Английский язык с Конан Дойлем. Этюд в багровых тонах (ASCII-IPA) - Arthur Conan Doyle

"I have had so much to do inside the house," the detective said evasively. "My colleague, Mr. Lestrade, is here. I had relied upon him to look after this."

Holmes glanced at me and raised his eyebrows sardonically (Холмс глянул на меня и саркастически поднял брови; sardonically — сардонически, язвительно). "With two such men as yourself and Lestrade upon the ground (с двумя такими, как вы и Лестрейд, в деле; ground — местность), there will not be much for a third party to find out (вряд ли кто-то третий сумеет найти что-либо новое; third party — третье лицо, третья сторона)," he said.

Gregson rubbed his hands in a self-satisfied way (Грегсон самодовольно потер руки). "I think we have done all that can be done (я думаю, мы сделали все, что можно было сделать)," he answered; "it's a queer case though, and I knew your taste for such things (но все же это странный случай, а я знаю ваше пристрастие к такому; taste — вкус)."

"You did not come here in a cab (вы прибыли сюда не кебом)?" asked Sherlock Holmes.

"No, sir (нет, сэр)."

"Nor Lestrade (и Лестрейд тоже)?"

"No, sir (нет, сэр)."

raise [reIz], eyebrow ['aIbrau], queer [[email protected]]

Holmes glanced at me and raised his eyebrows sardonically. "With two such men as yourself and Lestrade upon the ground, there will not be much for a third party to find out," he said.

Gregson rubbed his hands in a self-satisfied way. "I think we have done all that can be done," he answered; "it's a queer case though, and I knew your taste for such things."

"You did not come here in a cab?" asked Sherlock Holmes.

"No, sir."

"Nor Lestrade?"

"No, sir."

"Then let us go and look at the room (тогда давайте пойдем глянем на комнату)." With which inconsequent remark he strode on into the house (и так неожиданно сменив тему разговора: «с этим непоследовательным замечанием», он проследовал в дом; to stride — шагать большими шагами), followed by Gregson, whose features expressed his astonishment (с Грегсоном по пятам, на лице которого явно читалось удивление; to express — выражать; высказывать).

A short passage, bare planked and dusty, led to the kitchen and offices (короткий коридор, пыльный и обшитый голыми досками, вел на кухню и к подсобным помещениям; passage — коридор, холл, передняя; plank — толстая и широкая гладко оструганная доска, планка; to plank — настилать; обшивать досками; обделывать доской; offices — подсобные помещения). Two doors opened out of it to the left and to the right (слева и справа было по двери: «две двери открывались из него налево и направо»). One of these had obviously been closed for many weeks (одна из них явно не открывалась неделями: «была закрыта многие недели»). The other belonged to the dining-room (другая вела в столовую: «принадлежала столовой»), which was the apartment in which the mysterious affair had occurred (и в ней-то и произошел загадочный случай; apartment — комната). Holmes walked in (Холмс вошел туда), and I followed him with that subdued feeling at my heart (и я последовал за ним с этим чувством подавленности в сердце; subdued — подавленный, угнетенный) which the presence of death inspires (которое обычно вызывает присутствие смерти; to inspire — внушать, вселять).

It was a large square room (комната была большая и квадратная), looking all the larger from the absence of all furniture (и выглядела еще больше из-за отсутствия какой бы то ни было мебели). A vulgar flaring paper adorned the walls (на стенах были вульгарные, кричащие обои; flaring — безвкусный, кричащий; to adorn — украшать), but it was blotched in places with mildew (но местами они были тронуты плесенью; to blotch — покрывать пятнами), and here and there great strips had become detached and hung down (тут и там большие куски обоев отстали и повисли; strip — полоса), exposing the yellow plaster beneath (обнажив желтую штукатурку под ними; to expose — делать видимым, обнажать). Opposite the door was a showy fireplace (напротив двери был вычурный камин; showy — яркий; бросающийся в глаза; эффектный), surmounted by a mantelpiece of imitation white marble (а над ним — каминная полка под белый мрамор; to surmount — увенчивать; imitation — имитация). On one corner of this was stuck the stump of a red wax candle (на одном ее углу был прилеплен огарок свечи красного воска; to stick — втыкать; приклеивать; stump — обрубок). The solitary window was so dirty (единственное окно было таким грязным) that the light was hazy and uncertain (что свет был зыбким и неуверенным), giving a dull grey tinge to everything (придавая всему мутный серый налет), which was intensified by the thick layer of dust which coated the whole apartment (этот эффект еще усиливался толстым слоем пыли повсюду в квартире; to coat — покрывать слоем).

passage ['p&sIdZ], occur [@'[email protected]:], square [[email protected]], mildew ['mIldju:]

"Then let us go and look at the room." With which inconsequent remark he strode on into the house, followed by Gregson, whose features expressed his astonishment.

A short passage, bare planked and dusty, led to the kitchen and offices. Two doors opened out of it to the left and to the right. One of these had obviously been closed for many weeks. The other belonged to the dining-room, which was the apartment in which the mysterious affair had occurred. Holmes walked in, and I followed him with that subdued feeling at my heart which the presence of death inspires.

