Скверная жизнь дракона. Книга первая - Александр Костенко

– Вот мы и пришли, – минут через пять сестра остановилась и взглядом показала на две раздербаненные кабаньих тушки. Проходя между ними, я случайно запнулся о неглубокую воронку в земле. Своими ровными краями и практически правильной сферической форы она неестественно смотрящуюся на фоне природного хаоса.

– Неужели мы помешали белочку хоронить?

– Какую белочку? А, вот где она! Именно сюда я попала магической стрелой, когда промахнулась. Сиал, там! Там мы их заметили, – сестра посмотрела на ближайший к нам холмик. Поначалу мне это место казалось незнакомым, но потом память прояснилась, а лапы тронул алчный зуд.

– Сестра, беги за мной, – я сорвался с места.

– Братик, подожди!

Напрягая зрение по максимуму, я старался различить малейшие признаки присутствия кабанов: сточенная кора деревьев, поломанные сучья, погнутые кустарники. Всё это могло говорить о правильном направлении.

Вскоре вдалеке между деревьями замаячил силуэт небольшой полянки, в её центре сваленные деревья образовывали природный шалаш. Я уже предвкушал новые уровни и сочный пир, но некоторые причины разбили мои мечты. Повсюду валялись останки свиных туш: одни были совсем маленькими, размером с небольшого поросёнка, а некоторые даже больше встреченных нами в лесу, но всё равно они не дотягивали до габаритов вожака. На поляне, вокруг обглоданных свиных тел, стояло и лежало очень много различных причин с серой шерстью и острыми клыками. Одна из причин встала и уставилась в нашу сторону. Следом встали и другие волки.

Волки рассматривали нас, не двигались и не проявляли агрессии. На поляне стало тихо: и я, и волки, и, надеюсь, сестра, были увлечены неожиданной встречей. С тоненьким писком и тявканьем из кабаньего логова вперевалочку вышли маленькие шерстяные комочки. Жалобно скуля, волчата старались обратить на себя внимания взрослых, почему-то смотрящих в одну сторону.

Вслед за шерстяными комочками вышло массивное тело ростом выше встреченного вепря, с шерстью напоминавшей раскраску зебры: в основе грязный серый цвет, но с полосами белого и чёрного цвета. Огромные челюсти были сомкнуты, но всё равно проглядывались торчащие из-под шерсти клыки. И умный взгляд, словно волк прекрасно понимал, кто мы и зачем сюда пришли.

– Покайтесь, грешники, ибо судный день близок! – я попытался прорваться в разум этой меховой горжетки. В ответ вожак лишь оскалился и глухо зарычал. Все волки последовали его примеру. Надо было сразу сюда направиться, а не беспечно валяться на земле – а так, получается, мы за этих шакалов всю грязную работу выполнил. Хорошо хоть они сыты и, пока мы не представляем опасность для их детёнышей, то первыми они не нападут.

– Калиса, не разворачиваясь, потихоньку уходи назад.

– Зачем?

Я промолчал, решив, что убеждать сестру бесполезно и медленно попятился назад в чащу. Калиса, осыпая моё сознание ворчанием, последовала моему примеру. И даже когда мы отошли на безопасное расстояние и побрели в пещеру, Калиса продолжала бубнить, чем сильно портила и без того паршивое настроение

– Пожалуйста, сестра, прекрати ворчать.

– Что значит прекрати? Почему ты решил так трусливо уйти? Разве они для нас представляют хоть малейшую опасность? Ведь нам мама говорила, что она...

– Да, я помню, что она поубивала всех сильных зверей. Но когда это было, до нашей первой спячки, или второй, или ещё до нашего вылупления из яиц? Но это не так важно! Позволь тебя спросить: ты считать умеешь?

– Да, нас же мама обучала.

– Тогда ответь: скольких волков ты насчитала на поляне?

– Маленьких около двадцати, штук десять средних и одного большого. А что?

– Моя горячо любимая бесстрашная сестра, послушай… – я запнулся, осознав одну маленькую деталь.

Стало предельно ясно, почему популяция первичных драконов падает. Любая изумрудная или чёрная дракониха за жизнь может отложить две кладки до десяти яиц в каждой, но после катаклизма только половина дракончиков вылупится, в лучшем случае. Так ещё и дракончики частенько не переживают свой первый год жизни, потому что этих ящериц явно отсутствует инстинкт самосохранения! Рядом со мной идёт почему-то до сих пор живой пример. Кажется, ещё немного, и я поучаствую в космической программе малобюджетных стран, используя тепловое возгорание своего подхвостного пространства как ускоритель.

– Ты немного ошиблась, сестра, на поляне было не двадцать маленьких волков. Те семь бегающих шерстяных комочков считать не нужно, а вот обычных волков там было тринадцать. И не средних, а восемь матёрых серых. И вожак стаи, которого ты назвала большим. А теперь вопрос: какие у нас шансы победить эту ораву? Хотя нет, давай по-другому: сколько раз ты можешь запустить «Магическую стрелу»?

– Три раза.

– Хорошо. Значит, в лучшем случае, это три мёртвых обычных волка, так?

– Да.

– Просто замечательно. А теперь давай вместе просто посчитаем цифры, не обращая внимания на класс и уровень. Тринадцать обычных волка минус три, это десять. Десять плюс восемь, да ещё один сверху – это девятнадцать. Вопрос: что может помешать этой толпе окружить нас и задавить числом?

– Ой, – Калиса резко остановилась и удивлённо посмотрела на меня. – Я как-то не подумала.

Меня пробил озноб. Мы ведь могли помереть, сделай эта зелёная бестия хоть одно неверное движение. Жгучее желание высказать сестре всё накопившееся перекрывалось тем, что ещё недавно Калиса замыкалась в себе. И если я продолжу давить на неё, то она опять замкнётся. Нет, это не то, чтобы плохо – но сестре лучше пребывать в адекватном состоянии.

– Калиса, давай договоримся: если я говорю тебе, что что-то важно, значит – это важно. Я тебе всегда всё объясню, но пробуй иногда хоть немного думать. А теперь давай вернёмся в пещеру и немного отдохнём, а то у меня от постоянной смены дня и ночи голова болит.

– Ой, давай, – радостно взвизгнула Калиса. – Я тоже чувствую себя в последнее время как-то плохо. А потом мы ведь всё равно вернёмся в лес?

– Конечно. Сходим в лес, найдём кого-нибудь и съедим, вернёмся в пещеру и отдохнём.

Кивнув в знак одобрения, сестра бодро побежала в сторону пещеры. Я же надеялся, что в родных стенах обрету душевную гармонию. Что-то подсказывало, что следует срочно и всенепременнейше принять Буддизм и познать дзен, иначе в один прекрасный момент сестра доведёт меня до истерики.

Вот только именно Калиса стала первым существом, познавшим нирвану. Плюхнувшись на каменный пол пещеры, она всем своим видом дала понять, что до следующего приступа голода с места не