До нескорого, она же (СИ) - Зарецкая Анастасия
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Янтарная, — отозвалась она сквозь смех. — Тетя Заболоцкой, сестра ее мамаши — ты слышал историю мамаши Заболоцкой? Ой, Всевышняя!..
— Твоя тетя? — переспросил у меня Яр.
— Моя тетя, — я помотала головой. — О Всевышняя…
— У вас странная религия, — отозвался он не в тему.
— Магия — наша религия, — заметила я. — А Янтарная — моя тетя. У меня никогда не было другой тети. Но не может же Влад ошибаться! Или может?
Я все ещё не могла понять, верю в происходящее или нет.
Впрочем, за последние сутки со мной столько всего приключилось, что наличие ещё одной тети не кажется таким уж открытием.
— Может, конечно, — согласился Ярослав.
— Не может, — не согласилась Вика. И призналась: — А Влад тебя, белый, услышал. И обиделся. Я слышала: он обиделся. А если он обиделся, значит, на это был повод. Ты встречался с Владом раньше и успел его обидеть?
— Да нет, — отозвалась я, падая рядом с Викой. Силы покинули и меня. Что было грустно, но вполне справедливо. Только что мы (и Влад) расстались с частицами души, чтобы поговорить друг с другом. Но ничего не прояснили, а только получили ещё больше пищи для размышлений. Чтобы уж наверняка не уснуть. Хотя Влад сказал, что данные про янтарь должны как-то помочь в нашем поиске… Так может, все было не так уж бесполезно?.. Впрочем, я отвлекаюсь. — Да нет, — повторила скорее для себя. — Влад думает, что Ярослав требует слишком большого моего внимания и, наверное, его это огорчает.
— Влад до глубины черной души оскорблен, что ты возишься с белым, — уточнила Вика.
— Сделаем вид, что я до глубины белой души оскорблен, что Яна водится с черным, так что все справедливо, — заметил Ярослав. — Поэтому пусть ваш Влад обижается, сколько, собственно, его черная душа в себя вместит.
— А потом говорит, что я злая, — заметила я.
Ярослав помотал головой:
— Нет, ты не злая. Ты, напротив, слишком мягкосердечная.
И лег рядом.
Моя тетя. Янтарная. Сестра моей матери. Почему именно янтарь? Чем мою возможную тетю так привлек этот камень? Или даже так: почему именно я? Почему все неприятности, что происходят с окружающими, косвенно или прямо лежат виной на мне? То, понимаете ли, моя нечисть решила навести порядок в деревне. То моя тетя, о которой я узнала спустя семнадцать лет жизни, вдруг вспомнила обо мне.
Вспомнила в самом деле.
Если это она приказала Вике активировать портал, значит, я зачем-то была ей нужна.
— Заболоцкая, — позвала меня Вика. — А ты не догадываешься, зачем вдруг понадобилась своей исчезнувшей тетке?
Мысли наши головы занимали идентичные.
И это не потому, что мы обе были настолько гениальны — похожа была природа, из которой мы созданы, и именно она вела нас в одном и том же направлении.
— Понятия не имею, — отозвалась я. — Только если для ритуала. Какого-нибудь очень кровавого.
— А, девственную кровь одолжить хотела? Тогда она позвала бы кого-нибудь немагического. Только если кровь ей нужна была заряженная магией — и родственная. Слушай, Ян, мэй би, и правда для ритуала… — Она несколько мгновений молчала, а потом вдруг воскликнула: — А я-то, дурочка!.. Ведь эта твоя тетка все рассчитала. Она знала, что ты будешь на шабаше другой твоей тетушки. И даже что ты, как воробышек-социофобушек, пойдешь гулять по этому парку. Она хорошо тебя знает — может, не такая уж она и исчезнувшая?.. И я согласилась активировать какой-то неизвестный портал… Почему?
— Была пьяна, — подсказала я.
— Вином? — уточнила Вика. — Разве от вина будешь пьян? А на шабашах ничего покрепче не наливают, что, к слову, часто меня раздражает…
— Любовью, — заметил Яр. — Своей, безмерной, к вашему Владу.
— Любовью… — повторила Вика задумчиво. И спросила вдруг: — Что это вообще такое — любовь?..
Я не знала: могла лишь предполагать, да и то, молча. Что такое любовь, если семнадцать лет назад ушла из семьи дочь, сестра, тетя, в конце концов? Что такое любовь, если за это время она ни разу не дала о себе знать — не только мне, но и даже, скорее всего, собственным родителям?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Что такое любовь, если я сама поступила точно так же?