It was a large square room, looking all the larger from the absence of all furniture. A vulgar flaring paper adorned the walls, but it was blotched in places with mildew, and here and there great strips had become detached and hung down, exposing the yellow plaster beneath. Opposite the door was a showy fireplace, surmounted by a mantelpiece of imitation white marble. On one corner of this was stuck the stump of a red wax candle. The solitary window was so dirty that the light was hazy and uncertain, giving a dull grey tinge to everything, which was intensified by the thick layer of dust which coated the whole apartment.

All these details I observed afterwards (все эти детали я заметил потом; to observe — замечать, обращать внимание). At present my attention was centred upon the single grim motionless figure (в настоящее время все мое внимание было сконцентрировано на единственном мрачном неподвижном теле; figure — фигура человека; внешние очертания, форма тела) which lay stretched upon the boards (лежавшем, вытянувшись на полу; to lie — лежать; board — доска; планка), with vacant sightless eyes staring up at the discoloured ceiling (с пустым взором незрячих глаз, обращенных на выцветший потолок; to stare — пристально глядеть). It was that of a man about forty-three or forty-four years of age (это был человек: «это /тело/ было человека» лет сорока трех или сорока четырех), middle-sized (среднего роста; size — размер; габариты), broad shouldered (широкоплечий), with crisp curling black hair (с жесткими вьющимися черными волосами; crisp — жесткий, твердый), and a short stubbly beard (и короткой щетинистой бородкой; stubbly — щетинистый, колючий; stubble — стерня, жнивье /невспаханное поле с остатками соломы на корню/; коротко остриженные волосы; щетина). He was dressed in a heavy broadcloth frock coat and waistcoat (на нем были сюртук и жилетка плотного черного сукна; to dress — одевать; heavy — грубый, толстый; broadcloth — ткань черного цвета типа тонкого сукна; frock coat — сюртук; frock — платье; ряса), with light-coloured trousers (светлые брюки), and immaculate collar and cuffs (его воротничок и манжеты были безупречны; immaculate — безукоризненно чистый, опрятный: «незапятнанный»). A top hat, well brushed and trim (цилиндр, хорошо вычищенный и опрятный; trim — аккуратный, опрятный, приведенный в порядок), was placed upon the floor beside him (лежал на полу рядом с ним; to place — помещать). His hands were clenched and his arms thrown abroad (руки были раскинуты и пальцы сжаты; to clench — сжимать; to throw — бросать, кидать), while his lower limbs were interlocked (а ноги сплетены; lower limb — нижняя конечность) as though his death struggle had been a grievous one (словно смерть настигла его в отчаянной схватке: «словно смертельная борьба была тяжкой»; grievous — тяжкий, мучительный; to grieve — огорчать, глубоко опечаливать). On his rigid face there stood an expression of horror (на его неподвижном лице застыло выражение ужаса; rigid — жесткий, негнущийся; неподвижный; to stand), and as it seemed to me, of hatred (и, как показалось мне, ненависти), such as I have never seen upon human features (такой, какой я никогда ни у кого не видел: «не видел на человеческих чертах»). This malignant and terrible contortion (эта злобная и ужасная гримаса; contortion — искривление; деформация), combined with the low forehead (в сочетании с низким лбом), blunt nose (приплюснутым носом), and prognathous jaw gave the dead man a singularly simious and ape-like appearance (и выступающей челюстью придавали мертвецу до странности обезьяноподобный вид; singularly — особенно, необычно; simious = simian — обезьяний, обезьяноподобный; ape — человекообразная обезьяна), which was increased by his writhing, unnatural posture (что еще усиливалось его скрюченной, неестественной позой; to writhe — скручивать; корчиться от боли). I have seen death in many forms (я повидал смерть во многих обличьях), but never has it appeared to me in a more fearsome aspect than in that dark grimy apartment (но никогда она не являлась мне в более устрашающем виде, чем в этой темной, запущенной квартире; grimy — запачканный, покрытый сажей; чумазый; грязный; grime — глубоко въевшаяся грязь, сажа), which looked out upon one of the main arteries of suburban London (выходившей окнами на одну из основных артерий пригородного Лондона; to look out — выходить, быть обращенным на).

figure ['[email protected]], ceiling ['si:lIN], grievous ['gri:[email protected]], malignant [[email protected]'[email protected]], forehead ['fOrId]

All these details I observed afterwards. At present my attention was centred upon the single grim motionless figure which lay stretched upon the boards, with vacant sightless eyes staring up at the discoloured ceiling. It was that of a man about forty-three or forty-four years of age, middle-sized, broad shouldered, with crisp curling black hair, and a short stubbly beard. He was dressed in a heavy broadcloth frock coat and waistcoat, with light-coloured trousers, and immaculate collar and cuffs. A top hat, well brushed and trim, was placed upon the floor beside him. His hands were clenched and his arms thrown abroad, while his lower limbs were interlocked as though his death struggle had been a grievous one. On his rigid face there stood an expression of horror, and as it seemed to me, of hatred, such as I have never seen upon human features. This malignant and terrible contortion, combined with the low forehead, blunt nose, and prognathous jaw gave the dead man a singularly simious and ape-like appearance, which was increased by his writhing, unnatural posture. I have seen death in many forms, but never has it appeared to me in a more fearsome aspect than in that dark grimy apartment, which looked out upon one of the main arteries of suburban London.