвера.

Я сам видел это письмо на столе в кабинете Гелена и читал его. Но в данном случае Гелен уже не считал, что как наследник абвера он унаследовал и его обязательства. Поскольку Цицерон работал на внешнюю политическую разведку, у (будущей) федеральной разведывательной службы не имелось повода что-либо предпринимать. БНД, используя термин «юридический наследник» в своей аргументации, в то же время отрицала, что она переняла все виды деятельности и задачи внешней политической разведывательной службы Главного управления имперской безопасности.

Цицерон так и не получил ответа на свое прошение. Однако можно предположить, что он пустил в оборот 300 тыс. английских фунтов стерлингов еще до раскрытия после войны их происхождения и значительную часть этой суммы либо обратил в добротную звонкую монету, либо инвестировал в какое-нибудь предприятие.

В 1943–1944 годах наше внимание привлекли события в Италии. Фашистский диктатор Муссолини был свергнут маршалом Бадольо, который понял бессмысленность войны и хотел с нею покончить. Из союзника Италия внезапно превратилась в ненадежного партнера, поскольку на ее армию уже нельзя было целиком положиться. Муссолини интернировали на одинокой вилле в горах в области Абруцци. Правда, он вскоре был освобожден группой «охотников» СС под командой Скорцени, любимца Гитлера. После этого Муссолини создал свое контрправительство против Бадольо, которое, однако, могло существовать только под покровительством Германии и не играло никакой роли.

Особенно потрясло Муссолини то, что от него отвернулся его собственный зять, граф Чиано. Это был фашист со стажем, он принимал участие в известном походе Муссолини на Рим в 1922 году. В 1936 году дуче назначил его министром иностранных дел. Чиано женился на дочери Муссолини Эдде, стал одним из столпов его режима, входил в число основателей политической «оси» Берлин – Рим.

После своего отхода от Муссолини Чиано, естественно, стал объектом его мести.

Муссолини удалось схватить Чиано и устроить против него судебный процесс. В январе 1944 года Чиано был приговорен к смертной казни и вскоре казнен, хотя его жена Эдда, поверив обещаниям гитлеровцев, надеялась, что до такого исхода дело не дойдет.

Эта казнь имела свою предысторию, за большей частью которой я непосредственно следил. После ареста Чиано во многих рефератах VI управления развернулась лихорадочная деятельность, так как стало известно, что имелись многочисленные копии его дневников, припрятанные в разных местах. В случае насильственной смерти Чиано они подлежали публикации, а этого как раз в Берлине хотели избежать любой ценой, поскольку было известно, что в них подвергались жесткой критике не только Муссолини и его фашистский режим, но доставалось и национал-социализму вместе с Гитлером. В дневниках раскрывалась личность бездарного министра иностранных дел рейха фон Риббентропа, совершенно недвусмысленно возлагалась ответственность на Гитлера за развязанную войну и ее ход, причем предрекалось поражение Германии. Такие документы не должны были попасть в чужие руки.