Ревизор: возвращение в СССР 35 (СИ) - Винтеркей Серж

– Не знаю, товарищи, – не унимался красномордый, – мне кажется, что эта лекция имеет явно антисоветский уклон…

Ого! Такого я в этих стенах не слышал… Но терпеть это не собирался.

– Ну как же антисоветский! Ведь я руководствовался в своем анализе методологией Владимира Ильича Ленина! Неужели вы ничего не слышали о его анализе революции 1905-1907 годов, да и само понятие «революционная ситуация» сформулировано им же! Вот давайте, к примеру, цитату приведу, которой руководствовался больше всего: «Лишь тогда, когда «низы» не хотят старого и когда «верхи» не могут по-старому, лишь тогда революция может победить». В Чили, в строгом соответствии с методологией Ильича, не сложилась революционная ситуация. И в целом, с каких это пор методология Ленина в СССР может трактоваться как антисоветская?

В зале повисла тягостная пауза. Офицеры с соседних рядов с любопытством косились в сторону красномордого. А тот съёжился и сник. Что вообще полез, если аргументированно спорить не умеет и классику не знает? Странный какой-то…

На этом и закончили, больше вопросов не поступило.

Вышли с Муравьевым из зала. Вначале он молчал, но когда мы отошли подальше от дверей, покачал головой и сказал:

– Признаться, был удивлен, когда читал доклад, но сейчас еще больше впечатлён. Делаете такие неоднозначные заявления, причем очень резкие, и не боитесь, что окажетесь не правы? Вон как один из офицеров взбеленился!

– До конца года осталось не так и много времени, скоро увидим, кто прав, а кто нет, – пожал я плечами с полным спокойствием.

Хотелось его спросить, что это за фрукт и с чего вдруг на меня полез, но я понимал, что смысла в таком вопросе нет – мне на него не ответят. Нафига они все в масках в июле парятся, если мне их личности раскрывать можно?

Снова покачав головой, майор сменил тему и спросил:

– По даче не определились?

– Еще нет, провожу сейчас по четыре-пять лекций в день, мозг заточен на это. Вот на выходных возьму атлас автомобильных дорог и буду выбирать.

– Не спешите, наше слово железное – участок для вас найдем. И где-то во вторник можете подходить в НИИ Силикатов, они вас снова оформят. К начальнику отдела кадров.

– Заранее представляю выражение его лица, – усмехнулся я, и Муравьев хохотнул.

– Странно получилось, да, но и на старуху бывает проруха, – развел он руками.

Попрощались практически дружески. Хотя я и понял со всей очевидностью, что мои выкладки по Чили Муравьева совсем не убедили, и он уверен, что все прогнозы возомнившего о себе лишнее резвого пацана вскоре с треском провалятся. Впрочем, по нему видно, что он из-за этого не парится – просто выполняет свою работу, что велено, то и делает. А остальное – начальству виднее.

Ладно, ладно, посмотрим, как вы забегаете, когда все сказанное сбудется… Часть ваших про близкую заварушку на Ближнем Востоке и так знает, поскольку помогает ее устраивать, но теперь, наверное, ломает себе голову, откуда знаю я. А про цены на нефть с газом никто во всем мире не знает, как они совсем скоро взлетят…

***

Болгария, Солнечный берег

Галия изумленно рассматривала своих спасительниц.

Обе женщины были явно из Советского Союза. Галия узнала их по фасонам платьев. Она еще в первый день заметила, что наших и иностранцев можно довольно легко отличить по тому, как они одеты и, в целом, как держатся. Одна из женщин была примерно лет сорока по возрасту. Она была невысокой полноватой жизнерадостной хохотушкой, с пышными каштановыми волосами, выбивавшимися из–под широкополой шляпы. А второй с виду было ближе к тридцати. Высокая, худая блондинка, она чем–то напомнила Галие Эмму Либкинд, только Эмма более фигуристая, а про эту проще сказать «кожа да кости»..

–Ты в какой гостинице живешь? – спросила Галию старшая.

– В «Фениксе»,

– О, отлично, совсем недалеко от нас, – воскликнула она. – Мы в «Планете». Меня, кстати, Вера Николаевна зовут, можно просто Вера, не такая уж я старая еще, – хохотнула она. – А это Лида, – кивнула она на свою спутницу.