Или не совсем сама. Одиннадцатилетнюю Яну поставили перед фактом: больше с бабушкой и дедушкой ты не общаешься. И она приняла этот факт, хотя любила и бабушку, и дедушку. Или только делала вид, что любила? Получается, так?
Что такое любовь, если ты тратишь душу — жизнь — на ту, кто целует тебя не чтобы выразить чувства, а чтобы сбежать к другому? Или на задание. Тем более если на задание — какая это любовь, если ты не можешь открыться перед родным человеком и смело во всем признаться?..
Я повернула голову в сторону Яра.
Он лежал совсем рядом и смотрел мне в глаза.
— Что скажешь? — спросила я, не прерывая зрительного контакта. — Ты ведь успел подумать и об этом. Что для тебя любовь?
— Доверие, — ответил он, резонируя с моими собственными мыслями. — Понимание. Близость… Душевная, наверное, пусть и не мне о такой говорить. Ощущение, что ты не один. Чьи-то глаза.
— И губы, — подсказала Вика.
— И губы, возможно, тоже, — согласился Яр. — А для тебя? — поинтересовался он, зачем-то скользнув взглядом по моим губам.
— А для меня любви нет, — отозвалась я. — Не предусмотрено.
Разговор приносил мне дискомфорт, и я поднялась с пола, чтобы если не прекратить его в целом, то выйти из него самой.
— И что ты собираешься делать? — спросила Вика.
— Гулять… Если мы больше ничего не сможем сделать, так зачем тратить время впустую, на разговоры и терзания? — я хмыкнула. — Не переживайте, я не заблужусь. Я хорошо ориентируюсь на местности.
— Ты нам не доверяешь, — заметил Ярослав спокойно.
— Может быть, — я повела плечом. — Но если точнее: я не доверяю никому. Даже самой себе. Всем удачи!
Я махнула рукой и скрылась за дверью.
Далеко не ушла: как только дверь захлопнулась, прислонилась к стене и ещё пару минут пыталась прийти в себя.
За мной никто не пошел.
Они, наверное, понимали.
Моя любовь — это одиночество.
И кровь моя холодна.
***
С каждым пройденным шагом мне все больше нравилось то место, где мы очутились.
Мне нравился узор на арках, шершавость стен, и даже мерцание янтаря очень скоро стало казаться загадочным, манящим… А когда я добралась до первого этажа и, гуляя по нему, наткнулась на нечто вроде бальной залы, то и вовсе замерла в восхищении.
Потолок в зале был высокий, пол — мраморно-черный с рыжеватыми прожилками. Янтарные стены отражали мельчайший солнечный луч, и оттого зала казалась сияющей и бескрайней. На потолке висела многоярусная люстра, только вместо свечей в нее были вдеты лампочки.
Это было слишком красиво.
Я кружилась, как пятилетняя девчонка, и не могла остановиться. Зажигала на ладонях искры души и наблюдала на стенах их блики.
Я была одна, и мне это нравилось.
Никто не смотрел на меня со стороны, никто не высмеивал. Я сама над собой смеялась, и зала эхом смеялась в ответ. А когда силы закончились, я упала в центр остроконечной звезды, выложенной янтарем, и задумалась над тем, что здесь хорошо проводить ритуалы. Пусто и тихо.
Самое то для ведьмы-одиночки.
Наверное, с моей новой тетей у нас все же есть нечто общее.
Но если она достигла идеала, осталась одна, совсем одна, то у меня пока что есть те, за кого я должна нести ответственность, те, кто оказался здесь из-за меня. И, как бы мне не хотелось тут остаться, нужно было возвращаться.
Сколько я отсутствовала? Десять минут? Три часа? Разряженный телефон лежал в сумке, и за временем я не следила. Если за окном светло, значит, день. Если темно — ночь. Единственные ориентиры, которыми я пользовалась.
Наверное, это тоже здорово: ни от чего не зависеть.
И ни от кого.
Но я зависела.
Спутники нашлись на кухне.
И они меня ждали. Или нет. Не огорчились моему появлению, но и безмерной радости не выразили. Ярослав чуть улыбнулся. Вика, поморщившись, кивнула. Уравновесили друг друга. Идеальная пара. И что Вика так прицепилась к Владу?..