Мифы Даманского - Дмитрий Рябушкин

Наблюдавший за битвой старший лейтенант Бубе-нин и почти вся его пограничная застава (расположенная севернее Даманского) выехали к месту событий.

Насчет «почти» всей заставы здесь явный перехлест: по утверждению самого Бубенина, с ним на БТРе выехали 22 пограничника, то есть менее половины.

Двигаясь на бронетранспортере, Бубенин достиг правого фланга китайцев и вынудил их вести бой в разных направлениях. Он также достиг центра острова и центра засады, приготовленной китайцами для Стрельникова. Машина Бубенина была подбита, а сам он ранен и контужен. Бубенин пересел в другой БТР и руководил боем уже из него. Последовали новые схватки, в которых обе стороны понесли потери. Наконец, как заявляют русские, они выбили оставшихся 50—60 китайцев на их берег.

Последнее утверждение весьма интересно. Получается, что китайские потери составили как минимум 250 человек, если принимать во внимание только тех провокаторов, что были в засаде на острове. Однако, как вспоминает Бубенин, он вел огонь и по резервам, спешившим на Даманский с китайского берега. Значит, потери китайцев могли быть еше больше.

В советской прессе подобные цифры не приводились, хотя Робинсон и ссылается на русских. Возможно, здесь использовались какие-то иные источники информации.

Китайцы забрали с собой всех раненых, но оставили некоторое оружие и амуницию. Бой длился около двух часов, и русские испытывали такой недостаток в людях, что вынуждены были привлечь к доставке боеприпасов гражданских лиц.

Последнее утверждение относится, очевидно, к Авдеевым. Говоря о привлечении гражданских лиц, Робинсон использует английское слово «press», которое переводится как «вербовать насильно». Следует уточнить: никто Авдеевых к перевозке боеприпасов не привлекал и тем более не вербовал насильно: они сами проявили инициативу.

Некоторые российские авторы тоже обращают внимание на использование обычных деревенских саней в качестве транспортного средства для подвоза боеприпасов. При этом объясняют этот факт плохой подготовкой пограничников к конфликту.

Авторы подобных утверждений допускают ошибку, поскольку выбранный способ доставки боеприпасов и оружия как раз полностью соответствовал природно-климатическим условиям района боевых действий.

Хотя обе стороны объявили о своей победе, ни русские, ни китайцы не остались на острове после битвы, хотя советские солдаты периодически посещали его.

Неточность: советские пограничники не посещали Даманский периодически, а непрерывно патрулировали остров укрупненными нарядами. Так продолжалось до нового, гораздо более масштабного столкновения 15 марта.

События 2 марта 1969 г. нашли отражение не только в работе Т. Робинсона, но и в трудах других авторов и авторских коллективов. Наиболее заметным из них является многотомная «История Китая», созданная учеными Кембриджского университета [28]. Видимо, авторитет Томаса Робинсона в качестве главного западного специалиста по истории советско-китайского пограничного конфликта был общепризнан: именно ему доверили написать ту часть 15-го тома, в которой излагаются события на Даманском.

Важной частью исследования Т. Робинсона был поиск ответа на вопрос: кому и зачем потребовался вооруженный конфликт на границе? Одной из возможных причин столкновения, обсуждаемых Робинсоном, могла явиться «местная инициатива»:

Первая возможность состоит в том, что либо китайскому, либо советскому местному пограничному начальнику была предоставлена свобода действий. Постоянные приказы из Пекина или Москвы могли дать местным начальникам достаточно обширные права, а те могли инициировать военную акцию, если рост напряженности на границе казался ее оправданием. Если это так, то при изучении событий надо сосредоточиться на той цепочке, что соединяла политический центр и военных, а также на той политике, что стояла за отдаваемыми приказами, и на содержании самих приказов. Все это будет важнее вопроса о правах на владение островом Даман-ским...

Из одного из источников мы знаем, что советские пограничные начальники имели большую свободу действий на тот случай, когда у них не будет времени для связи с Москвой для получения инструкций. В подобной ситуации они могли бы превысить свои полномочия, но это право компенсировалось их ответственностью перед центром за все действия...

