Крест командора - Александр Кердан

По каким только надобностям ему не пишут! Тут и сношения с гоф-комиссарами – главными поставщиками двора, и указы о назначениях на придворные должности, и дипломатическая почта, прежде всего из родной Курляндии – от русского уполномоченного князя Черкасского, а уж после – от остальных резидентов: из Берлина от графа Ягужинского, с Украины от генерал-лейтенанта князя Шаховского… А сколько служебных донесений из Адмиралтейства, из Военной коллегии, из Соляной конторы, от губернаторов Салтыкова, Чернышева, Волынского. В отдельной стопке письма от начальника Тайной канцелярии Андрея Ивановича Ушакова – короткие и деловые, без витиеватых уверений в преданности. Это вполне объяснимо: Ушаков – старый служака, пользуется особым доверием императрицы, имеет прямой доступ в её покои.

А вот послания другого рода – прошения из разных углов империи: от бывшего сослуживца по Митавскому двору камер-юнкера Брылкина – с просьбой оплатить его долги и разрешить жениться; от княгини Прасковьи Голицыной – с жалобой на свойственника князя Василия, взявшего у нее алмазный складень и до сих пор не вернувшего; от совершенно незнакомых: армейского капитана Потапова и бургомистра Выборга, просивших уплатить жалованье за прошлые годы…

Всё это может подождать! Бирон отыскал и придвинул к себе выделенные в особую стопку письма тех, кто поставлял ко двору лошадей.

Начальник его личной канцелярии хорошо знает главное пристрастие своего господина. У Бирона в конюшне стоят семьдесят лучших лошадей, привезённых из разных стран, и эта коллекция должна ежемесячно пополняться. Ежедневно особые служители ведут переписку с торговыми агентами. Важнейшие из писем представляют патрону.

Бирон прочитал донесение берейтора Фиринга о приобретении пары немецких жеребцов. Наложил резолюцию на прошение о посылке Соломона Гиндрика в Митаву за гишпанскими рысаками. Задержался взглядом на письме обер-секретаря Сената Ивана Кириллова, извещавшего о посылке верных людей за лошадьми киргиз-кайсацкой породы к казахскому хану Абдульхаиру. Бирон вспомнил, что обещал обер-секретарю представить императрице его проект освоения Дальнего Востока.

С Кирилловым у Бирона сложились доверительные отношения. Иван Кириллович – старый и опытный служитель, замеченный ещё Петром Великим, сразу признал в Бироне натуру неординарную и в первые же дни его пребывания в России явился к нему на прием, постарался понравиться, оказаться полезным. Таковым он и оказался. Бирону льстило, что обер-секретарь первым информирует его обо всём, что происходит в Сенате, советуется по разным вопросам. В свою очередь, войдя в силу, Бирон не упускал случая помочь ловкому и энергичному чиновнику. Но, как говорится, одно дело, когда тебя просят ускорить высочайший указ о назначении какого-то генерала, о взимании налогов с купечества и мещан, и совсем иное – убедить Её Величество в необходимости новой затратной экспедиции, польза от коей вовсе не очевидна…

Порывшись в бумагах, Бирон нашёл этот кирилловский проект и приложенный к нему перевод, сделанный нарочно для него. Медленно, вникая в суть, прочёл рассуждения Кириллова: «…ждать же пользы той надлежит, что Россия в восточную сторону в соседи свои владением к Калифорнии и Мексике достигнет, где хотя богатых металлов, какие имеют гишпанцы, вскоре не получим, однако ж со временем и готовое без войны ласкою доставать сможем, хотя ведаю, что гишпанцам сие любо не будет… И хотя нигде на такой обширности Бог не откроет того, чем японцы богаты, точию не отринут оне здешнего торгу, ибо лучше им из первых рук надобные товары покупать, нежели у китайцов перекупныя дороже доставать… К размножению же сей новой восточной коммерции Россия особливо от Бога одарена, что через всю Сибирь натуральные каналы, то есть реки великия прилегли, по которым суда с товарами способно ходить могут…»

Бирон нахмурился.

Где Калифорния, Мексика и Япон расположены, что такое пролив Аниан и на кой ляд они короне российской сдались – он из прочитанного не уяснил. Да и к чему ему это? Для всяких мудреных изысканий Академия наук в столице имеется и служители, наподобие Кириллова. Однако практическим умом немецкого помещика Бирон хорошо понимал: всякая вотчина должна иметь свои границы. Если не поставишь веху ты, захватит землю и назовет её своею твой сосед. А этого допускать нельзя уже по той причине, что такой вотчиной его покровительницы оказалась Россия – хозяйство большое и богатое. И эту вотчину надо огородить и развивать, хотя бы для собственного блага. Отец учил его, что хозяйство, которое не развивается, приходит в упадок. Потому для развития его коммерция – дело первостепенное…

«А может, в тех неведомых краях есть и скакуны неведомых пород?» – подумал он о приятном и, отправляясь на обед к императрице, положил в красную сафьяновую папку проект высочайшего указа, подготовленный Кирилловым.

Помня утреннюю сцену, Бирон не забыл переодеться. Он выбрал из своего огромного гардероба розовый, шитый золотом, камзол и панталоны из серебряной парчи.

Анна Иоанновна и Бенигна были уже в столовой. Императрица была уже в другом платье – бирюзово-голубом, обильно украшенном перлами и кружевами. Глубокое декольте подчеркивало её пышные формы, а ярко-голубая лента ордена Святого равноапостольного Андрея Первозванного удачно контрастировала с цветом её смуглой кожи и смоляных волос, уложенных высокой короной.

– Прошу простить меня, Ваше Императорское Величество, я, кажется, опоздал… – нарочито официально произнес Бирон, склоняясь в элегантном полупоклоне.

Императрица оглядела его ласково, улыбнулась, давая понять, что на этот раз он не ошибся: надел костюм, который ей по нраву.

– Полноте дуться, граф, прошу к столу, мы с милой Бенигной уже заждались вас, – примирительно произнесла она, давая знак обер-гофмаршалу подавать кушанья.

Первая половина обеда протекала в чинном молчании. Но после третьей смены блюд Бирон разговорился. Прихлебывая из резного бокала любимое им и императрицей токайское и смакуя нежную буженину, он сообщил:

– Для вящего удовольствия Вашего Величества я распорядился нынче вечером призвать во дворец академика Делиля. Сей ученый муж покажет астрономические обсервации и, если будет угодно Вашему Величеству, – пневматические опыты…

– О, да, мне нравится смотреть за звездочками…

– Они так же высоки и прекрасны, как вы, Ваше Императорское Величество…

– Настолько же прекрасны, как и недоступны… – вставила свой комплимент Бенигна.

От Бирона не ускользнуло, что от выпитого вина его супруга чуть заметно покраснела, а Анна Иоанновна, напротив, сделалась бледнее. Как всегда, после выражения восторгов в её адрес императрица оживилась. «Принимает все за чистую монету, – с неожиданным раздражением подумал Бирон. – А ведь давно не девица…»