Кофе и Карнавал - Софья Ролдугина

— Намекаете на то, что Арлин могла видеть кого-то из его… «связей»?

— В своем особняке он ни с кем не встречался, да и слежку за одним человеком в Бромли, будь это даже Чендлер, организовать не сложно, — пожал плечами дядя Рэйвен. — Но перед свадьбой он слишком уж часто гостил в поместье Кэмпбеллов, и некоторым, гм, особенным людям вздумалось прокатиться по стране именно во время его отлучки. Впрочем, я уже и так сказал слишком много, — вздохнул он и посмотрел на меня поверх очков. — Я становлюсь нетерпеливым. Здесь, на «Мартинике», Чендлер для меня как тот локоть из пословицы — близок, да не укусишь.

— А вы бы хотели его укусить?

— Съесть с косточками, — усмехнулся маркиз, и мне вдруг стало не по себе. С этой его стороной я сталкивалась редко — слава Небесам, и потому от встречи до встречи успевала забыть. — И сейчас, во многом благодаря пусть и невольной, но все же союзнице в лице леди Кэмпбелл, это представляется как никогда возможным. Но игры с такими, как Чендлер, не прощают ошибок…

— Он опасен и для вас? — понизила я голос, чтобы Мэдди и Лиам в соседней комнате ничего не услышали. Дядя Рэйвен ответил также тихо — и откровенно:

— Мои поступки, Виржиния, также не всегда были безупречны. И Корона закрывает на них глаза лишь до тех пор, пока они остаются в секрете. Но если кто-то сделает их достоянием общественности… Не уверен, что у Чендлера нет опасных карт, мы слишком часто шли соседними тропинками. Но боюсь я не разоблачения, в конце концов, у меня есть достойная замена. Я боюсь, что втянул вас в слишком опасное дело, драгоценная моя невеста. А еще мистера Норманна упрекал, — рассмеялся он невесело.

Этот разговор дал мне немало поводов к размышлению.

Днем, оставшись наедине с книгой, я думала о том, что падение Чендлера затронет и множество других людей. Дядя Рэйвен и его опасные тайны; загадочные союзники из парламента; мистер Шварц, определенно, извлекающий большую выгоду из сотрудничества; Арлин, чья репутация может быть непоправимо испорчена… Остаться вдовой, не достигнув и двадцати лет, не так уж страшно само по себе, особенно если брак многие считают мезальянсом. Но предположим, что доказательства измены Чендлера нашлись. Вдруг он заявит на суде, что Арлин обо всем знала и тоже участвовала, скажем, в заговоре против Короны? Если учитывать историю ее рода, то найдутся многие, кто поверит в такую ложь.

И еще — точил меня червячок сомнения, мог бы дядя Рэйвен, например, сознательно пожертвовать сестрами Кэмпбелл, чтоб добраться до старого врага. Скрепя сердце, я вынуждена была признать — мог бы. Особенно если Чендлер действительно угрожал спокойствию Аксонии.

А мог ли он использовать меня, чтобы через Арлин и Мэй…

Резко захлопнув книгу, я постаралась выкинуть эти мысли из головы.

Политика — дело далекое и темное. Очень редко она убивает прямо и открыто, как «Дети Красной Земли», чаще сцеживает яд годами… А опасность, угрожавшая леди Кэмпбелл, была ясной и близкой.

И понятной.

Значит, надо было сперва разобраться с нею, а уже затем выяснять подоплеку неприязни дяди Рэйвена к Чендлеру.

Решив тем же вечером поговорить с Арлин о гостях, приезжавших к её супругу в поместье Кэмпбеллов, я отправилась на прогулку. Мадлен пока занималась математикой с Лиамом, а чирикать о всякой ерунде с леди Хаббард мне не хотелось. Благо за последнее время нога почти зажила, и по каюте я даже ходила без трости, так что прогулки в одиночестве перестали быть трудностью.

Уже на палубе мне подумалось, что надо поговорить с Ренатой и помириться — с достопамятного происшествия мы встречались редко и только в большой компании. Но заглянув в двери Восточного салона, я увидела, что Шварцы мило беседуют с семейством де ла Крус, и прошла мимо. Встречаться с Карлом Шварцем не хотелось, как и становиться жертвой романского темперамента и говорливости.

То ли из-за легкой непогоды — с утра накрапывал дождик, прекратившийся только час назад, то ли из-за сонливости, буквально витавшей в воздухе, на палубе почти никого не было. Дважды пройдясь вдоль борта, я встретила лишь служанку с тележкой да трех хохочущих матросов. Один из них, рыжий мужчина с изрядным синяком под глазом, громко пожелал мне хорошего дня, и двое других шикнули на него, сопроводив это чем-то вроде «доиграешься же опять!». Я присмотрелась повнимательнее — и с удивлением узнала в рыжем жертву мистера Чендлера.