Далее Робинсон отмечает, что пограничные части СССР являлись подразделением КГБ и потому их начальники были не обязаны докладывать о событиях на границе командованию местных армейских частей. Он также выражает некоторое удивление тем, как же одним лишь пограничникам удалось одержать победу над более чем 300 нарушителями. Последнее обстоятельство и в самом деле удивительно, но факт остается фактом: небольшим и разрозненным группам Бубенина, Каныгина и Бабанского действительно удалось победить гораздо более многочисленного противника.

Возможно, что китайские пограничные начальники имели подобные же права и обязанности, но административная ситуация в Китае менее ясна. Не исключено, что пограничные войска были дополнены частями Народно-освободительной армии и Хэйлунцзянского производственно-строительного корпуса.

Обе стороны конфликта утверждают, что ранее в непосредственной близости от острова Даманского имели место инциденты. Если один или оба местных пограничных начальника решили, что пока они не начнут действовать, их патрульные и другие операции будут серьезно ослаблены угрозой безопасности их людям на вверенном участке, то они могли почувствовать необходимость положить предел этому в географическом или психологическом отношении...

Другая возможность состоит в том, что случайность сыграла большую роль, чем мы предполагали, доверяя советским и китайским источникам...

Так можно ли объяснить столкновение 2 марта инициативой местных начальников или даже случайностью? Едва ли.

Дело в том, что порядки в СССР и Китае были довольно строгие, и потому «каждый сверчок знал свой шесток». Трудно представить, чтобы кто-то из представителей местной власти был готов взять такую ответственность на себя. Вся история Советского Союза и КНР научила граждан этих стран одной простой истине: в любой ситуации лучше не высовываться и не подставляться. А что до случайности, то подробности боя 2 марта начисто ее отвергают (чуть далее по тексту своего исследования Робинсон тоже отвергает это предположение).

Отдав должное «местной инициативе» и «случайности», Робинсон переходит к внутренней политике руководителей Китая:

Возможно, китайское руководство организовало инцидент 2 марта как средство, призванное отвлечь внимание от тех осложнений, что явились результатом «культурной революции». В таком случае оно планировало использовать возникший страх перед войной в качестве побудительной причины для проведения преобразований, встречавших народное сопротивление. К таким преобразованиям... относились: постоянное перемещение нескольких десятков миллионов городских жителей в сельские районы; реформа системы медицинского обслуживания (кампания «босоногих докторов»), которая хотя и распространяла элементарную медицинскую помощь на самые нижние уровни, но все же разрушала медицинскую систему, понижала стандарты врачебной помощи и препятствовала контролю за болезнями; реформа системы образования, состоявшая в том, что заботы по финансированию и обеспечению основного образования (где раньше помогало государство) перекладывались на производственные коллективы; милитаризация промышленности и образования... Кроме того, военные сначала доминировали, а потом стали распускать «массовые организации» наподобие «красногвардейцев» и их союзников...

Говоря далее о засилии армейских командиров, Робинсон так представляет надежды многих китайских руководителей: в случае проблем на границе военные отправятся заниматься своим непосредственным делом и перестанут вмешиваться в вопросы гражданской администрации. Что же касается Мао и его окружения, то они видели все угрозы курсу «культурной революции» и в поисках выхода могли решиться на внезапное и никем не ожидаемое действие. Этим действием было нападение на советских пограничников, а результатом — военная истерия. Таким способом Мао Цзэдун надеялся решить двуединую задачу: преодолеть народное сопротивление и получить у делегатов грядущего съезда КПК карт-бланш на проведение им своей политики. Но понимал ли Мао рискованность своей затеи? Т. Робинсон отвечает так:

Тот контраргумент, что Советы обладали превосходящими силами вдоль границы и потому подавят китай-

ское нападение, вероятно, встретил возражения: во-первых, коммунистическое движение в Китае уже сталкивалось с подобными ситуациями и выигрывало; во-вторых, Советский Союз — это «бумажный тигр»...; в-третьих, такие инциденты могут быть только полезны для Китая, поскольку на «негативном примере» раскрывают природу советского «социал-империализма».