Основание Рима. Начало Ордынской Руси. После Христа. Троянская война - Анатолий Фоменко

Рис. 1.61. Иуда, повесившийся на дереве. Евангелие апракос. 1693 год. Взято из [745], т. 7, с. 106

Далее, у Плутарха вплетено и продолжение евангельского рассказа об Иуде. Напомним, что говорит об Иуде Матфей: «И, бросив сребренники в храме, он вышел, пошел и удавился. Первосвященники, взяв сребренники, сказали: непозволительно положить их в сокровищницу церковную, потому это цена крови. Сделав же совещание, купили на них ЗЕМЛЮ горшечника, для погребения странников; посему и называется ЗЕМЛЯ та „землею крови“ до сего дня» (Матфей 27:5–8). Евангельская «земля горшечника», купленная на деньги Иуды, превратилась у Плутарха в участок земли Тимона-Иуды. Причем Евангелия говорят, что земля эта считается нечистой, зовется землей крови. Из слов же Плутарха можно понять, что земля Тимона НЕЗАСТРОЕНА. Что, вероятно, является отзвуком евангельской «нечистоты земли Иуды».

И наконец, в том же рассказе Плутарха отразились, вероятно, известные евангельские слова Иоанна Крестителя: «Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, СРУБАЮТ и бросают в огонь» (Матфей 3:10). У Плутарха сказано, что дерево, на котором «нужно повеситься», еще не срублено, но будет срублено вскоре. Ясно, что дерево, на котором повесился Иуда, — плохое дерево. В упомянутых словах Иоанна Крестителя, действительно идет речь «о плохом дереве».

Мы видим, что «античный» Плутарх излагает евангельскую историю очень путано, однако яркие штрихи сохранились. Они вполне узнаваемы.

В заключение приведем надгробную надпись Тимона-Иуды, о которой сообщает Плутарх.

«На памятнике было начертано:

„Здесь я лежу, разлучась со своею злосчастною душою. Имени вам не узнать. Скорей, подыхайте, мерзавцы!“

Говорят, что эту надгробную надпись Тимон сочинил себе сам.

Другая, ИЗВЕСТНАЯ КАЖДОМУ, принадлежит Каллимаху:

„Здесь я, Тимон Мизантроп, обитаю. Уйди же скорее! Можешь меня обругать — только скорей уходи!“» [660], т. 3, с. 268.

Надпись вполне соответствует евангельскому образу Иуды. Таким образом, из «Жизнеописаний» Плутарха мы узнаём, что на надгробном памятнике Иуды была некая осуждающая надпись.

5.23. Ирод, царь Иудейский — противник Антония

Согласно Плутарху, одним из противников Антония, разгромивших его в последней битве, был иудейский царь Ирод. «Антоний узнал, что Ирод, царь иудейский, с несколькими легионами и когортами перешел к Цезарю, что примеру этому следуют и остальные властители, и что, кроме Египта, за ним уже ничего не остается» [660], т. 3, с. 268.

Таким образом, и в Евангелиях и у Плутарха в качестве противника назван иудейский царь Ирод. Но в Евангелиях он — противник Христа, а у Плутарха — противник Антония.

Интересны слова Плутарха, что Египет (то есть в данном случае Русь) оставался до конца верным Антонию. То есть царю Андронику-Христу (князю Андрею Боголюбскому).

5.24. Тайная вечеря и ночь в Гефсиманском саду в преломлении Плутарха

Напомним, что, согласно Евангелиям, Христос, перед тем, как его схватили, был сначала на Тайной Вечере, а потом молился в Гефсиманском саду, в напряженном ожидании смерти, рис. 1.62 и рис. 1.63. «Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками; и когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Они весьма опечалились… И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил… и, взяв чашу, и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все… сказываю же вам, что отныне не будут пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего… Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там… Душа Моя скорбит смертельно… и, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты… Тогда приходит к ученикам своим и говорит им: вы все еще спите и почиваете! вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников… И когда еще говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришел и с ним множества народа с мечами и кольями» (Матфей 26:20–47).

Рис. 1.62. «Тайная вечеря». Якобы около 1475–1480 годов. На переднем плане — Иуда с кошельком, где лежат тридцать сребренников. Взято из [985:1], с. 114, илл. 120

Рис. 1.63. «Моление о чаше». Ханс Мульчер. Ландсбергский алтарь. Якобы 1437 год. Взято из [985:1], с. 75, илл. 70