— Кхм… Кэрриган, верно? — улыбнулась я приветливо, жалея, что рядом нет Мадлен. Все же леди не стоит находиться в обществе трех мужчин, да еще не самого высокого сословия. — Надеюсь, ваше здоровье в порядке?

— А что ж ему сделается, э? — хохотнул Кэрриган. — Матросы — они из просоленных канатов сделаны, кхе-кхе… Да к тому же та леди за меня беспокоилась, а ледино беспокойство — то еще лекарство! Вон, даже фруктов мне со служанкой прислала, ей-ей, как вашей благородной братии…

Я вздохнула и подумала, что при всей моей симпатии к Арлин это нельзя было назвать благоразумным поступком. И дело даже не в сплетнях, хотя полезней для репутации передать в качестве компенсации хайрейн-другой через капитана, а не фрукты — через служанку. Арлин снова давала супругу повод для гнева. Уж не потому ли Чендлер начал эксперименты со снотворным?

«Кажется, это дядя Рэйвен и называл — передавить и заставить перейти в наступление», — промелькнула мысль.

— Что ж, это чудесно! Рада, что все благополучно разрешилось, — улыбнулась я, давая понять, что беседа окончена. Друг Кэрригана, кажется, тот же, что помогал ему нести коробку в ночь шторма, оказался весьма разумным и отвесил поклон:

— Хорошего дня, леди, и благодарим за заботу!

Я кивнула и продолжила путь.

Вид серого, хмурого моря и хлопьев белой пены на гребнях волн действовал на меня странным образом умиротворяюще. Небо по цвету было не отличить от воды. Я смотрела по сторонам и не видела ни птиц, ни линии берега — только бесконечное множество оттенков серого, только изменчивость и непостоянство волн и облаков. «Мартиника» казалась средоточием шумов: она словно порождала все звуки, которые слышало ухо — от механически-неестественных, сопровождающих любую огромную машину, до исконно-морских — плеска волн о борта, шепота ветра в сплетениях труб. Запах соли и водорослей смешивался с кухонными ароматами — прямо у меня за спиной, шагах в пяти, была лестница, по которой можно было спуститься как к пассажирским каютам, так и к хозяйственным помещениям. Изредка до слуха доносились голоса, смех или чья-то ругань. Иногда в перекатах волн мерещились шаги — но я оборачивалась и никого не видела. Само слово «время» потеряло значение в серой хмари вокруг. Мне вспомнилось, как дядя Рэйвен говорил о какой-то пассажирке, любящей гулять в одиночестве по палубам. Интересно, она испытывала те же чувства, что и я?..

И гуляют ли здесь Арлин с Мэй? Рената и Хенрих?

Глубоко вздохнув, я прикрыла глаза, поднося руку к полям шляпки — порывы ветра становились все сильнее, а с моей прической на булавки нечего было и надеяться.

Позади снова послышались быстрые шаги. Я начала оборачиваться, и…

…и тут дыхание у меня вышибло из груди, опора ушла из-под ног, а в глазах всё перевернулось.

Я вскрикнула, роняя трость, и вслепую махнула руками. Что-то пребольно ударилось в бок, я покатилась вниз, как пустой кувшин, и вдруг меня дернуло вверх, раздался треск… В глазах прояснилось — небо над головой и палуба почему-то вверху — и за какую-то долю секунды я осознала, что произошло.

Меня толкнули в спину, и я свалилась на крышу над нижней палубой… ещё чуть-чуть — и улетела бы за борт, но юбки зацепились за какой-то штырь.

Беда в том, что ткань продолжала разъезжаться.

Я вывернула шею в надежде увидеть человека, который столкнул меня — тщетно, преступник уже успел скрыться. Попыталась пошевелиться — и тут же съехала вниз под треск рвущейся тафты: наклон был слишком крутой. Мокрый после дождя металл проскальзывал под пальцами, под гладкими подошвами туфель… Я в панике посмотрела вниз — и плеск свинцово-серых волн уже не показался таким завораживающе притягательным.

Ткань снова затрещала — до края юбки оставалось ладони две, не больше. Край ската маячил перед глазами — край жизни.

Сорвусь в море — сразу пойду ко дну.

Пальцы свело судорогой.

«Спокойно, — пронеслось в голове. — Мне не надо висеть на краю часами. Нужно просто перевалиться через перила, на нижнюю палубу. Спокойно…»

Внизу юбка была подшита, и на плотной ткани я выгадала еще несколько секунд. А потом — поехала вниз, как с ледяной горки, едва успела вцепиться в край ската, ломая ногти… и отчаянно заболтала ногами в воздухе, выгибая позвоночник.

Как кошкам удается переворачиваться в падении, чтобы приземлиться на все четыре лапы? Не знаю.