Агрессия: хроники Третьей Мировой войны - Алексей Колентьев

- Товарищ старшина, первое отделение занимается по уставу согласно распорядка, больных и раненых нет. Готовы к выводу на позиции по сигналу «костёр». Второе отделение вышло в поиск два часа назад. Командир первого отделения – старший сержант Улюкаев!

Старшина только отмахнулся, быстро передал меня сержанту с рук на руки и вышел. Улюкаев оценивающе осмотрел с ног до головы, зацепившись взглядом за «раскладушку» удивлённо двинул бровями:

- Про тебя я уже в курсе, у нас всё по уставу, но без формализма. Меня зовут Иван, там у стола Эдик, Роман, Паша, Андрей… был ещё Руслан… но теперь ты за него. Как зовут-то, дядя?

Пока следовало держаться без панибратства. Однако дичиться тоже не стоит, поэтому я сдержанно ответил:

- Рядовой Варламов Антон.

Сержант понимающе усмехнулся и показав мне одну из свободных коек нижнего яруса у левой стены сказал:

- Понял, не осуждаю. Стар ты для рядового, разжаловали?

- Никак нет, товарищ старший сержант. Я из беженцев, был в окружении, потом ранение, госпиталь, теперь вот к вам.

- Ясно. Кем был до войны, почему тебя в разведку приписали, старик? У нас кого попало не держат. Я полгода на срочной в разведбате сто тридцатой МСД отслужить успел. Эдик у нас из моряков-балтийцев, тёртый парень. Паша в сапёрах ещё дембель не отгулял как жоржи на нас полезли. Остальные тоже пацаны грамотные, бывалые, а вот ты-то кто?

Разговор сворачивал в тему, продолжением которой обычно идут фокусы с рукопашкой, метанием ножа и виртуозным владением каким-либо видом оружия. Ни к одной из перечисленных забав после дорожной заварухи душа не лежала. Да и стоит ли открывать душу тем, кто завтра вполне может закончить закатанным к изголовью матрасом? Поэтому сделав и без того непроницаемое лицо ещё более «кирпичным», я слегка пожал плечами:

- Мне приказали, я пошёл. До войны работал в охране, возил всякую всячину от золота до унитазов. Срочную служил в пехоте, был командиром отделения. Звание при увольнении в запас – старший сержант. Стреляю неплохо, немного знаю минно-взрывное дело, свободно говорю по-английски. Может поэтому и приписали к вам. А вообще, канцелярии виднее, я особо не просился в разведку.

Улюкаев недоверчиво хмыкнув, показал мне на верхнюю пустую шконку у левой стены барака.

- Ну-ну. Располагайся, даю пять минут на обустройство, потом подойдёшь, перепишем номера твоего трофейного «динозавра». Заодно получишь «звёздочку» и робу маскировочную. С такткомплексом разобраться помогу, а робу сам подгоняй. Размеров твоих теперь нету, есть только взросляк, не взыщи…

Знаменитая «звёздочка» или боевой тактический комплекс связи «Звезда-3МП», мне достался уже не новый, судя по записям в журнале я уже шестой его владелец. Он представлял собой устройство ввода данных в бронированном стальном корпусе с несколькими рядами кнопок и монохромным дисплеем. В одном месте была заметная вмятина, даже думать не хотелось от чего она. Также прилагалась коротковолновая радиостанция со встроенным шифратором частот, автоматный коллиматорный прицел и лазерный целеуказатель сопрягаемые с устройством ввода беспроводным соединением. Согласно потрёпанной инструкции, для подсветки цели нужно навести прицел на неё или приблизительное место где замечен противник. Если цель видна ясно, прибор распознает её сам и передаст данные командиру, а оттуда в штаб или приданным подразделениям поддержки. Если же цель не видна, то дальномер передаст координаты, а код цели нужно вводить вручную. Кодовая таблица включала в себя страничку текста, названия были предельно просты, я запомнил их практически сразу. Прицел оказался простым, типа «красная точка», без баллистических меток – навёл и стреляй. Весь обвес отлично встал на «калаш», а гарнитуру с наушником и ларингофоном удалось пристроить в карманы «горки» и надёжно там закрепить. Кстати «горка» тоже попалась ощутимо ношенная, но чистая, что радовало. Выпростав из рюкзака прихваченные на одном полустанке обтрёпанные камуфляжные куртку и штаны, я принялся распускать их на ветошь. Разведчики с любопытством наблюдали за тем, как я соорудил накладки на берцы, автомат и вырезал из спинного лоскута куртки маску на лицо. Спустя час, когда с поста наблюдения вернулось ещё два бойца – Игорь и Андрей прозванный Длинным. Что разведчики сидели на фишке, было видно сразу: лохматые накидки, но фабричные, не самопал, скатанные коврики-подстилки у пояса, а старший бережно несёт обёрнутую маскировочными чехлами рогатку стереотрубы. Ничего за семьдесят лет не изменилось, спутники и роботы не заменят зоркости глаз обычного человека в окопе. Когда ребята вошли, я уже закончил подгонять снарягу. Нацепив получившийся костюм, присел, попрыгал на месте. прошёлся туда-сюда под восторженный ропот разведчиков и неспеша стал разоблачаться. Улюкаев подошёл в тот момент, когда я уже заканчивал укладку «горки» в плотный тюк, чтобы если что можно было одеть его очень быстро. Сержант смотрел со знакомой мне смесью недоверия и интереса, к которым я привык по общению среди «туристов». Без лишних предисловий он спросил:

- А этому, тоже в охране научился? Ты имей ввиду, Варламов – имущество казённое портить не дам.