Этот евангельский рассказ, судя по всему, отразился в следующем месте у Плутарха. «Антоний понял, что нет для него прекраснее кончины, нежели гибель в сражении… Передают, что ЗА ОБЕДОМ ОН ВЕЛЕЛ РАБАМ НАЛИВАТЬ ЕМУ ПОЛНЕЕ И НАКЛАДЫВАТЬ КУСКИ ПОЛУЧШЕ, ПОТОМУ ЧТО, ДЕСКАТЬ, НЕИЗВЕСТНО, БУДУТ ЛИ ОНИ ПОТЧЕВАТЬ ЕГО ЗАВТРА, ИЛИ СТАНУТ ПРИСЛУЖИВАТЬ НОВЫМ ГОСПОДАМ, МЕЖ ТЕМ КАК ОН ЛЯЖЕТ ТРУПОМ И ОБРАТИТСЯ В НИЧТО. ВИДЯ, ЧТО ДРУЗЬЯ ЕГО ПЛАЧУТ, ОН СКАЗАЛ, ЧТО НЕ ПОВЕДЕТ ИХ ЗА СОБОЮ В ЭТУ БИТВУ, ОТ КОТОРОЙ ЖДЕТ НЕ СПАСЕНИЯ И ПОБЕДЫ, НО СЛАВНОЙ СМЕРТИ. Около полуночи, как рассказывают, среди унылой тишины, в которую погрузили Александрию страх и напряженное ожидание грядущего, внезапно раздались стройные, согласные звуки всевозможных инструментов, ликующие крики толпы и громкий топот буйных, сатировских прыжков, словно двигалось шумное шествие в честь Диониса… Люди, пытавшиеся толковать УДИВИТЕЛЬНОЕ ЗНАМЕНИЕ, высказывали догадку, ЧТО ЭТО ПОКИДАЛ АНТОНИЯ ТОТ БОГ, КОТОРОМУ ОН В ТЕЧЕНИЕ ВСЕЙ ЖИЗНИ ПОДРАЖАЛ, И СТАРАЛСЯ УПОДОБИТЬСЯ С ОСОБЕННЫМ РВЕНИЕМ. С первыми лучами солнца Антоний расположил войско на холмах… В ожидании, что моряки проявят и доблесть, и упорство, он спокойно смотрел вниз. Но едва только сблизились они с неприятелем, как, ПОДНЯВ ВЕСЛА, ПРИВЕТСТВОВАЛИ СУДА ЦЕЗАРЯ И, ПОЛУЧИВ ОТВЕТНОЕ ПРИВЕТСТВИЕ, СМЕШАЛИСЬ С НИМИ… Пока Антоний глядел на это зрелище, УСПЕЛА ПЕРЕМЕТНУТЬСЯ И КОННИЦА» [660], т. 3, с. 270–271.

Таким образом, изложение Плутарха в целом повторяет Евангелия, внося лишь некоторые искажения. Опять мы видим, как поздний редактор не понимает (или не хочет понимать) старого текста, лежащего перед ним.

Пройдемся по рассказу Плутарха и отметим параллели с Евангелиями.

• Последний обед Антония соответствует Тайной Вечере. Антоний, как и Христос, говорит, что обедает с друзьями в последний раз.

Евангельские слова, что в следующий раз «буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего» — превращаются у Плутарха в слова Антония, что, дескать, рабы в последний раз его угощают, а в следующий раз будут прислуживать новым господам.

• Сразу после Тайной Вечери, евангелист рассказывает о ночном молении Христа в Гефсиманском саду. Здесь в Евангелиях ярко звучит напряженное ожидание Христом смерти. Плутарх, сообщив о последнем обеде, тут же переходит к унылой ночной тишине, исполненной страха и напряженного ожидания грядущего. То есть, по сути, к той же самой теме, что и Евангелия.

• Толпа народа, идущая на Христа с мечами, кольями и с Иудой во главе, описанная в Евангелиях, превращается у Плутарха в некое загадочное шумное шествие в честь Диониса по ночной Александрии. Таким образом, евангельское шествие «на Христа» превратилось в шествие «в честь Диониса». Как мы уже отмечали, ДИОНИС, то есть Бог Никейский (Деос+Ника), было одним из имен Христа. См. книгу «Царь Славян». Евангельские мечи и колья под пером Плутарха стали «инструментами» буйной толпы.

• Предательство Иуды у Плутарха соответствует предательству войск. Войска предали Антония в решающей битве и отдали его на смерть. Как и в Евангелиях, предательство войск происходит сразу же после зловещей ночи.

• Последние слова Христа, сказанные перед смертью: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Матфей 27:46), тоже не прошли мимо внимания Плутарха. Он передает их так: «Это покидал Антония тот бог, которому он в течение всей жизни подражал и старался уподобиться с особенным рвением» [660], т. 3, с. 270–271.

5.25. Следы евангельской казни Христа в биографии Антония

Смерть Антония описана у Плутарха следующим образом.

«Он (Антоний — Авт.) ВОНЗИЛ МЕЧ СЕБЕ В ЖИВОТ и опустился на кровать. Но рана ОКАЗАЛАСЬ НЕДОСТАТОЧНО ГЛУБОКА, и потому, когда он лег, кровь остановилась. Антоний очнулся и принялся молить окружающих прикончить его, но все выбежали из спальни, и он кричал и корчился в муках, пока от Клеопатры не явился писец Диомед, которому царица велела доставить Антония к ней в УСЫПАЛЬНИЦУ… (Слуги — Авт.) отнесли хозяина к дверям УСЫПАЛЬНИЦЫ. Дверей, однако, Клеопатра не открыла но, появившись в окне, спустила на землю веревки, которыми обмотали раненого, и царица еще с двумя женщинами — никого кроме них она с собою внутрь не взяла — собственными руками ВТЯНУЛА ЕГО НАВЕРХ… ЗАЛИТОГО КРОВЬЮ, УПОРНО БОРЮЩЕГОСЯ СО СМЕРТЬЮ, ПОДНИМАЛИ ЕГО НА ВЕРЕВКАХ, А ОН ПРОСТИРАЛ РУКИ К ЦАРИЦЕ, БЕСПОМОЩНО ВИСЯ В ВОЗДУХЕ» [660], т. 3, с. 271.