Трактат о военном искусстве. С комментариями и объяснениями - Сунь-цзы

Сорай дает совершенно иное толкование этой фразе. Он считает, что здесь речь идет о введении в управление армией на равных правах с полководцем «инспектора армии» (цзяньцзюнь), которому поручалось наблюдение за армией и особенно за полководцем. Сорай указывает, что правители часто не доверяли полководцам и опасались всяких неожиданностей с их стороны, почему и назначали особых инспекторов из числа своих приближенных, пользующихся полным доверием. Помимо двоевластия, получающегося в армии вследствие наличия такого инспектора, по мнению Сорая, возникает и тот вред, что такой инспектор, как правило, не знал военного дела и не мог участвовать в руководстве армией. Отсюда и «растерянность в армии» (Сорай, цит. соч., с. 60–61).

Считаю это толкование чрезвычайно искусственным. Насколько оно является притянутым извне, а не основанным на данных текста, свидетельствует тот факт, что Чжан Юй дает совершенно такое же толкование следующей фразе текста, говорящей совсем о другом, сравнительно с этой фразой. Мне кажется, что и с точки зрения чисто лексической, и с точки зрения общего контекста всего данного раздела трактата слова […] следует понимать так, как понимают их Цао-гун и Ду Ю.

Чжан Юй иначе понимает это место. Ему кажется, что Сунь-цзы имел здесь в виду назначение в армию, помимо командующего, еще особого «инспектора армии» (цзяньцзюнь), как это звание стало называться в позднейшие времена. Короче говоря, Чжан Юй понимает это место так же, как Сорай понимает предыдущее. Некоторые основания у него имеются: это наличие слова «жэнь» – «назначение», отправляясь от которого можно прийти при желании и к такому пониманию, тем более, что назначение инспекторов, по-видимому, широко практиковалось, особенно в более поздние времена.

Трудно, конечно, с уверенностью утверждать, что Чжан Юй ошибается; слишком кратки и общи формулы Сунь-цзы. Но все же мне кажется, что если Чжан Юй понял предыдущее положение Сунь-цзы так, как его поняли Цао-гун и Ду Ю, он должен был понять так же, как они, и это положение. Форма, в которую облечены оба положения, абсолютно одинакова, и различие состоит только в том, что в первом положении стоит слово «управление армией», во втором – «назначение в армию». Следовательно, если Чжан Юй первое положение понял как указание на недопустимость управлять армией на тех же началах, как и государством, он должен был принять второе положение, как указание на недопустимость производить назначения в армию на тех же началах, как и в государстве. При таком понимании это положение будет логическим развитием того же принципа, который заложен в предыдущем.

7

Когда же армия приходит в растерянность и смятение, настигает беда от князей. Это и означает: расстроить свою армию и отдать победу противнику.

8

Поэтому знают, что победят в пяти случаях: побеждают, если знают, когда можно сражаться и когда нельзя; побеждают, когда умеют пользоваться и большими, и малыми силами; побеждают там, где высшие и низшие имеют одни и те же желания; побеждают тогда, когда сами осторожны и выжидают неосторожности противника; побеждают те, у кого полководец талантлив, а государь не руководит им. Эти пять положений и есть путь знания победы.

9

Поэтому и говорится: если знаешь его и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности не будет; если знаешь себя, а его не знаешь, один раз победишь, другой раз потерпишь поражение; если не знаешь ни себя, ни его, каждый раз, когда будешь сражаться, будешь терпеть поражение.

Пояснения к главе

«Наилучшее – сохранить государство противника в целости, на втором месте – сокрушить это государство. Наилучшее – сохранить армию противника в целости, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранить бригаду противника в целости, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранять батальон противника в целости, на втором месте – разбить его. Наилучшее – сохранить роту противника в целости, на втором месте – разбить ее. Наилучшее – сохранить взвод противника в целости, на втором месте – разбить его. Поэтому сто раз сразиться и сто раз победить – это не есть лучшее из лучшего; лучшее из лучшего – покорить чужую армию, не сражаясь» – такими звучащими парадоксально словами начинает эту главу Сунь-цзы.

