В жизни не каждого теннисиста - Артём Романович Наумчик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По завершению службы в храме, ко мне спустились двое мужчин. Как оказалось, Мирон Либертатем, молодой парень, что сразу обратил на меня внимания — это сын Либериса Либертатема — главного священника в городе. А на его вероисповедания собирались тысячи верующих людей. Его знала большая часть офицеров, военных, а также и издателей. Либерис Либертатем заявлял на протяжении всей карьеры, что он все расходы тратил и продолжает тратить на свою работу и ни пенса на свою, хоть и удачную, но все же жизнь, посвященная только благотворительности и религии. От его имени было издано множество православных книг с тиражом, превышающим тысячу, а то и две тысячи экземпляров.
Либерис, после того как я рассказал ему всю историю, начиная с моего попадания в интернат, заканчивая ситуацией с чиновником, понял, что ситуация грядет под суд. Священник не мог поверить, что все эти события проходили через обычное дитя. Я показал все синяки, ссадины и раны, которые появлялись на протяжении всего этого времени от ударов и нескончаемой злости Деборы.
Даже не уточняя информацию об интернате, Либерис верил мне наслово, постоянно поддерживая меня и говоря, что скоро все будет хорошо. Первым же делом мы вызвали скорую помощь в деревню Тенебрис, где мне пришлось оставить директора Антонио. Затем апостол Либерис отправил по факсу письмо с полностью рассказанной моей историей, отмечая адрес интерната, а также с побуждающей фразой, чтобы люди смогли повлиять на столь моральную историю.
Либерис Либертатем, отправив телеграмму, передал информацию в правительство выше, чем мэр. Поняв тот факт, что мэр и его несколько подкупных офицеров творят сущее зло в городе, надо было действовать с людьми выше.
Как только письмо поступило в правительственные органы, уже никакое оправдание мэра Кемерсона не повлияло бы на то, что он по-настоящему сотворил. Эта статья обо мне, то есть о мальчике, который пережил столько мучений и страданий, заставила сотни тысяч граждан Великобритании ужаснуться. Мы поехали в центральный полицейский участок, где нас уже встретила верховная мэрия. Были огромные пробки, из-за заполненных улиц митингующих граждан. Нашей целью был иск в суд, который после опросов в мою сторону, был подтвержден.
Спустя два часа, оживленная публика блуждала около мэрии, закидывая ее камнями. Но самое главное место, где появились не только протестующие, но и отряды полиции, это интернат № 4 на улице Сферистик стрит 25.
…С подёрганным глазом мэр Мотис Кемерсон услышал роковую для него фразу…
— Гражданин Мотис Кемерсон, вы задержаны вместе с Деборой Тейлор, — говорил один из офицеров в рупор, — просьба выйти из здания желательно мирным путем, поднимая руки.
Мотису и Деборе, услышав фразу и выглянув в окно, стало понятно о безвыходности их конечного положения, продолжения которого будет только за решеткой. От услышанных фраз, у всех детей, осознавших, что теперь они будут освобождены от угнетений и избиения Деборы, появилась отчетливая и самая радостная улыбка.
Тема обо мне стала самой обсуждаемой во всей Великобритании и только благодаря Либерису. А вокруг интерната собралась протестующая толпа, окружающая весь интернат.
Спустя несколько минут, когда в обе опустошенные головы пришло понимание суда, а там и тюрьмы, Мотис и Дебора вышли из интерната с поднятыми руками, представляя глубокую дыру, в которой они оказались.
Глава пятая. Отмщение судьбы
Как принято на каждом из судебных заседаний: когда заходит в зал судья — все встают. Спустя несколько дней, после множества протестов, после бесчисленное множество проданных газет со статьей о случившемся и после дюжины разговоров на эту же тему, начался суд.
Мы смогли найти адвоката, благодаря одному из офицеров, который взял то самое письмо из рук почтальона в полицейском участке, но мэр в тот момент его опередил. На нашей стороне была вся страна, поэтому выиграть Мотиссу и Деборе под давлением публики будет очень сложно. Они оба стояли напротив судьи и участвовали в суде в виде ответчиков.
В суде присутствовали все дети, которые стали жертвами происшествия и наша любимая учительница Джули. Все мы сидели в огромном зале суда, где было очень мало заполненных мест. Вся аудитория была сконцентрирована. Все офицеры поснимали свои фуражки и держали их в руках.
— Слушаем вас, — сказала судья, разрешив адвокату Луи, работающий против Мотисса и Деборы, начать свою речь.
— Спасибо, — встал Луи. — Могу сказать, что это просто непостижимо… Измываться над детьми, которым только десять, а то и девять лет.
— Ой, ну кто же докажет, что кто-то кого-то избивал? — начал дискуссию мэр.
— А то есть вы считаете нормальным видеть все больше и больше покалеченных детей в домах-интернатах? Они испуганы, а люди в интернатах их еще и нещадно избивают! — высказался Луи. — Это еще не все…
— Нас постоянно наказывала Дебора Тейлор, закрывая в подвале интерната…
— Не правда, — перебила меня Тейлор, но я тут же показал фото-доказательство, где изображен текст, который я написал мелом на задней стенке шкафа в подвале.
— "Меня зовут Рональд Клоптон и меня заперла Дебора Тейлор тут в темноте, из-за того, что я заступился за Сюзанну" и эта надпись находится прямо сейчас в подвале детдома? — прочитала и тут же спросила судья.
— Да, — ответил Луи. — Хочу подметить, что моральное и психологическое состояния детей будет крайне сложно восстановить после случившегося. Вы ничтожное создание, которое ожесточенно избивало детей. Гореть вам в аду!
— Вы такой молодец, Луи, но это все можно было подстроить, — говорила Дебора, но никто ее не слушал, так как аплодисменты после слов Луи были очень громкие.
— Я также могу рассказать о вашем плане, который очень хорошо развивался для вас двоих, но не для директора Антонио, — продолжил Луи. — Вы, желая себе уйму денег, решили заработать на детях, тренируя их. Но оказалось, что для тренировок нужно много времени и тем самым затрат. Поэтому вы решаете подгонять детей физической силой, думая, что они быстрее освоят спорт. Всем детям угрожает опасность, если они сироты, так еще и с такими людьми, которые там работают!
Все в зале стали аплодировать Луи за его точные слова.
— Ваши слова ничего не значат, пока сам Антонио это не подтвердит, — заявил мэр Мотис, — ой, а как же жаль, что он умер.
После минутной тишины подняла руку Джули, имея компромат на Дебору.
— И еще я хочу добавить, — вызвалась Джули Мартинес. — Придя