Ответил я практически не кривя душой, однако пояснять ничего особо снова не стал, не люблю пустых разговоров.

- Не будет никакой порчи, все накладки можно за десять минут спороть. Ну а что касается вопроса, тут всё просто. В армии научился, когда на контракте был. Маскировка вещь нужная, вон бойцы-то на передке тоже не в бушлатах сидели.

- Накидки эти по очереди носим, две всего на отделение выдали. Ладно у тебя это получилось, Варламов. Давно «контрабасил»?

-Давно… лет десять назад. А про накидки, это поправимо, лишь бы ветошь подходящая нашлась. Если нужно, могу научить, товарищ старший сержант…

Однако подход оказался не верным: неожиданно, Улюкаев воспринял моё предложение как некий утончённый подкол и жёстко оборвав разговор приказал заниматься изучением матчасти. Остальные разведчики приняли сторону командира, хотя потом исподволь поглядывали в мою сторону с любопытством. Обижаться на такой поворот событий смысла не было, тем более, что пошивом собственного балахона сержант не запретил. Следующие двое суток. Прошли довольно быстро, всё моё время заняло изучение принципов работы новой снаряги. Со скрипом, удалось наладить общение с остальными бойцами, а с будущим старшим разведчиком моей «тройки», даже появился некий намёк на взаимопонимание. Это был высокий, нескладного вида молодой парень с угрюмой, удлиненной физиономией. Звали его Эдик Аникеев, тот самый моряк-балтиец. Он здорово помог разобраться с использованием «звёздочки» и втихаря пошил себе такоё же лохматый костюм как у меня. В процессе, удалось немного узнать о том, как моряк попал к нам. Оказалось, что война застала его в увольнении, парень гулял по Питеру в компании сослуживцев как раз в тот самый момент, когда начался ракетный налёт на базы Балтфлота. Им удалось пересидеть обстрел и последующие пару дней в подвале какого-то дома. Их, оголодавших и оглохших от непрестанной канонады нашёл военный смешанный патруль. Их эсминец получил серьёзные повреждения и затонул. Командование сформировало три полка морской пехоты из числа офицеров и матросов с потопленных кораблей. Эдик освоил ручной пулемёт и вскоре попал в разведывательно-диверсионный батальон капитана второго ранга Мельникова. Месяц Аникеев с товарищами ходил в рейды по американским тылам, где и заслужил свой позывной – Угрюмый. Дело в том, что из-за контузии Эдик стал заикаться, а чтобы последствия не были так очевидны, перестал длинно говорить, в коротких, рубленных фразах дефект почти не был заметен. Мы сразу же договорились, что зовём друг друга по прозвищам. Чтобы в бою не путаться и не отвлекаться на уставные условности. Узнав, откуда взялся мой позывной, Аникеев только понимающе кивнул, тактично не став расспрашивать подробнее. В ответ на откровенность, он рассказал об особенностях войны в блокадном Питере, правда, совсем немного. Против них с самого начала стояли ударные части группы «Северо-запад», только на треть состоящие собственно из американских подразделений. Основную ударную силу составили финские, норвежские и прибалтийские части. Последние, занимались только санацией, в боях на передовой не участвовали. Лучше всех воевал норвежский армейский спецназ «Херен Ягеркоммандо» [14]. Угрюмый мельком упомянул, что норвеги воевали предельно жёстко, если не сказать жестоко. С трудом мне удалось разговорить парня. Сидя напротив меня, Угрюмый подшивал изнанку своей «горки» и тихо рассказывал:

- … Мы тогда из города партию беженцев перевозили. Есть там местечко такое – Тосно. Служба тыла выделила два десятка трофейных грузовиков, а с фронта сняли два неполных взвода пехоты и придали взвод танков для сопровождения. Ну, сформировали колонну, да пошли. По ночному времени не останавливались, я с ребятами лазил вперёд, по флангам шарил, вроде чисто шли. На третьи сутки, наскочили на непонятный джип, при нём человека три-четыре. Шмальнули они в головной танк противотанковой ракетой, тот не загорелся, но встал, гусянку сбили. А эти шустрые тут же завязали бой но мы их выдавили в лесополосу. Фланг левый развернули на всякий случай, так и шли где-то с полчаса. Те снова налетели…