При этом Сунь-цзы вовсе не филантроп. В VII главе своего трактата он говорит о полководце: «Он вторгается (на территорию противника. – Н. К.) и опустошает, как огонь» (VII, 8), а в XII главе, специально посвященной «огневому нападению», говорит о сожжении населения, запасов, обозов, складов, воинских частей противника. Следовательно, он придерживается принципа войны на уничтожение, но полагает, что это «на втором месте»; на первом месте, «лучшее из лучшего», – это не подвергать насилию, не «вторгаться и опустошать», а сохранить страну противника в целости, «подчинить себе ее, не сражаясь». Сунь-цзы считает, что «можно, не притупляя оружия (т. е. не пуская в ход оружия. – Н. К.), иметь выгоду». Как это достигается? «Стратегическим нападением».

Исходным пунктом Сунь-цзы во всех его советах и указаниях является мысль, что наилучшая война – это такая война, которая дает максимум выгоды при минимуме вреда. Эта мысль проводится у него через весь трактат и находит яркое выражение в заключительной, XIII главе, где он называет «верхом негуманности» (а это в его устах есть наиболее сильное осуждение) жалеть средства на организацию военной разведки, или, иначе говоря, вступать в войну или вести войну вслепую, подвергая себя риску больших и ненужных жертв. Стремление во что бы то ни стало оградить свое государство от разорения и получить в свои руки противника тоже не разоренным, сохранить для себя всю его живую силу и материальные ресурсы, что именно и дает подлинную выгоду, – такое стремление характерно вообще для военных и политических философов старого Китая. Война – «на втором месте», к ней прибегают тогда, когда другого выхода нет. «Поэтому тот, кто умеет вести войну, покоряет чужую армию, не сражаясь; берет чужие крепости, не осаждая; сокрушает чужое государство, не держа своего войска долго». Кто это умеет, кто умеет сохранить в целости объект завоевания – страну противника, тот может, по словам Сунь-цзы, «оспаривать власть в Поднебесной», т. е. может претендовать на положение верховного правителя. Завоевание без сражений – наилучшее завоевание, война без военных действий – наилучшая война. Так полагает Сунь-цзы, а за ним и все выдающиеся военные писатели старого Китая. <…>

В «Диалогах» Ли Вэй-гуна в уста одного из собеседников – танского императора Тай-цзуна – вложены следующие слова: «Покорять чужую армию, не сражаясь, – это наилучшее, сто раз сразиться и сто раз победить – это среднее; рыть глубокие рвы, возводить высокие редуты и обороняться за ними – это самое худшее» («Ли Вэй-гун вэньдуй», ч. III, с. 69).

Такая точка зрения, по-видимому, была характерна для китайской доктрины войны. Как уже было сказано, почти все выдающиеся авторы после Сунь-цзы в той или иной форме высказывают эту же мысль. Исторические хроники представляют дело так, будто и практика китайских войн свидетельствует о том же: в ряде случаев достигнутые победы они относят к категории побед, одержанных без сражений, причем именно такие победы оценивают очень высоко.

Как уже заведено в литературе старого Китая, эту тактику должны утвердить своим примером личности, которые принимаются за образец высшей государственной мудрости, – древнейшие легендарные правители Китая Яо, Шунь, Юй. Так, например, рассказывается, что во времена Шуня (2255–2205 гг. до н. э. по традиционной хронологии) восстала страна Саньмяо, т. е. племена мяо. Юй выступил на усмирение мятежников, но, увидев, что их страна по характеру своей территории очень хорошо приспособлена для обороны, счел бесполезным пробовать покорить ее оружием, как повествует хроника, вернулся со своей армией домой и энергично занялся у себя упорядочением своей страны, насаждением в ней благ культуры, поднятием благосостояния населения и этим добился того, что страна Сяньмяо очень скоро сама изъявила покорность.

Во время Троецарствия (III в.) вэйский правитель Цао Цао (Цао-гун, т. е. император У-ди, 155–220 гг.) взял осадой хорошо укрепленный город Ханьдань и никак не мог взять одну из мелких крепостей Иян, защищавшуюся гарнизоном с храбрым Хань Фанем во главе. Тогда Цао Цао направил против этой крепости своего военачальника Сюй Хуана. Тот решил действовать иначе. Вместо того чтобы идти на приступ, он послал на стреле в стан противника послание Хань Фа-ню, в котором убедительно разъяснял всю бесполезность сопротивления и предлагал сдаться. Он сумел так хорошо развить свою аргументацию, что вполне достиг своей цели: убежденный его доводами, Хань Фань прекратил сопротивление.

Такая тактика, говорят хроники, применялась и в междоусобных войнах, и во время восстаний, как, например, в конце Суйской эпохи, в правление Ян-ди (605–616), когда одно из восстаний приняло большой и опасный размер. <…>