– Галия, очень приятно. Спасибо вам большое, что выручили. Уже не знала, как от этого Любомира отделаться, – вздохнула Галия.

– Ты с этими гларусами построже, – начала учить ее Вера, – они очень приставучие, но если строго отшить, то уйдут. И одна не ходи, – добавила она.

– Какие гларусы? – переспросила Галия удивленно. – Это Любомир. Он переводчиком в нашей группе работает.

– А, ну понятно, – тоном знатока подтвердила Вера. – Тоже удобный для него вариант. Такие обычно спасателями устраиваются или барменами, но переводчик тоже подходящая позиция.

Видя недоумение Галии, она пояснила:

– В Болгарии некоторые молодые мужчины на лето приезжают на побережье, чтобы крутить романы с женщинами. Для них это вроде спорта и развлечения одновременно. Развратники, одним словом, – припечатала Вера.

– Причем им совершенно не важно, из какой ты страны, замужем ли, – подтвердила Лида. – Главное, чтобы симпатичная.

– А почему гларусы? – поинтересовалась Галия, пытаясь как-то осмыслить и уложить в голове новую информацию.

– Так чаек тут называют, – усмехнулась Вера. – Такие аккуратненькие, холеные и крикливые.

Галия тоже улыбнулась и кивнула, вспомнив, какой Любомир все время ухоженный, словно с картинки журнала.

Новые приятельницы оказались очень разговорчивыми, в Болгарии были уже вторую неделю, все здесь изучили и щедро вываливали на Галию тонны разнообразной информации. За разговорами она сама не заметила, как дошла до своей гостиницы, возле которой встретила съемочную группу в полном составе. Тут же представила мужчинам своих новых знакомых.

– Что же вы за коллегой своей не смотрите, – набросилась Вера на мужиков, толком ничего не понимавших и обалдевших от ее напора. – Ходите сами по себе, а нам ее от мужчин болгарских защищай.

– Что? Каких мужчин? – возмутился Шапляков, вопросительно посмотрев на Галию.

– А вот таких! – возмущенно отчеканила Вера, не давая Галие вставить и слова. – Знали бы, если бы за девушкой присматривали, а не по барам бродили. Пока, Галия, до завтра, на пляже увидимся, как договорились, – добавила она и гордо удалилась, уводя за собой немного смущенную всей этой перепалкой Лиду.

Вся съемочная группа, проводив Веру с подругой долгим взглядом, тут же повернулась к Галие, выжидающе на нее глядя. Пришлось рассказать вкратце, что произошло.

– Каков наглец! – возмущенно заключил Шапляков, дослушав рассказ Галии.

– И что мне теперь делать? – неуверенно спросила она режиссера. – Он ведь иностранец, да еще и переводчик в нашей группе.

– Тебе ничего делать не надо, деточка, – сказал ей ласково режиссер. – Мы ему сами все объясним доходчиво. Правда ведь? – сказал он, обернувшись к остальным членам группы. Мужики дружно кивнули с мрачным видом.

***

УКГБ по Саратовской области.

Генерал Кудряшов, согласовав свой отпуск, набрал Третьякова.

Тот искренне обрадовался, узнав его голос:

– Михаил Иванович! Как ваши дела?

Ты бы так не радовался, если бы знал, что я охотно тебя спишу со всех счетов за возможность восстановить отношения со старым другом, которые ты как-то умудрился поставить под удар. Если будет такая возможность. Ты полковник, а он уже генерал, и на какой должности! – подумал Кудряшов, но вслух сказал:

– В понедельник, Олег, приеду по твоему делу в Москву, пойду к Вавилову. Может, что-то удастся разузнать. Авось все не так фатально, как ты описал. Сначала зайду к тебе в кабинет, объяснишь все толком, что там у вас не срослось. Надеюсь, еще из кабинета не выгнали?

– Еще нет. Буду вас ждать, из кабинета никуда! – радостно сказал Третьяков.

Ох, Олежка, Олежка, – покачал головой Кудряшов, положив трубку, – Вавилов сегодня опять отказался со мной разговаривать… Не знаю, что и делать, если из-за тебя окончательно друга потеряю… Столько лет в шоколаде жил, любые проблемы через Вавилова решал. И как же так вдруг все изменилось резко…