Проклятие черного единорога. Часть первая - Евгения Преображенская

— Некрасиво, — напомнил Мат. — Лишь невежественные люди называют таких, как мы, наёмниками. Запомни, между собой мы называем друг друга охотниками.

— Но ведь ты… — Леилэ прикусила губу. — Ты работаешь за деньги.

— Мне нужны лузы, — согласился эльф. — Однако я делаю то, что я делаю, подчиняясь Закону Единого.

— …Как и лисы, убивающие больных зайцев, — вспомнила Леилэ, отряхиваясь от песка. — Мы охотники!

— Пока ты — лишь обуза, — усмехнулся её наставник.

— Я стараюсь как могу, — вяло огрызнулась девочка.

— Не шипи, детка, — ответил эльф, подбрасывая дров в огонь. — Это твой выбор, помнишь?

Бухту, где они устроились на ночлег, окутали сумерки. Тёплый ветер с берега приносил ароматы степных трав и трели сверчков. На ужин у них были креветки и родниковая вода.

— Спокойной ночи, Леи, — произнёс Мат, когда с дарами моря было покончено. — Не забудь разбудить меня, когда почувствуешь, что засыпаешь. Чтоб не было, как в прошлый раз…

— Подумаешь… — девочка хмыкнула и принялась прибираться.

Только-то и было в прошлый раз, что какая-то зверюга чуть не съела их сухари да сушёные грибы. Велика потеря! Леи тогда сильно утомилась после тренировок и всего лишь на минуточку прикрыла глаза… Но сегодня она устала как-то по-особенному.

Споласкивая посуду в воде, Леилэ попыталась подсчитать, сколько же месяцев прошло с тех пор, как она впервые увидела Мата. Но из-за постоянного лета время от неё ускользало. Они постоянно находились в пути, куда-то шли, ехали сквозь десятки городов и деревень, а вокруг них было вечное лето: плодоносящие поля и сады, леса, полные ягод, грибов и зверья.

Воспоминания в голове у девочки путались. Ей казалось, что столицу Энсолорадо — Город сотни белых башен, где на них впервые вышли мстители вингенсы — они покинули сто лет назад. В самом городе Леилэ не была, Мат оставил её на опушке леса. Оттуда девочка видела лишь южные ворота в виде двух смыкающихся полусолнц и невероятных размеров гору, на которой был возведён сам город. В этом огромном многоступенчатом муравейнике Мат успешно устранил самого Верховного жреца — главу ордена Единого.

Леи уже знала, что Единый — это Создатель всего на свете, в том числе других богов, духов и хранителей. Его храмы и монастыри частенько встречались у них на пути. Вера в Единого Создателя приобрела популярность после объединения Энсолорадо. Единоверцам запрещалось враждовать друг с другом. Всем принявшим единую религию и единую власть обеспечивалось бесплатное начальное образование.

Монахи Единого носили тёмно-синие одежды, а жрецы — белые со знаком солнца на спине. И те, и другие с помощью молитвы умели преобразовывать силу витали в магию. Но в отличие от мстителей, они владели лишь мирным волшебством, которое называли аурами.

Мат рассказывал Леилэ, что кроме официального ордена Единого были ещё и отщепенцы — так называемые мракоборцы. Эти тоже называли себя орденом и поклонялись Единому, однако, как следовало из названия, мракоборцы боролись со всем, что считали мраком. И, поскольку определение «мрака» было весьма расплывчатым, кое-кто причислял мракоборцев к простым бандитам.

Сама девочка никому не поклонялась. У неё просто не было такой привычки, ведь в её родном мире о богах не помнили. Леилэ не знала ни молитв, ни гимнов. Однако она не сомневалась в существовании духов и богов. А с Единым иногда разговаривала, потому что ощущала потребность кого-то поблагодарить за всю ту красоту, которая её окружала…

Убийство Верховного жреца, конечно, дело нешуточное! Но эльф объяснил, что негодяй нарушил Законы Единого и потому должен был умереть. Больше Мат Миэ не распространялся о задании и его причинах, а послушная Леилэ не навязывалась с расспросами. Она помнила, что её наставник — не просто наёмный убийца, но охотник — сьидам.

Вздохнув, девочка подняла глаза к ночному небу. На краю восточного горизонта раскрыли крыла Дракон и Феникс, на севере застыл в прыжке Единорог, выше плыли Малые Рыбки. Но ярче всех на чёрном полотне переливалось созвездие самого Охотника. Сьидам как будто подмигивал Леилэ тремя глазами — своими самыми крупными звёздами: Кайкэс, Мутэс и Сурдэс[3].

Девочка вспомнила, что «сьидам» иногда переводят, как «рыбак», почему — она не знала. Она не знала, есть ли в этом мире драконы, фениксы или единороги. Леилэ не знала очень многого, это и пугало её и злило одновременно.

Она взглянула на себя со стороны: худенькая девочка в мальчишеской одежде — кто она, почему попала именно сюда? И самый главный вопрос, которого Леилэ не могла расслышать в себе ранее, но который обязана была задать Беловой: зачем она здесь? И зачем та другая там? Зачем?!

В поисках успокоения девочка решила прогуляться. Она встала и направилась подальше от костра. Дойдя до края пляжа, девочка сбросила одежду на песок. Она вбежала в тёмную воду и, набрав полную грудь воздуха, нырнула.

Леилэ никогда не училась плавать, но, однажды оказавшись в воде, она почувствовала, что знает, как держаться на её поверхности и нырять вглубь. Мелодию витали моря она слышала и понимала лучше других. Леи точно угадывала, где можно купаться, а где это делать опасно.

Иногда перед тем, как войти в воду, нужно было попросить разрешение у духов, обитающих в этом месте. Обычно им было достаточно и доброго слова. Но прибрежная нечисть, отличающаяся от бесплотных духов бо̀льшей кровожадностью, порой показывала характер.

Мат учил девочку, что в гости следует приходить с такими дарами, которые могут приятно удивить хозяев. Привычных к рыбе водяных можно задобрить птицей или кроликом, лесной нечисти нравятся разноцветные бусы и ленты, а домовые с особым трепетом относятся к букетикам диких цветов. Именно поэтому хорошие хозяйки частенько украшают дом свежими букетами.

Ученица всё хорошенько запомнила, но убивать кроликов ради водяных не желала. Вместо этого она собирала перья птиц и вплетала их в бусы, обвязанные красными лентами, которые указывали, что это украшение предназначено в дар нечисти. При помощи камешков Леилэ старательно закрепляла подношение на границе между сушей и водой, произносила особые слова и со спокойной душой шла плавать.

Ученица эльфа обожала нырять. Бывало, она подолгу рассматривала подводный мир. Но больше всего девочка любила ночные купания. Тогда в тёплой воде Белого моря зажигались тысячи живых огоньков, и создавалось ощущение, будто бы лежишь посреди звёздного неба…

Леилэ погружалась всё глубже и глубже, а найдя необходимый баланс, перестала грести и расслабилась. Паря между холодными и тёплыми течениями, она наслаждалась ощущением невесомости и полёта. Девочка знала, что не угадай она с глубиной — и тело против её воли пойдёт дальше,