Ваше Сиятельство 13 - Эрли Моури

Я пожал плечами, не желая пока об этом говорить: хотел, чтобы она сама узнала, что происходит с Ленской.

— Ну скажи, Саш. Я с ней сдружилась — она для меня тоже близкий человек, и я вижу твое отношение к ней, — Стрельцова взяла мою руку, настаивая на ответе.

Глава 7

Я — симбиоз

Стрельцова мне почти как жена. Ей сложно отказать, и безусловно, я бы донес ей все, что думал о Ленской в последние дни. Донес, но потом. Потом, потому что не хотел спешить; не хотел делать поспешных выводов; и потом потому, что не хотел сегодня трогать эту неприятную тему. Зачем нам капелька негатива в этот радостный для всех день?

— Саш, ты же ее любишь. Объясни, почему ты отодвигаешь ее теперь на самое последнее место? Только потому, что Ленская до сих пор не сказала Денису Филофеевичу, что она — твоя женщина? — Элизабет, при всей своей мягкости по отношению ко мне, умеет быть настойчивой.

— Давай договоримся так: сегодня больше ни слова о Ленской, и желательно завтра тоже. А потом, после того как я побываю во дворце, можно будет о ней немного поговорить. Если ты сама пожелаешь этого разговора. Лиз, — кажется я впервые назвал так, Стрельцову, — просто поверь мне на слово, у меня есть веские причины на такое отношение к Светлане.

— Я немножко страдаю, когда ты с ней не ладишь, — тихо сказала баронесса, и сказала она это как-то так, что ее английский акцент проступил яснее, чем обычно. — Хорошо, сегодня больше ни слова о Свете. Ты хочешь, чтобы я завтра тоже пошла во дворец?

— Конечно. Я хотел, чтобы мы появились там всей нашей «лондонской» командой, но Бондарева отказалась. Надеюсь, ты не будешь сопротивляться? Тебе это полезно. Многие из кожи лезут, чтобы лишний раз появиться перед будущим императором, под любым предлогом как-то проявить себя во дворце. Можешь даже пофлиртовать там немного, завести полезные знакомства. Да, кстати… — я повернулся к письменному столу и включил коммуникатор: ведь следовало известить Варшавского о нашем возвращении и согласовать время нашего завтрашнего визита.

— Меня перестали интересовать другие мужчины. Я же говорила, во мне будто что-то сломалось после виконта Уоллеса. Хотя… Не знаю, я пока сама себя не очень понимаю, — она помолчала несколько минут, пока я, сидя в кресле, настраивал терминал коммуникатора. Затем положила руки мне на плечи и сказала: — Демон, мне грустно.

— Отчего, дорогая? — я сдвинул бронзовый рычажок на терминале и надел на голову управляющий обруч, чтобы было удобнее переходить по разделам информационной сети.

— Оттого, что мы будем теперь видеться реже, — баронесса обняла меня и прошептала в ухо: — и теперь будем спать в разных постелях. Я хочу снова в спецоперацию с тобой. Хочу, чтобы наша спецоперация длилась всю жизнь.

— Лиза, — чуть повернув голову, я хотел поймать ее губы своими, но поймал лишь ее крашенные в пепельный цвет волосы. — Она и так будет длиться всю жизнь. С небольшими перерывами. Нужно же иногда хлебнуть и прелестей обыденной жизни. Подожди минутку, отчитаюсь перед Варшавским.

Экран засветился, из мутного объема проступила заставка Всеимперской информационной сети. У каждого она была своя. На моей Багряный Имперский дворец и часть Кремлевской крепостной стены. Имперский флаг на шпиле дворца был приспущен — траур по Филофею Алексеевичу. Левее высоко в небо поднимались башни: Вторая Имперская, Китай-Городская и Басманный Причал. Внизу экрана проступила надпись: «Здравия, ваше сиятельство! 12 часов 27 минуты в столице Российской империи. Сегодня 24 июня 4 347 года от Перунова Торжества. 8 день траура по императору Филофею Алексеевичу».

Я сосредоточился, быстро переключаясь между нужными разделами сети. Зашел в закрытые контакты. Через несколько секунд на экране появилось суровое лицо графа Варшавского. Не знаю, отчего Елисей Иванович для собственного представления выбрал именно это фото, ведь на самом деле он человек вполне добродушный, хотя в работе весьма серьезный. Еще через минуту пустые строки, разграниченные тонкими линиями, начали заполняться текстом моего сообщения. Оно было кратким — все подробности уже при личной встрече, сейчас я ограничился лишь сжатым отчетом и дополнил его важным для себя: «Елисей Иванович, эхос! Мой эйхос надо бы, а то Ольга Борисовна очень недовольна, когда я вне сети! Вы же понимаете, насколько опасно недовольство моей невесты для империи», — последние слова я дополнил улыбкой.

Закончив с отчетом, я повернулся к Стрельцовой:

— Элиз, ты же понимаешь, что сегодня я все внимание уделю Ольге. Надеюсь, встретиться с ней вечером.

— А я надеюсь, что не только вечером, но еще и ночью. Желаю, чтобы ты проснулся завтра с ней в одной постели, — Стрельцова присела мне на колени. — Тем более у нее нет повода упрекать тебя за госпожу Бондареву.

Я пожал плечами и улыбнулся: повода как бы нет, но он более, чем есть, если знать подробности. Как говорили в одном из миров: «дьявол в деталях». Именно так: если бы Ольга знала по каким причинам ее «лицензия» не использована, то вряд ли бы обрадовалась. Пока я сам не знал, как сложится моя близкая встреча с Ковалевской. Не поверите, но я волновался, как мальчишка, и мне очень нравилась эта прекрасная неопределенность и свежие эмоции в предвкушении предстоящего.

Пока еще у нас было время до обеда, я освободил свой вещмешок. Ключи Кайрен Туам — и подлинный и подделку — временно убрал в сейф. С хранением этих важнейших для империи штуковин еще предстояло определиться. Таблички Панди, ту часть, которая осталась у меня, я оставил на столе, намереваясь, если будет время, немного поработать с ними. Хотя для меня содержание этих табличек ценности не представляло. Ведь перевод Свидетельств Лагура Бархума я почти закончил. Я уже представлял, о каких «острых пирамидах» на Шри-Ланке идет речь, понимал, где примерно находятся пещеры Конца и Начала и хотел сверить тексты моего перевода и то, что начертано на Табличках Панди. Быть может, почерпну какие-нибудь важные для себя детали.

Пока я был занят, моя чеширская кошечка устроилась в кресле перед терминалом и просматривала странички с новым стрелковым оружием. Элизабет — одна из немногих известных мне женщин, которым всерьез интересно оружейная